Ласточки улетают осенью (СИ) - Елена Баукина

Габриэлла замешкалась:

— Похоже, ваш отец готовится к войне. Нам угрожает какая-то опасность.

Сандрин никак не подозревала, что всё так далеко зайдёт. Что же дальше? Неужели замок Кордейн действительно в опасности? Юная леди никогда не видела войн и настоящих сражений, поэтому необъяснимое волнение наполнило её от макушки до самых пят. То, что случилось за стенами замка несколько дней назад, когда она с Горознаем искала чёрный кристалл, казалось невероятным приключением. Но это событие скорее напоминало обычную охоту, только вместо добычи попались демоны.

— А где эта опасность? Откуда она?

— Госпожа, я ничего не знаю. Что я могу знать, простая служанка? — снова заволновалась Габриэлла. — Спросите лучше у Мирабель. Может она больше вам расскажет.

— А где она? Где эта клуша, где эта наседка, почему сегодня её нет? Почему меня никто не воспитывает?! — раскапризничалась младшая дочь графа.

Габриэлла вытаращила на неё глаза:

— Вы же сами говорили, что она вам все время мешает. Вот она и решила не мешать.

— Раньше мешала, а теперь я хочу её видеть! Соскучилась. Немедленно позови няню Мирабель! — потребовала Сандрин и снова топнула ногой. — И вообще, я сегодня с кровати упала, и настроение у меня дурное, и я хочу пирожных. Много!

Плюш, вертевшийся рядом с Сандрин, словно поняв, что речь зашла о еде, замурчал и вылупил жёлтые глаза.

— А милорд Плюш хочет колбасы! — добавила дочь графа и топнула ножкой так сильно, что Габриэлла подпрыгнула на месте.

Из норы у сундука высунулись две зелёные мордашки и пропищали что-то просительное на своём крысином языке.

— И его подруги хотят пирожных!

— Слушаюсь, юная леди. Иду за клушей Мирабель и пирожными!

— И колбасой!

— И колбасой, — подтвердила Габриэлла и, шаркая ногами в просторных тапках, отправилась исполнять поручения.

Пасс 2

После съеденных пирожных не стало лучше. Мирабель явилась не сразу. Вид у няни казался каким-то излишне озабоченным.

— Откуда мне знать? — сопротивлялась Мирабель, хмурясь после каждого съеденного Сандрин пирожного. — И вообще, женская доля — сидеть тихо и смотреть со стороны, что творят эти неугомонные мужчины.

— Ага, чтобы они глупостей больше творили! — Сандрин облизала сладкие кончики пальцев. — Ну уж нет! Дайте Артуру волю и что он натворит?

— Ох, Артур ребенок, Сандрин.

— Мне кажется, разница только в росте. А так все мужчины — дети. Так Анна говорит, а она врать не станет.

— Много она понимает! — Усмехнулась няня. — Она немногим тебя старше. Ох, девки-девки! С утра смех, к вечеру — слёзы.

После пятого пирожного у леди Ласточки неожиданно заболел живот. Сандрин съёжилась:

— К тому же, Мирабель, ты же с Джеком, кажется…

— Что, что… — оживилась няня и сделала строгое неприступное лицо.

— Дружбу водишь. Неужели он тебе ну совсем ничего не говорит?

— С какой стати? И вообще спросите у вашего батюшки, — рассердилась няня, — а у меня дел по горло. Что за день, что за день!

Мирабель настойчиво забрала блюдо из рук воспитанницы с пятью закусанными пирожными и оставила её наедине с болью в желудке и плохим настроением.

Ближе к обеду лорд Эдвард пригласил детей в каминный зал. Камин подтопили. Тепло наполняло стены зала. Перед приходом лорда Эдварда слуги протёрли пыль с подсвечников и стола, вымыли полы и окна, поэтому пахло сыростью. Доспехи, стоящие у камина, начистили до блеска. На этот раз отец казался каким-то обеспокоенным и нежным одновременно. Он то и дело уходил глубоко в свои мысли. Когда свет от окна упал на его измученное думами лицо, Сандрин заметила, что на лбу отца появилась глубокая морщина, а в каштановых волосах поблёскивали серебром несколько прядей седых волос. Эдвард обнял своих дочерей Анну и Сандрин, сына Артура и заботливо поцеловал, каждого своего ребенка. Странно, но нежность этот суровый воин проявлял очень редко. Неужели и в самом деле всё настолько плохо?

— Отец, что-то случилось? — опередила Анна сестру и спросила первой.

— Нет, ничего не случилось, дочка. Пока ничего. Но вы должны быть готовы… — граф замешкался.

— Готовы к чему, папа? — переспросил Артур.

— К войне.

— К войне? — хором переспросили дети.

— Да, именно так, — подтвердил отец.

Такая новость не обрадовала девочек. Маленький граф Артур подорвался с места, запрыгал от радости. Он схватился за деревянный меч и принялся поражать им невидимых врагов. Стулья и лавки подозрительно затряслись.

— Бах, бац, вот ему, ага… Мне дадут настоящий меч? Пап, можно я с тобой на войну пойду? Мы будем по-настоящему драться!

— Угомонись ты, Арти, — сделала замечание Сандрин. — Как можно быть готовым к войне?

Отец взял из рук мальчишки деревянный меч и погладил по светлым волосам:

— По-другому не получится, Сандрин. На мне ответственность не только за ваши жизни, но и за весь наш род, и за всё наше графство в целом. Мне очень не хотелось этого, но выбора у меня нет. Вам придётся использовать свои магические силы, чтобы защищаться самим и защищать других.

— Что мы можем, мы же ничего не умеем? — взмолилась Анна.

— Я очень хотел, чтобы вы были просто детьми. Можно сказать, всё для этого делал.

— Но от судьбы не уйдёшь, — послышался голос алхимика Горозная зашедшего в двери каминнго зала. Он поклонился графу и его детям. В руках алхимик нёс ящик, который поставил на стол. — Простите, милорд, но даже то простое обстоятельство, что вашей супругой была леди Аделина, исключало иную судьбу для ваших детей. Именно поэтому волшебники очень ответственно относятся к созданию семей и рождению детей. Вернее, почти не создают семей и стараются не обзаводиться детьми. Магия — это талант и проклятие одновременно. Способности передаются из поколения в поколение. В вашем случае талант передался всем вашим детям без исключения.

Эдвард тяжело задумался, проговорил:

— За любые способности, за любой талант надо расплачиваться рано или поздно, порой очень жестоко расплачиваться. Вы и об этом знаете, уважаемый мэтр Горознай, не так ли?

— Конечно, сэр Эдвард, я знаю об этом. Таланты даются. чтобы этот мир к лучшему изменять. Но если талант использовать для свершения зла, то и плата за него иная берётся. Иногда плата человеческими жизнями. Талант — большая ответственность.

Сандрин стала раздражать вся эта пустопорожняя и непонятная болтовня:

— Послушайте, папа, учитель, мы здесь что, будем сейчас философию разводить? Зачем мы вообще собрались?