Алмазная колесница. Том 2 - Борис Акунин

В них оказалась разобранная горная пушка крупповского производства. 2,5-дюймовая, новейшего образца – Эраст Петрович видел такие среди трофеев, захваченных у турок во время недавней войны.

– Стрелять из пушки. Сосны загорятся. Синоби побегут. Куда? На дне трещины поставлю стрелков. С другой стороны, где пропасть, тоже. Пускай спускаются на верёвках – всех перестреляем.

Камата любовно погладил орудие по стволу.

Фандорин почувствовал, как по спине пробегает озноб. Именно то, чего он боялся! Будет не тщательно разработанная операция по спасению пленницы, а кровавая бойня, в которой уцелевших не останется.

Спорить со старым бандитом бесполезно – не послушает.

– Пожалуй, ваш план и в самом деле проще. – Вице-консул сделал вид, что подавляет зевок. – Во сколько начнём?

– Через час после рассвета.

– Тогда нужно выспаться. Мы со слугой расположимся у ручья, там посвежее.

Камата, не оборачиваясь, промычал. Кажется, он утратил всякий интерес к гайдзину.

«Мёртвое дерево, мёртвое дерево», стучало в голове у титулярного советника.

Быть красивымиПосле смерти умеютТолько деревья.

Раскалённые угли

Добраться до соседней горы в темноте было нетрудно – направление Фандорин запомнил.

На вершину тоже вскарабкались вслепую, знай лезь себе вверх, а когда подниматься станет уже некуда, там, стало быть, и вершина.

Но вот определить, в какой стороне отколотая часть горы, оказалось делом непростым.

Эраст Петрович и его слуга сунулись вправо, влево, раз чуть не сорвались с кручи, да и круча, как выяснилось, была не та, что нужно – под ней шумела речка, а на дне трещины никакой речки не имелось.

Неизвестно, сколько ещё времени они потратили бы на поиски, но, по счастью, небо постепенно светлело: тучи уползали на восток, всё ярче светили звезды, а вскоре выглянула и луна. После кромешной тьмы показалось, будто над миром зажглась тысячесвечовая люстра, хоть книжку читай.

«Долгонько Камате пришлось бы ждать грозу», подумал Эраст Петрович, ведя Масу к расщелине. Где-то недалеко заухал филин: не «уху, уху», как в России, а «уфу, уфу» – Это у него туземный акцент, потому что слога «ху» в японской азбуке нет, подумал Эраст Петрович.

Вот оно, то самое место, и на той стороне обгоревшая сосна, которую титулярный советник приметил ещё давеча. На неё, покойницу, была вся его надежда.

– Нава [40], – шепнул вице-консул слуге.

Тот размотал длинную верёвку, обвязанную вокруг пояса, подал.

Искусство бросать аркан, напоминание о турецком плене, опять пришлось кстати. Фандорин завязал широкую петлю, утяжелил её походным заварным чайничком из нержавеющей стали. Встал над чёрным обрывом, принялся высвистывать над головой широкие круги. Чайник с жалобным звоном ударился о ствол, прогремел по камням. Мимо!

Пришлось вытягивать аркан, скручивать, снова бросать.

Петля зацепилась за сук лишь с четвёртой попытки.

Другой конец верёвки вице-консул обмотал вокруг пня, проверил, крепко ли держит. Двинулся было к расщелине, но Маса решительно отпихнул господина, полез первым.

Лёг на спину, закинул свои короткие ножки на верёвку и быстро-быстро пополз, перебирая руками. Аркан раскачивался, пень скрипел, но бесстрашный японец ни на миг не останавливался. Пять минут – и он уже был на той стороне. Вцепился в верёвку, натянул – чтоб Эраста Петровича меньше качало. Посему путешествие через черноту титулярный советник совершил со всем возможным комфортом, только немножко ободрал ладони.

Первая половина дела была сделана. Часы показывали три минуты двенадцатого.

– Ну, с Богом, – тихо сказал Фандорин, вынимал из кобуры «герсталь».

Маса вытащил из-за пояса короткий меч, проверил, легко ли выходит клинок из ножен.

По прикидке Эраста Петровича, висячий остров был шириною от трещины до пропасти примерно в сотню саженей. Идти прогулочным шагом – две минуты. Но шли медленно, чтоб не треснула ветка, не зашуршала палая хвоя. То и дело замирали, прислушивались. Ничего – ни голосов, ни стука, только обычные звуки ночного леса.

Дом вырос из мрака неожиданно, Эраст Петрович чуть не наткнулся на дощатую стену, вплотную прижавшуюся к двум соснам. По виду это была обыкновенная крестьянская хибара, какие он во множестве видел во время путешествия через равнину: деревянные решётки вместо окон, соломенная крыша, раздвижная дверь. Странно было только одно – место вокруг хижины не было расчищено, деревья обступали её со всех сторон, смыкая ветви над кровлей.

В доме царила мёртвая тишина, и Фандорин подал слуге знак – идём дальше.

Шагов через пятьдесят наткнулись на второй дом, тоже упрятанный в чаще – одна из сосен торчала прямо из середины крыши, вероятно, используемая в качестве колонны. Тоже ни звука, ни огонька.

Недоумение и тревога заставили титулярного советника быть вдвойне осторожным. Прежде, чем идти к дому Тамбы – тому, который навис над пропастью, нужно было твёрдо знать, чту оставляешь у себя за спиной. Поэтому, не доходя до обрыва, повернули обратно.

Делая зигзаги, обошли весь островок. Нашли ещё один дом, ничем не отличающийся от двух предыдущих. Более ничего.

Таким образом, вся «крепость» состояла из четырех деревянных строений, гарнизона же не наблюдалось вовсе.

А что если синоби ушли из своего логова и О-Юми здесь нет? От этой мысли Фандорину впервые стало по-настоящему страшно.

– Ико![41] – бросил он Масе и, более не петляя, направился туда, где меж соснами серела пустота.

Дом Тамбы Одиннадцатого, единственный из всех, был с трех сторон окружён поляной. С четвёртой стороны, как уже знал Фандорин, зияла пропасть.

Оставалась надежда, что обитатели зловещей деревни собрались на сходку к своему предводителю (Твигс говорил, что у ниндзя он называется дзёнин).

Прижавшись к шершавому стволу, Эраст Петрович рассматривал строение, отличавшееся от остальных разве что размерами. Ничего примечательного в резиденции предводителя «крадущихся» не было. Фандорин испытал нечто вроде разочарования. Но хуже всего было то, что и этот дом, кажется, пустовал.

Неужто всё напрасно?

Вице-консул быстро перебежал через открытое пространство, поднялся по ступенькам на узкую веранду, что тянулась вдоль стен. Маса не отставал ни на шаг.

Видя, что слуга сбрасывает обувь, Эраст Петрович последовал его примеру – не из японской вежливости, а чтоб производить меньше шуму.

Дверь была чуть приоткрыта, и Фандорин посветил внутрь фонариком. Увидел длинный неосвещённый коридор, покрытый циновками.

Маса не терял времени даром. Покапал из кувшинчика маслом в паз, потянул дверь, и та отъехала не скрипнув.

Да, коридор. Довольно длинный. Семь точно таких же раздвижных дверей: три слева, три справа, одна в конце.

Сняв револьвер с предохранителя, Эраст Петрович очень медленно и плавно открыл первую дверь справа. Пусто. Никакой утвари, лишь татами на полу.

Дверь напротив открыл чуть быстрее. Опять ничего. Голая комната, поперёк дальней стены толстая прямоугольная балка.

– Черт! – пробормотал титулярный советник.

Дальше двигался быстро, уже безо всяких предосторожностей. Рванул дверь справа, заглянул. Ниша в стене, там какой-то свиток.

Вторая дверь слева: пол не соломенный, а из полированных досок, в остальном ничего примечательного.

Третья справа: кажется, молельня – в углу буддийский алтарь, какие-то статуэтки, незажженная свеча.

Третья слева: ничего, голые стены.

Никого, совсем никого! Пустота!

Но кто-то здесь был, и совсем недавно – ещё не выветрился залах японского трубочного табака.

Маса разглядывал комнату, которая вместо татами была настелена досками. Присел на корточки, потёр гладкое дерево и вдруг, чем-то заинтересовавшись, шагнул внутрь.

Вице-консул хотел последовать за своим слугой, но тут из-за последней, седьмой двери, замыкавшей коридор, донёсся шорох, и Фандорин встрепенулся. Ага! Там кто-то есть!

Звук был странный, несколько похожий на сонное дыхание, но исторгаемое не человеком, а великаном или каким-нибудь исполинским чудовищем – такое оно было мощное и глубокое.

Пускай великан, пускай чудовище – Эрасту Петровичу сейчас было всё равно. Только не пустота, не мёртвая тишина!

Дождавшись, когда нескончаемо длинный выдох иссякнет, титулярный советник с треском откинул дверь в сторону и ринулся вперёд.

Едва успел ухватиться за перила – на самом краю деревянного мостика, нависшего над пропастью. Фандорина со всех сторон окружало Ничто – ночь, небо, бездна.

Снова донёсся выдох невидимого колосса – это вздохнул безбрежный эфир, колеблемый лёгким ветерком.

Под ногами у вице-консула была лишь чернота, над головой звезды, а вокруг – освещённые луной вершины гор и вдали, меж двух склонов, огоньки далёкой равнины.