Робинзоны космоса - Бегство Земли - Рассказы. - Франсис Карсак

— Довольно, Хорк! Вы меня слышите? Довольно! Они сдаются!

Я тряхнул головой, выходя из транса. На плане, передо мной, были до предела вдавлены в стол с полсотни красных кнопок. Должно быть, я убил более пятисот тысяч человек!

Бунт был безжалостно подавлен. Правительство триллов, опомнившись наконец, объявило вне закона не только фаталистов, но и экономистов. Главари, когда их арестовали, вынуждены были выбирать между казнью и психическим моделированием, которое напрочь уничтожало личность и создавало новую, как правило, весьма посредственную. Все фаталисты выбрали смерть, да и большинство экономистов последовало их примеру. Я бы и сам, на их месте, поступил так же.

Если в Хури-Хольдэ и других местах мятежников удалось усмирить довольно скоро, то кое-где события развернулись иначе. В Хориарто фаталисты захватили город, перебили всех текнов и добрую половину триллов, и нам пришлось целых две недели осаждать их по всем правилам этого искусства. До последнего момента мы пытались спасти заложников, но когда бунтовщики начали обстреливать разрывными ракетами один из северных геокосмосов, находившийся как минимум в трехстах километрах, мы были вынуждены разрушить город: из одиннадцати миллионов человек, проживавших в нем, выжило лишь девять миллионов. Затем на Земле вновь воцарилось спокойствие. Беспощадно преследуемые повсюду, фаталисты исчезли, словно их и не было.

Тираи так и не объявился. Мы предположили, что он был убит в самом начале восстания.

Глава 3. Отлёт

После мятежа фаталистов, который произошел в конце 4604 года, жизнь в течение нескольких лет состояла из одних лишь тяжкого труда и рутины, прерываемых редкими часами досуга. Одно за другим завершались великие начинания. Постепенно население перебиралось в герметические подземные города, проводя дни на поверхности, а ночи — под землей. Все геокосмосы были смонтированы и являли собой внушительное зрелище, особенно тот, что располагался на Южном полюсе, — гигантский купол диаметром в 12 километров, который медленно поворачивался вокруг своей оси в направлении, обратном вращению Земли. И тогда возникла сложнейшая проблема: как вывести с орбит обе планеты, избежав при этом сдвигов коры, которые грозили неисчислимыми жертвами и полным разрушением всех наших сооружений?

Не без труда, но мы все же справились с расчетами, и наконец настал великий день. В контрольном зале, на глубине семисот метров, вокруг меня собрались все члены Совета; тут же были представители правительства триллов и несколько делегаций текнов и триллов. Перед нами, на приборном щите, светились большие интеграционные экраны, отмечавшие графиками малейшие изменения в напряжении земной коры.

Я подошел к щиту в сопровождении своего штаба специалистов: Совет единогласно доверил мне эту высокую честь. Из застекленной кабины, где находились аппараты-регистраторы, мне ободряюще кивнула Рения, и я сел.

Положив руки на пульт управления, я пробежал пальцами по клавишам. Питание еще не было подключено, и мягкие клавиши с готовностью реагировали на малейший нажим. Старт должен был произойти в полдень, а сейчас было только 11 часов 40 минут. Я сидел, чувствуя страшную неловкость, и не знал, как себя вести. Я активировал межпланетный экран, и передо мной появилось лицо Килнара, которому на Венере предстояло сыграть ту же роль, что и мне на Земле. Выдающийся геофизик, когда-то он был моим университетским товарищем, и мы остались добрыми друзьями, хотя и виделись крайне редко. Он скорчил мне лукавую и непочтительную гримасу, которую почти мгновенно, без временного отставания, донесли до Земли волны Хека — мы лишь недавно начали их использовать для связи.

— Осталось пять минут, — прозвучал голос Сни, моего бывшего ассистента.

Зная его непоколебимое хладнокровие, я настоял на том, чтобы он находился рядом со мной.

— Хорошо. Включить запись!.. Проверить контакты!..

— Все в порядке!

Я пристально смотрел на контрольную лампу прерывателя, который должен был мгновенно отключить энергию в том случае, если бы какой-то геокосмос вышел из фазы. Достаточно было нескольких секунд несинхронизированной работы геокосмосов, чтобы земная кора под влиянием противоречивых импульсов треснула, как скорлупа ореха. За клавишами управления передо мной бежала по кругу стрелка хронометра. Две минуты... одна... Я бросил последний взгляд на экран, показывавший контрольный зал на Венере. Килнар по-прежнему гримасничал, но теперь его лицо выражало волнение. Тридцать секунд. десять. пять. Ноль!

Я до предела вдавил центральную клавишу, активировавшую робота, который и должен был заняться настоящей работой. Зажглась контрольная лампа. Произошло величайшее событие в истории Земли, и ничто его не отметило, кроме ровного света маленькой зеленой лампочки.

— Север-1! Говорит Север-1! — прогремел из динамика голос. — Все в норме.

— Север-2! Говорит Север-2! Все в норме.

— Север-3! Говорит Север-3! Все в норме.

Перекличка продолжалась. И наконец:

— Говорит Юг! Говорит Юг! Все в норме.

На геофизическом экране бежала непрерывная прямая линия с едва различимыми всплесками. Она представляла собой сводный график всех сейсмических станций Земли, а слабые всплески отмечали обычные микросейсмы.

Мало-помалу мы расслабились. По поступавшим сведениям, на Венере тоже все шло нормально. А ведь в это время на обе планеты уже воздействовали титанические силы, которые должны были по спиральной орбите удалить их от Солнца и направить к другой звезде! Они возрастали бесконечно медленно, постепенно, и казались неощутимыми. К двум часам пополудни орбитальная скорость Земли возросла всего на 10 сантиметров в секунду!

Внезапно ровную линию на геофизическом экране прервал резкий зубец. У всех сжалось сердце, но через пару мгновений спокойный голос Рении объявил:

— Сильный подземный толчок на оконечности западного материка. Эпицентр близ Тарогады. Гипоцентр на глубине двенадцати километров. Сейсм обычного типа.

Линия на экране уже выпрямлялась. Нам оставалось только ждать. Ускорение было слишком сложным процессом, чтобы можно было доверить его человеческим рукам, поэтому все команды подавали великолепные машины, непогрешимые точнейшие роботы. Тем не менее мы просидели в зале управления до самого вечера, наблюдая, как стрелка орбитальной скорости медленно ползет по циферблату, прибавляя новые и новые метры в секунду. Пройдет еще немало месяцев, прежде чем диаметр Солнца начнет зримо уменьшаться.

Впервые за долгие годы, если не считать пребывания на Венере и коротких дней отпуска, я мог наконец свободно вздохнуть и подумать о своих делах. Прежде всего, я с головой ушел в изучение кельбиковского анализа, потому что не мог вынести, чтобы какой-то новый раздел математики оставался для меня недоступным. Это оказалось делом нелегким, и мне неоднократно приходилось обращаться за разъяснениями к самому Кельбику. Он был совсем еще молодым человеком, высоким и стройным, и в жизни имел только две настоящие страсти — математику и планеризм. Довольно быстро между нами завязалась тесная дружба, тем более тесная, что до сих пор только я да Хани сумели проникнуть в этот созданный им новый мир. Он разработал особенную систему символов, позволявшую человеку одновременно запоминать любое количество переменных величин. При использовании кельбиковского анализа знаменитая «задача трех тел» выглядела на удивление простой.