По библейским местам - Генри Мортон

После платформы подъем становится более легким, хотя и крутым, вероятно, благодаря прохладному воздуху, напоминающему вино со льдом. Над крышей мира дуют ветра, от которых болят колени и горит лицо. Я шел вперед, и после каждой сотни шагов оглядывался на великолепный горный пейзаж, который час назад был таким огромным, а теперь лежал внизу; и за темными пиками открывались дальние горы. И все эти скалистые хребты и вершины выглядели такими же безжизненными, как лунный ландшафт.

Как и многие другие великие вершины, гора Синай остается скрытой, невидимой, пока до нее не остаются последние несколько ярдов пути. Взглянув наверх, я наконец увидел вершину, в которую упирались вырезанные в скале ступени, а дальше — маленькую каменную часовню на фоне неба. Крест на ее двери четко вырисовывался на фоне безграничной синевы, я прошел последние ярды и посмотрел вниз, на далекую землю.

В своей жизни я не раз поднимался на высокие горы, но никогда прежде передо мной не открывался такой пейзаж, как с горы Синай. Повсюду, куда ни кинешь взгляд, я видел громоздящиеся горные хребты, расположенные далеко внизу, слово воды замерзшего моря. Только к юго-западу тянулось сплошное темное плечо Джебел Катерин. Шторм на море, внезапно превратившийся в камень, — вот, наверное, единственный образ, который может более или менее точно передать это потрясающее зрелище. Заостренные гребни гор; длинные хребты, словно волны, которые вот-вот разобьются; тяжелые массы скал, которые, кажется, готовы обрушиться вниз; огромные, широко раскинувшиеся, глубокие долины, словно впадины, которые предвещают новые подъемы водных масс; жаждущие, дикие, пустынные. В этот безоблачный день в чистом воздухе я видел далеко и отчетливо. К востоку были четко различимы золотые пески Синая вдоль залива Акаба, окаймленные синей водой, простиравшейся дальше, на восток, вплоть до Ибн-Сауда. К северу я мог различить пугающий барьер гор, прорезавших сердце Синая, а к северо-западу они сбегали к Суэцкому заливу, будто придавленные некими гигантами. В долине внизу — Вади Себайех — я видел тропы верблюдов, словно серые нити. А когда я смотрел на синюю массу Джебел Катерин, чей двойной пик был чуть выше горы Синай, то видел птицу, летящую среди скал несколькими сотнями футов ниже; она неторопливо исчезла между двумя горами, а затем следом пролетела еще одна птица, и обе они медленно уплыли вдаль. Это были единственные признаки жизни (я почти не сомневался, что видел золотых орлов).

Поднятая над миром, на высочайшей точке горной вершины стоит маленькая часовня горы Синай; в нескольких ярдах от нее, отделенная низкой каменной стеной и полосой колючей проволоки, находится небольшая мечеть, которую арабы посещают раз в году, чтобы зарезать жертвенную овцу и поднести ее Моисею. И часовня, и мечеть выстроены из крупных гранитных блоков. Часовня довольно современная, она заменила старую, которая, возможно, стояла там еще до постройки монастыря в долине. Почва вокруг нее усыпана обломками прекрасно обработанных камней, кусками мрамора со следами византийской резьбы, — все это остатки первой часовни. Многие камни с фрагментами скульптур того раннего здания встроены в стены современной часовни.

Меня попросили оставить запись на листе книги посетителей, которую хранят в небольшом вестибюле часовни. Я заметил, что предыдущий гость был здесь около двух месяцев назад, и практически все, кто расписывался в книге, похвалялись временем, за которое им удалось подняться на вершину. Считалось, видимо, что отличный темп — два часа на восхождение.

Часовня украшена циклом библейских сцен, но роспись еще не окончена. Мы увидели банки с красками и кисти в углу церкви. С правой стороны от алтаря оставлен на обозрение фрагмент дикой скалы, как и в Куполе Скалы в Иерусалиме; согласно традиции, именно здесь Моисею были даны скрижали Завета. Первая часовня на Синае была построена на этой вершине много веков назад, и мощи святой Екатерины принесли сюда с соседней горы и хранили тут много лет.

Монах зажег свечу на алтаре, и она осталась гореть, когда мы прошли в часовню. С другой стороны от часовни находилась пещера на открытом воздухе, достаточно большая, чтобы вместить человеческое тело; говорят, это место, где Моисей закрыл лицо, не способный вынести сияние Славы Господа.

Не знаю, жили когда-нибудь монахи на вершине горы Синай или нет, или они только поднимались сюда с паломниками и отпирали часовню, как сделали в моем присутствии. Существует традиция, согласно которой любой, кто будет спать на горе, проснется от подземного рокота. Одно из самых ранних упоминаний о святых местах Синая найдено в путевом дневнике женщины, которая совершала паломничество примерно за столетие до постройки монастыря. Это была благочестивая испанская монахиня по имени Этерия, считается, что она побывала здесь около 460 года, чтобы своими глазами увидеть места, о которых читала в Библии. Ее описание восхождения на гору Синай, как и весь дневник, проливает свет на условия существования восточного христианства в эпоху, когда паломничества были крайне редкими. Она рассказывает, что Синайские горы таковы, что «невозможно идти по ним медленно и долго, как извивается змея, здесь поднимаешься по прямой, словно перед тобой стена, и ты должна спускаться с каждой из этих гор, пока не доберешься до основания средней горы, каковая и есть Синай. И там, с помощью Христа, нашего Господа, благодаря молитвам монахов, которые сопровождали нас, я совершила восхождение, с великим трудом, ибо пришлось подниматься пешком, так как там не проедешь в седле; тем не менее труд не был в тягость из-за желаний, которые я увидела осуществленными с помощью Господа».

Монахиня Этерия поднялась на вершину Синая за четыре часа.

Теперь в этом месте находится маленькая церковь, потому что названное место, которое расположено на вершине горы, не очень велико. Но церковь обладает несомненным изяществом. Когда, с помощью Господа, мы поднялись на эту вершину и подошли к дверям церкви, мы увидели пресвитера, который встречал нас, он пришел из монастыря, имеющего отношение к церкви, он был крепким стариком — монахом, как говорят здесь, аскетической жизни, более чем достойный того, чтобы находиться тут… Но никто не живет на вершине горы, потому что там нечего охранять, кроме самой церкви и пещеры, где был Моисей. Прочитав прямо на этом месте всю книгу Моисея, сделав подношения в соответствии с правилами и причастившись, мы вышли из церкви, и пресвитер раздал нам благодарственные дары — яблоки, что растут на самой горе.

Глядя с высоты пика на горы Синая четырнадцать столетий назад, Этерия записала:

И я хочу, чтобы вы, почтенные сестры, знали, что горы, на которые мы поднимались без труда, — всего лишь холмы по сравнению с центральной горой, на которой мы стояли. И все же они огромны, и я подумала бы, что не видела ничего выше, если бы центральная гора не превосходила их все.

Прошел целый век между временем паломничества Этерии и рождением Мухаммада, так что мечеть, естественно, возвели позднее. Я прошел к этому зданию, представляющему собой однокамерное строение из камней, обмазанных кровью жертвенных овец, которых приводят сюда бедуины. Сидя на стене, разделяющей христианскую и мусульманскую части вершины, я съел сэндвичи, которые захватил с собой; было тихо и спокойно, я заметил мышь, которая выбралась из-под мечети и пробежала немного, а потом села, прижав к животу передние лапки, и огляделась. Я боялся пошевельнуться, но она была совсем ручная, насколько это возможно для дикой мыши. Она была не столько велика, как Микки-Маус из Курны, но вдвое крупнее любой английской мыши, и впечатление упитанности усиливалось благодаря густому пушистому меху — ни дать ни взять эскимос мышиного мира.

Я бросил мыши кусочек хлеба, и зверек потащил подачку к себе под мечеть, потом появился снова; бросая кусочки все ближе и ближе к себе, я подманил мышь буквально к ноге; уверен, что если бы я приходил сюда часто, через неделю она ела бы у меня с руки. Мое удовольствие от наблюдений за мышью увеличилось, когда она вернулась со всей своей семьей — и взрослые, и детеныши были такими же пушистыми и упитанными. В это время две «христианские» мыши приблизились со стороны часовни, так что вскоре вокруг меня собралось шесть-семь зверьков, которые деловито сновали туда-сюда. Но откуда они приходили? Были это обычные домашние мыши, добравшиеся до вершины горы, на высоту 8000 футов над уровнем моря? Или они — результат некоего мышиного «исхода» из когтей монастырских котов? Или это особый вид синайских мышей? Помнится, я слышал, как домашние мыши оказались на песчаном острове неподалеку от Дублина и вскоре изменили цвет, а один кладовщик из лондонских доков рассказывал мне, что на холодных складах мыши обрастают исключительно густой шерстью. Так что, вполне возможно, эти мыши стали такими пушистыми, чтобы выжить зимой на вершине Синая.