Право быть - Вероника Иванова

- Если бы ты захотел стать свободным.

Она восхитительно уверена в своей правоте. Еще один вопрос опускается в бездонную копилку:

- Значит, для меня ваше прекрасное лицо навек останется сокрытым?

- Прекрасное?

Ехидничает. С небольшой горчинкой. Неужели все так просто?

- Если рассудить здраво, вашей маскировке может быть две равновероятные причины. Или вы прячетесь под вуалью, потому что ослепительно прекрасны, или…

- Невообразимо уродлива. Но все мужчины предпочитают выбирать первое.

- Потому что, слушая ваш голос, невозможно поверить во второе.

Самое смешное, ни капельки не льщу. Столько уверенности в себе, заставляющей голос звенеть торжествующими колокольчиками, может быть только у женщины, не просто привыкшей приказывать, но и привыкшей видеть, как ее приказы немедленно исполняются. В том числе приказы любовные.

- Твоя просьба опасна для тебя.

- Уж не хотите ли сказать, что как только откроете свой лик, я тут же лишусь жизни?

Не слишком приятно умирать до срока, но раз уж все сложилось так, а не иначе, лучше бы поскорее закончить земные дела, а мгновенная смерть без мучений и сожалений стала бы поистине царским подарком.

- Если жизнь неотделима от ясного рассудка, вполне возможно.

Крохотная гирька на ту чашу весов, где расположилась версия об уродстве. Правда, не могу себе представить картинку настолько ужасающую, чтобы свести меня с ума.

- А если все ровно наоборот и я прозрею?

Она берет время на раздумье, достаточно долгое, чтобы вызвать у собеседника нетерпение, перерастающее в тревогу. У случайного собеседника, разумеется, а мне слишком хорошо понятно, что разговор продолжится.

- Ты не похож на других людей.

И не могу быть похожим. Я же не человек.

- Кто ты?

- Ты так и не узнала, сестричка? Серебро не рассказало тебе?

Женщина недовольно фыркает:

- Ясно одно, сам ты не умеешь с ним разговаривать, иначе не задавал бы глупых вопросов. Хочешь узнать, что именно оно сказало?

Подходит ближе и присаживается на другой край колоды. Если распластаться по дереву, можно попробовать ухватить белое полотно кончиками пальцев, но не более: длина цепей рассчитана на удивление точно.

Почему мне так хочется увидеть спрятанное под плотной вуалью лицо? Разве от капельки знания станет легче? Разве это поможет смириться с обстоятельствами или даст ответ на все вопросы? Ничуть не бывало. А может быть, я влюбился и потому сгораю от любопытства? Нет. Разве что самую малость, как влюбляются в восхитительно недоступную тайну. Мне просто жаль тратить оставшиеся минуты жизни впустую.

Хочется впитать в себя все звуки, ароматы и краски окружающего мира. Хочется захлебнуться полнотой ощущений. Хочется…

Сохранить в памяти хоть небольшую частичку всего, что сейчас вижу перед собой. И может быть, когда следующий «я» появится на свет, а он непременно появится… Может быть, он будет помнить больше. На горсточку, но больше. Вот тогда можно будет считать, что моя жизнь удалась.

И про серебро любопытно узнать что-то новое, пусть мне и некому передать знания.

- Не откажусь. Но и настаивать не буду. Чем дольше разговор, тем узнику веселее.

- Даже если слова закончатся приговором? - О, определенность - совсем хорошо!

Чувствуется, что для женщины в новинку предельно серь-езный, но одновременно шаловливо-легкомысленный разговор. Впрочем, с теми, кто уходил из-под ока Ка-Йен свободно принявшим власть нового хозяина, вряд ли удается небрежно плести словесные кружева. А может быть, в общении с ними и вовсе нельзя давать волю чувствам?

- Это твой настоящий щит или пустая бравада?

Это попытка последние часы жизни провести в приятном обществе и не без пользы.

- Продолжи беседу, и узнаешь.

- А ты умеешь вызывать интерес… Другие знакомые мне мужчины после подобного начала норовили перейти от слов к делу.

Еще бы! Звуков одного только твоего голоса довольно, что-оы влюбиться. Или чтобы возненавидеть, если получишь отказ. Думаю, ты прекрасно знаешь, что каждое слово, слетающее с твоих уст, заставляет кровь любого человека, находящегося рядом с тобой, двигаться в некоем ритме… правда, не всегда угодном тебе, потому что даже если для девяносто девяти человек белое будет белым, а черное черным, то непременно отыщется сотый, умеющий различать оттенки.

- И зря. Слова - лучшие ключи к замку женского сердца. Л дела… Они всегда происходят вовремя, насколько бы ни припозднились.

Могу поспорить, она улыбнулась, хотя вуаль ничем не выдала движение черт.

- Ты не человек.

Итак, подозрения у нее имеются. Опасные для меня или нет? Попробую определить их глубину и широту.

- А кто же? На эльфа непохож, до гнома мне еще дольше шагать.

- Есть и другие расы.

Возражает, хотя после небольшой паузы и не слишком уверенно, из чего можно сделать вывод: знает, но недостаточно много.

- Расы, на детей которых я похож еще меньше. Почему ты усомнилась в том, что я человек?

- Так сказало серебро. У него не нашлось для тебя другого слова.

Любопытно. Получается, мой серебряный зверек, хоть и любит поболтать, бормочет весьма неразборчиво.

- А я думал, вы обо всем наговорились вдоволь. Еще тогда, в саду герцогской сестры.

Женщина теперь уже явственно усмехнулась.

- Догадался сам? Молодец. Да, мы о многом беседовали. Вот только… Разговаривать с лунным серебром - все равно что пытаться объясниться с ребенком, едва начинающим учиться говорить. Да, оно знает некоторые слова, но не любит ими пользоваться. В какой-то мере его язык много богаче нашего, но… Он состоит из ощущений, а много ли проку от знания того, что происходило внутри, когда важнее наружные события?

Ах вот в чем беда… Странно, я никогда не задумывался о способе общения с серебряным зверьком. Впрочем, зачем задумываться? У меня была Мантия, умеющая перевести все что угодно с одного языка на другой.

Конечно, мне ведь объясняли: серебро разделяет чувства и настроение существа, а не его мысли. При этом оно вполне способно запоминать и совокупность внешних обстоятельств, вызвавших радость или печаль, но в памяти разумного металла все картинки из жизни хранятся именно как картинки, он не присваивает им словесные обозначения. Зачем? Случится нечто похожее, так проще сравнить его с уже хранящимися в памяти сценками, а не мучительно подбирать слова для описания, добавляя в логическую цепочку десятки новых звеньев. Слова, необходимые только тем, кто пользуется речью.

- И что же серебро смогло поведать обо мне?

- Немногое. В сущности, оно все время повторяло одно и то же. Ты разрушаешь все, к чему прикоснешься. Правда…