По библейским местам - Генри Мортон

Бледный молодой монах в толстых очках прибыл с заданием от настоятеля показать мне монастырь. Его звали брат Гавриил. Когда мы спускались с галереи, мы увидели двенадцать старых монахов, сидевших за раскладным столом на солнышке, которое пригревало монастырь. Они занимались повседневным делом: перебирали зерно, очищая его от камешков и прочих примесей. Они заулыбались, заметив нас, а кое-кто даже встал и подошел поближе, чтобы сердечно пожать мне руку. Одни говорили: «Кале мера», другие: «Бонжур», а один поздоровался со мной по-английски.

Работа их была очень простой. Каждый монах высыпал перед собой горку зерна, а потом погружался в весьма долгий и трудоемкий процесс перебора, пересыпая чистое зерно в одну кучу, а мусор отбрасывая в сторону.

Мы прошли через теплый золотой уголок и оказались в прохладной тени, куда еще не успели добраться солнечные лучи. Полагаю, прожив некоторое время в обители, каждый монах привыкает к этому чередованию пятен света и тени, тепла и прохлады, поскольку монастырь расположен высоко в горах и солнце уделяет ему лишь частичное внимание, а после двух часов дня вообще скрывается за гигантскими пиками горы Синай.

Я попросил сопровождавшего брата провести меня вокруг внешней стены, насколько это возможно; иногда нам приходилось склонять головы, вступая в низкие туннели, а иногда мы выходили на смотровую галерею, с которой открывался великолепный вид на отдаленные скалы. Когда в этой стене впервые сделали амбразуры, они предназначались не для пушек и мушкетов, а для лучников. Мы зашли в темную камеру, где была установлена такая огромная лебедка, что запустить ее смогли бы совместными усилиями лишь несколько монахов.

Эта машина использовалась для того, чтобы поднимать посетителей на стену в люльке. Она была установлена в 1600 году и действовала вплоть до начала британской оккупации Египта. Она и сейчас в рабочем состоянии, заверил меня брат Гавриил, ее запускают, если нужно доставить в монастырь нечто тяжелое или слишком большое, что не проходит в узкие ворота. Пока мы разглядывали лебедку, два послушника принесли мешок того, что могло бы показаться бурыми камнями, но, поскольку я уже бывал в коптских монастырях, то понял, что это твердый хлеб, который следует размачивать, чтобы он стал съедобным. Послушники открыли дверь «пентхауса» и взялись за ворот, на который был намотан канат. Взглянув вниз, я увидел группу бедуинов, стоявших под стеной и с нетерпением смотревших наверх.

— Они пришли за хлебом, — пояснил брат Гавриил. — Мы каждое утро подаем им хлеб.

Я пришел в восторг от того, что смог увидеть на практике старинный обычай, сохранившийся на Синае. Стоявшие внизу арабы постоянно проживают неподалеку от монастыря, они известны под именем джебелийя. Это племя ничем не занимается, только ждет у монастыря, пока им дадут какое-нибудь поручение вне стен обители. Говорят, эти люди по крови не арабы, а потомки римских рабов с Черного моря и сотни египтян, которых вместе с женами и детьми переселил в эти края император Юстиниан для защиты монахов и помощи при постройке стен. На протяжении веков монахи кормили этих людей, чему я стал свидетелем, выдавая пропитание ежедневно, в девять утра.

Сначала на конце веревки подняли связки хвороста, а потом спустили мешок с хлебом, который сразу же подхватили; оборванные, нищие люди ожидали его с таким нетерпением, что сразу начали делить припасы, причем между некоторыми вспыхивали споры.

Довольно странно, что монахи поддерживают систему обмена с арабами с помощью традиционной веревки и ворота, поскольку сегодня никакой опасности нападения уже нет. Хотя джебелийя теперь являются мусульманами, их предки некогда были христианами, и, вероятно, какие-то следы почтения к христианству среди них сохранились, так как они верят в магические силы монахов, якобы способных вызывать дождь или удерживать его. Это убеждение сегодня такое же стойкое, как и во времена Буркхардта, посетившего монастырь в 1816 году и услышавшего от арабов подобные легенды. Судя по всему, бедуины считают, что дождь на Синае можно вызвать или остановить, открывая или закрывая книгу, которую Господь дал Моисею на вершине горы Синай, и что эта книга якобы находится в распоряжении монахов. Буркхардт рассказывает, как однажды бедуин, у которого потоком воды смыло в пропасть верблюда и овцу, приехал к стенам монастыря и стал палить из ружья, а когда его спросили, почему он это делает, он гневно воскликнул: «Вы открыли книгу так широко, что мы все утонули!»

Монастырские правила позволяют одновременно входить в обитель лишь трем представителям племени джебелийя, и ни один бедуин не имеет права ночевать внутри монастырских стен. Живут они по большей части в саду или за пределами обители. Я подробно рассмотрел этих людей, пытаясь увидеть черты необычного происхождения, но тщетно; на мой взгляд, они ничем не отличались внешне от остальных бедуинов, хотя один из них, который доставлял почту в Тор, показался мне самым красивым мужчиной среди всех, кого я встречал в пустыне. Если кто и потерян для кино, так этот человек, который провел всю жизнь у подошвы гор, совершая дважды в месяц путешествия между Синаем и Тором.

Монастырь управляется Синайским собором, в который входят синайский архиепископ и четыре архимандрита, а также все монахи обители. Обычно их 30–40, кто-то из них надеется провести здесь всю жизнь, до последних дней; другие остаются в обители пять лет, а потом их переводят в иные монастыри. В обители есть мельница для помола зерна, колесная мастерская, внешне напоминающая темницы лондонского Тауэра, и сводчатая пекарня без окон, в которой распоряжается дюжий монах в белом фартуке, он замешивает тесто и ставит хлебы в огромную печь. Еще есть очаровательный маленький сад, огражденный гранитными стенами, я с удивлением обнаружил там несколько розовых кустов.

— Мы выращиваем цветы к Рождеству, — объяснил брат Гавриил; я огляделся и заметил также львиный зев, нарциссы и ирисы.

Я попросил брата Гавриила показать мне его келью. Мы поднялись по лестнице к деревянным зданиям, больше напоминавшим богадельни, пристроенные к монастырской стене. Он толкнул дверь и провел меня в чистую маленькую комнату, где на стенах висело несколько священных образов, на полке стояли немногочисленные греческие книги; еще там были кровать и стул. Брат Гавриил заверил меня, что очень доволен своей кельей.

Рядом с церковью я увидел беленую мечеть с квадратным в плане минаретом, который поднимался рядом с колокольней. Монах объяснил мне: несколько веков назад сюда явился турецкий генерал, который хотел разрушить монастырь, и тогда настоятель и депутация монахов вышли ему навстречу и так поразили его красноречием, что он пообещал спасти монастырь, если это будет возможно. К несчастью, среди его солдат настроения были не самые мирные, они жаждали крови христиан, и хотя сам генерал не хотел причинять вреда монахам, сдержать своих людей ему было очень трудно. И тогда он посоветовал монахам: «Быстро возвращайтесь и постройте мечеть рядом со своей церковью, внутри стен, и когда мы войдем, скажите, что в былые времена Пророк лично посетил монастырь и земля освящена его стопами». Монахи все до единого бросились возводить мечеть по соседству с церковью. В результате, когда армия подошла к стенам обители, солдаты увидели минарет бок о бок с колокольней церкви.

Мы спустились по лестнице и оказались перед церковью Преображения, которую обычно датируют эпохой Юстиниана, что означает: она была построена тысячу четыреста лет назад. Она замечательна не только тем, что является одной из главных паломнических церквей христианства, но и тем, что это единственная византийская церковь в пустыне, никогда не превращавшаяся в руины.

Я уже упоминал легенду, что первая церковь была выстроена как святилище Неопалимой Купины, которая в ранние времена христианства считалась самым священным местом долины. Святая Елена также верила, что необходимо выстроить возле церкви защитную башню, где монахи смогут найти убежище в случае нападения сарацин. Дата этой постройки неизвестна, но, если легенда говорит правду, она должна приходиться на 327 год, когда Елена была в Иерусалиме и искала реликвии Святого Креста. Если именно в это время она совершила поездку в Египет, как считают копты, и основала Белый и Красный монастыри возле Сохага, тогда, вероятно, нет ничего невозможного и в том, что она построила церковь и защитную башню на Синае. Даже если личный визит на Синай был слишком утомительным для восьмидесятилетней женщины, Елена могла предоставить необходимые средства. В самом деле, трудно поверить, что переживавшие тяжелые времена отшельники Синая, зная, что щедрая христианская императрица находится всего в нескольких днях пути, не сочли необходимым отправиться к ней, поведать о своих бедствиях и молить о покровительстве.