Сердце Агрессора - Андрей

По дороге мы постепенно избавлялись от стеснительности свойственной техноциволизации в пользу комфорта. Подсмеивающийся ученый, который все–таки отправился с нами в «волшебный город Ткатепек», в тысячный, наверное уже, раз посоветовал изнывающему в официальном мундире лорду раздеться до нижнего белья. И на этот раз все же добил аристократа. Тот весь остаток пути расхаживал в обширной набедренной повязке. Я покончил с предрассудками еще раньше. Нату было все нипочем, и он так и не сбросил балахон. Я подозреваю, что в его непредсказуемых по объему карманах мог найтись и кондиционер.

В небольшом портовом поселке Апулько мы сошли с толстопузых каноэ–переростков и лодки, развернувшись в медленно текущих водах Инцина, начали свой долгий нелегкий путь вверх по течению, в страну соке. Сопровождавшие нас жрецы и гребцы на прощанье оказали нам чуть ли не царские почести, но к этому–то мы уже привыкли. Так к нам, почему–то, относились все туземцы.

Ткатепек, конечная цель путешествия, находится на плато, почти в двухстах километрах к северо–западу от Апулько и, когда мы об этом узнали, нарядившийся было в парадное платье лорд, кряхтя и ругаясь под нос, снова разделся. На плато было еще жарче…

К храмовому городу вела отличная, выложенная каменными плитами дорога шириной метров в пять с двумя тротуарами, каждый метров по восемь. В общем, сооружение выглядело более чем впечатляюще, и мы могли только гадать, сколько же труда было вложено в ее строительство. Необычная конструкция легко нашла объяснение. При посредничестве доктора Толи, сопровождающий нас туземец сказал:

— Средняя дорога для чала и Анчук–теков. Они опасны для остальных, поэтому дороги по бокам выше той, что в середине.

Конечно, повозка, запряженная парой коняг менее комфортна чем гравимобиль, но чудеса технологий оставались далеко за спиной и уже казались сказкой. Тем не менее, двигались более или менее быстро и были рады, что не пришлось идти пешком. За день преодолели без малого сотню километров, и остановились на ночлег на специально для этого устроенной площадке. Дорога в храмовый город вообще была всесторонне оборудована. Даже слишком хорошо для уровня этой планеты.

Нагретые восходящим светилом палатки сами вытолкнули нас утром на улицу. Оставался всего один дневной переход. Уже к вечеру, как обещал проводник, мы окажемся в сердце планеты. Это обстоятельство неудержимо тянуло нас в дорогу.

Однако каково же было наше удивление, когда, как всегда появившиеся из воздуха, воины настоятельно попросили нас задержаться. Спорить с ними было бесполезно и мы, ругаясь, уселись в тени навеса.

Бессмысленное, на наш общий взгляд, ожидание неизвестно чего проняло даже сверхтерпеливого даса. Доктор Толя вяло перебрасывался словами с проводником на туземном языке и, в конце концов, яростно выдохнув сквозь зубы, махнул рукой и уселся рядом с нами. Нат, пока индеец был занят разговором, аккуратно снял у того с пояса искусно вырезанные из какого–то минерала фигурки. Потянулся было к тому, что там еще оставалось, но неожиданно передумал, чем безмерно меня потряс.

— Человек Зан, — тихонечко, полусвистом полушепотом, обратился он ко мне. — Мы нашли конечную часть пути?

— Не знаю, — честно признался я.

Человечек–дас недовольно что–то прочирикал, покрутил головенкой и, наконец, изрек:

— Я нахожу мудрость в странствиях с тобой и это хорошо. Но все же мне это не нравится.

— Парадокс, — брякнул я и только потом открыл рот, осознав сказанное дасом.

— Не могу найти смысл этого слова.

— Этим словом обозначается утверждение и правильное и неправильное одновременно, — вставил доктор Пиотров. Делать членам экспедиции было нечего, и все развлекались, слушая наш с дасом разговор.

— Люди хитрее нас, — сокрушенно прочирикал Нат. — У людей больше слов… Мы просто — дас, а люди — это и люди, и человек, и мужчина, и женщина, и еще тысяча слов. У нас есть слово правильное и неправильное. У людей есть слово — два слова вместе…

Дальше причитания Ната перешли в сплошной поток птичьих трелей, которые в результате собрали вокруг нас пару дюжин местных пернатых стремительно уделавших фекалиями мешки с амуницией.

— Подожди горевать, Нат, — наклонившись к инопланетнику, проговорил я. — Лучше объясни, как тебя не радует собственная мудрость?

Это все–таки отвлекло человечка от его горя. Такой жизнелюбивый народец, как дасы не могли предаваться печали долго.

— Я нашел удивительную истину! — поделился тоже шепотом Нат. — Не нужно искателю находить все, что можно найти…

— Тянуть все, что плохо лежит, — словно разговаривая сам с собой, прокомментировал лорд.

— Нужно находить только необходимое! — торжественно закончил дас.

— И эта истина беспокоит тебя?

— Этого нельзя найти среди наших традиций, — озадаченно прочирикал Нат.

После трехминутного молчания лорд Де Вега отхлебнул воды из фляги и заговорил:

— В истории Земли мы можем отметить несколько моментов… Я бы даже сказал, революционных моментов, когда нашим предкам… так сказать предтечам… прадедам, приходилось, как бы это ни было тяжело, идти вразрез с устоявшимися, проще говоря, пустившими глубокие корни, вросшими в этносы, традициями…

— Нат, скажи честно, — шепнул я очень тихо. — У тебя кончились карманы?

— Ага, — облегченно кивнул невинный орнитоид.

Смех, пробудившийся в области печени, выбил слезы из глаз. Я удерживал его усилием воли, но все–таки он победил и звуки, которые выдала моя глотка, распугали всех животных на две мили вокруг.

— Чего вы так ржете, как конь, молодой человек, — сквозь зубы процедил лорд. — Вам тоже было бы полезно послушать.

— Извините, милорд, — утирая слезы, сказал я. — Этот инопланетянин — настоящий комик.

— У землян такой тонкий слух? — спокойно спросил Нат у доктора Толи.

— Почему ты спросил?

— Большая группа человеческих существ спускающаяся с плато, тоже смеется.

Мы вскочили и подошли к краю дороги. Индеец, до этого сидевший, как истукан, теперь яростно набросился на дока, видимо требуя объяснений нашим действиям. По правде говоря, они действительно требовали объяснений: как мы не напрягали слух, смеха спускающихся с плато людей не слышали.

Наконец, когда уже решили, что дас пошутил, пышно разукрашенная цветами процессия показалась на дороге. Люди шли, занимая все три полосы, и на их пути то и дело возникали индейские воины с тем, чтобы уступить дорогу. Вскоре туземцы поравнялись с нами.

— Какая интересная свадьба, — равнодушно изрек лорд. — Только зачем они тащат эту куклу?

— Скорее всего, это покойник, — неуверенно проговорил я. До меня порыв ветра донес сладкий и тяжелый запах мертвого тела.

— Переводи, черт тебя побери, — чуть не плача, воскликнул наш проводник индеец, пихая дока в бок локтем.

— Это действительно похороны, — с траурной рожей подтвердил мою догадку отмахнувшийся, как от надоедливой мухи от туземца, доктор Пиотров.

— Тогда почему они все так радуются?

— Наверное, их «тот свет» лучше этой жизни, — снова предположил я и по выражению лица туземца, над которым док сжалился и все–таки начал переводить, понял, что опять попал в точку.

Похоронная кавалькада прошла, из полуденного марева появился Анчук–тек, перебросился парой слов с нашим гидом и разрешил продолжать путь. Томительное ожидание окончилось. Для нас всего лишь еще один эпизод на долгом пути. Для туземцев, как выяснилось позже, полное значения событие.

Индейцы на полном серьез верили, что боги живут на вершине пирамид. Это обстоятельство весьма забавляло Богов. Впрочем, за тысячу лет, в течении которой люди жили на планете Майя, богам надоели молитвы папуасов. Появление новых существ внесло что–то новое в их размеренную жизнь и, побоявшись, что новые игрушки ускользнут, они принялись судорожно переставлять фигурки.

Тот, Кто Решает За Всех, если у него есть голова, удовлетворенно кивнул и, усмехнувшись уголком рта, подкинул юным духам еще десяток игрушек.

Всемогущие боги Майя считали, что составленная ими комбинация совершенна. Мастер позволил им так думать. Игра Мастера затрагивала судьбы Галактик и самонадеянные боги все равно не смогли бы ни чего испортить. Тем более что, как у каждого хорошего игрока, у него был туз в рукаве.

Обливаясь потом, экспедиция лорда Де Вега шествовала по просторным, почти безлюдным проспектам города пирамид, приближаясь к самому величественному, колоссальному храму Звездного Змея. Доктор Пиотров находился в крайней степени возбуждения. Он то и дело отрывался от компактной группы с тем, чтобы запечатлеть на рекордер особо выдающиеся, по его мнению, барельефы.