Поцелуй шелки - Тессония Одетт

пронзает мое сердце железным кинжалом, но я даже не пытаюсь прогнать боль. Наверное, мне следует свыкнуться с ней, потому что я уверена – когда я заставлю Дориана исключить меня, мне будет так же больно.

Несколько часов спустя приходит посвященный Джереми с расписанием на сегодняшний день. Индивидуальные свидания заменены небольшой вечеринкой, призванной отпраздновать прибытие сестер Дориана. Подаксис возвращается в свою комнату. Поскольку сегодня состоится групповое мероприятие, сопровождающий мне не понадобится. Вместо этого Подаксис проведет время с Надей. Пусть мы это и не обсуждаем – он явно начал ухаживать за ней. Другой вопрос, знает ли об этом Надя. Как бы то ни было, я рада за них. Мысль об этом помогает мне успокоиться, пока я репетирую, что должна сказать Дориану.

В шесть вечера Джереми возвращается, чтобы сопроводить меня на вечеринку. Я останавливаюсь у входа в гостиную, где будет проходить праздник, и делаю несколько вдохов, чтобы собраться с духом.

– Вы готовы? – хмурясь, спрашивает Джереми и жестом приглашает меня войти.

Сделав еще один вдох, я киваю.

Я вхожу в гостиную, где нахожу Дориана, с веселым прищуренным взглядом расположившегося в кресле у камина. Одна из его сестер на диване читает ему вслух. В другом кресле Глинт МакКриди делает в своем блокноте заметки, а брат Биллиус в одиночестве занимает место за карточным столом. В его позе и взгляде, устремленном в пустоту, просматривается что-то угрюмое. Я вспоминаю, как прошлой ночью он крался по саду, вернувшись из переулка сразу после нас с Дорианом. Теперь, когда я знаю, что он хотел сообщить Дориану о прибытии его сестер, все становится на места. Предположительно, он хотел без лишнего шума найти Дориана, чтобы у того не возникли неприятности из-за того, что ночью его не было в комнате. Почему же Биллиус выглядит таким грустным?

Дориан отрывает взгляд от сестер, и его глаза сразу же находят мои. От внезапной перемены в выражении его лица у меня перехватывает дыхание. Беззаботное веселье ускользает, и я ожидаю, что его место займет холодная маска, показывающая, что Дориан сожалеет о нашем вчерашнем разговоре, о том, насколько мы сблизились не только в физическом смысле, но его черты отражают не это. В его взгляде читается напряженность, но лицо не становится ожесточенным, как когда-то раньше. Нет, я вижу что-то другое. Что-то, что заставляет меня почувствовать себя так, будто на мне снова мерцающее платье. Едва прикрывающее. Делающее меня желанной. Сегодня я выбрала более скромный наряд – простое шелковое вечернее платье бледно-голубого цвета. Тем не менее взгляд Дориана, кажется, пронизывает меня насквозь, добираясь до самой моей сути.

Заметив, как что-то привлекло внимание их брата, две девушки поворачиваются в мою сторону. Их лица светлеют. С бронзовой кожей и черными волосами, одетые в простые шерстяные платья с выцветшими подолами, они так похожи на Дориана. Если я правильно помню, одна на год или два младше меня, в то время как другая, кажется, является ровесницей Джереми. Пусть девушки улыбаются, от меня не укрывается усталость, написанная в слегка сутулых позах и темных кругах под их глазами. Их руки, даже скрытые под длинными рукавами и простыми перчатками, выглядят слишком худыми. Меня поражает мысль о том, что их только что забрали из работного дома. Я никогда не была ни в одном из них, но слышала об ужасных условиях, которые царят в подобных заведениях.

– Вы, должно быть, мисс Мэйзи, – говорит самая молодая на вид девушка.

– Хорошенькая и с розовыми волосами, – шепчет другая с озорной ухмылкой, уже громче она добавляет: – Мы так много слышали о вас, – и они начинают хихикать. Сначала я думаю, что они смеются надо мной, но после понимаю, что они поддразнивают совсем не меня.

Когда приходит озарение, я бросаю взгляд на Дориана и обнаруживаю, что он выглядит подавленным. Игнорируя заявление о том, что я хорошенькая и с розовыми волосами, он неуклюже поднимается на ноги и жестом просит сестер последовать его примеру.

– Мисс Мэйзи – принцесса, поэтому к ней следует обращаться «Ваше высочество».

– Принцесса, – с придыханием повторяет старшая. – Он никогда не упоминал об этом.

– Нет, но теперь понимаю, что должен был это сделать, – отвечает Дориан с кривой усмешкой. – Позвольте представить вам моих сестер, Беатрис, – он указывает на старшую, а затем на младшую, – и Табиту. Здесь следует сделать реверанс, дорогие сестры.

– О, точно, – отзывается Беатрис, и девушки низко наклоняются. Их движениям явно не хватает практики.

– Мне жаль, – обращается Дориан ко мне с застенчивой улыбкой. – Там, откуда они родом, редко можно встретить членов королевской семьи.

– Он хочет сказать, что мы деревенщины, – добавляет Табита.

– Это совсем не то, что я имел в виду. – Укоризненный тон Дориана рушится вырвавшимся на свободу смешком. С сестрами он кажется таким непринужденным, таким мягким и игривым. Похоже, десятилетняя разлука не повлияла на семейные узы. Я вспоминаю, как вчера вечером Дориан винил себя за то, что не был рядом, когда умерла их мать. Судя по тому, как легко его сестры смеются в его присутствии, они не так строги к Дориану, как он сам.

– Не волнуйтесь, – говорю я, – потому что я тоже не знаю всех тонкостей этикета. Дориану известно, как сильно я не люблю, когда ко мне обращаются «Ваше высочество».

Глаза Табиты расширяются, и она шепчет Беатрис:

– Ты слышала? Она обращается к нему по имени. – В ее тоне не слышится осуждения, только взволнованность. Прикрывшись руками, они снова хихикают, и Дориан закатывает глаза. Я бросаю быстрый взгляд на Глинта, который яростно строчит в своем блокноте, фиксируя все, что происходит. Просто прекрасно.

Из коридора раздаются шаги. Мгновение спустя посвященные заводят в гостиную Грету и Брайони. Дориан снова представляет своих сестер. С немалой долей гордости я отмечаю, что ни Табита, ни Беатрис ничего не говорят прибывшим конкурсанткам. Это позволяет предположить, что о них Дориан ничего не говорил.

Я ругаю себя за то, что вообще забочусь об этом. Лучше бы он сказал что-то хорошее о ком-то еще, кроме меня. Дориан не может жениться на мне. Я не в состоянии гарантировать ему гражданство, потому что уже через три дня могу умереть…

Паника захлестывает меня, но я отгоняю ее прочь.

Сейчас не время размышлять о моей участи. Пришло время подумать о его судьбе.

Поприветствовав Дориана и его сестер, Грета подплывает к Глинту. Репортер, назвав ее «дорогая», обменивается с конкурсанткой поцелуями в щеки, хоть и не касаясь губами кожи. После чего Грета устраиваются рядом, чтобы поучаствовать в беседе, которая выглядит как интервью.

Брайони бочком подходит ко мне.

– По крайней мере,