Европейская поэзия XIX века - Антология

РОЗА

Перевод П. Гнедича

Ты улыбнулась мне улыбкой светлой рая…Мой сад блестит в росистых жемчугах,И на тебе, жемчужиной сверкая,Одна слеза дрожит на лепестках.

То плакал эльф о том, что вянут розы,Что краток миг цветущей красоты…Но ты цветешь, — и тихо зреют грезыВ твоей душе… О чем мечтаешь ты?

Ты вся любовь, — пусть люди ненавидят! —Как сердце гения, ты вся одна краса,—А там, где смертные лишь бренный воздух видятТам гений видит небеса!..

ГЕНИЙ ФАНТАЗИИ

Перевод К. Фофанова

Живу я в тишине, в тени долины влажной,Где резвые стада пасутся под горой,И часто с пастухом внимаю стон протяжныйВлюбленных голубей вечернею порой.Когда ж его свирель звучит о счастье нежноИ Филис падает на грудь к нему — небрежноЯ возле мыльные пускаю пузыри,Где блещет радуга прощальная зари…

На сумрачной скале, где старый замок дремлет,В развалинах шумлю я с ветром кочевым;В чертогах короля мне важность робко внемлет,И в бедной хижине я плачу над больным.Я в трюме корабля за тяжкими доскамиСмеюся и шучу над звучными волнами,И в час, когда горит румяная заря,Задумчиво брожу в степах монастыря.В ущелье, между скал, в пещере одинокойЯ демонов ночных и призраков бужу,На мрачном севере, зарывшись в снег глубокий,Я молчаливые дубравы сторожу.На поле грозных битв, в час краткого покоя,Победой близкою баюкаю героя,Со странником в степи кочую и певцамУказываю путь к бессмертным небесам.

Ребенок сам — с детьми я чаще всех бываю,Доступней волшебство невинным их сердцам,И маленький их сад при мне, подобно раю,Цветет и сладко льет душистый фимиам.Их тесный уголок становится чертогом;И аист кажется им странным полубогом,Когда он по двору разгуливает, хмур…И ласточка для них — весенний трубадур.

И часто я с детьми при вечере румяномГляжу на облака, плывущие вдали.Как дышится легко в саду благоуханном,Как нежно нам журчат ручьи из-под земли!Мы видим, как, сребрясь, за горы убегаетГряда отсталых туч, и радуга сияетАлмазным поясом по светлым небесам,И чайка белая ласкается к волнам…

И я с тобою рос; когда ты был ребенком,Сидели мы вдвоем, смотрели на камин,Следили за игрой огня на угле топком,Где возникал и гас рой пламенных картин.Мы сказки слушали, не зная лжи опасной,Звучали вымыслы нам правдою прекрасной,И с херувимами — покорные мечте —Мы бога видели в небесной высоте.

КОРОЛЕВА МЕТЕЛЕЙ

Перевод Ф. Берга

Темной ночью метель и гудит, и шумит,Под окошком избушки летая, свистит;А в избе при огне, у сырого окна,Ждет красотка кого-то одна.Все на мельнице стихло… огонь не горит…Вышел мельник-красавец, к красотке спешит.Он и весел, и громко и стройно поет,И по снежным сугробам идет.Он и с ветром поет, и с метелью свистит,По сугробам глубоким к красотке спешит…Королева метелей на белом конеПоказалась вдали, в стороне.И завыл ее конь, как израненный зверь,И запела она: «Мой красавец, теперь —Ты так молод, прекрасен — со мною пойдем!Ты не хочешь ли быть королем?У меня есть чертоги в горе ледяной,Блещут радугой стены, и пол расписной,И на мягком сугробе нам быстро постельНанесет полуночи метель».Все темно, и метель и шумит, и гудит…— Мой красавец! Не бойся, что месяц глядит, —Чтоб не видел он нас — до земли с облаковЗаколеблется полог снегов.Ярко солнце блестит в голубых небесах,И сверкают пылинки на снежных полях,И на брачной постели покоится он —Тих и свеж его утренний сон…

ФРЕДЕРИК ПАЛУДАН-МЮЛЛЕР

Перевод Е. Аксельрод

Фредерик Палудан-Миллер (1809–1876). — Представитель позднего романтизма. Родился в городе Орхусе в семье священника. Получил юридическое образование. К моменту окончания университета стал известен как автор поэтического сборника «Четыре отечественных романса» (1832) и поэмы «Танцовщица» (1833), написанной под влиянием Дж.-Г. Байрона. В 1834 году выходит в свет драма Палудана-Мюллера «Амур и Психея», послужившая как бы прологом для серии его мифологических драм. С 1841 по 1848 год Палудан-Мюллер работает над главным произведением своей жизни — лиро-эпической поэмой «Адам Хомо». Поэма повествует о судьбе человека, жертвующего своими нравственными убеждениями ради карьеры и жизненного благополучия. От вечного проклятия на Страшном суде героя поэмы спасает заступничество Альмы Стьерп, невесты Адама, покинутой им ради брака по расчету. История чувства Альмы к Адаму в поэме имеет внутреннюю параллель — сонеты Альмы, представляющие собой образец любовной лирики Палудана-Мюллера.

На русский язык произведения Палудана-Мюллера не переводились.

ИЗ СОНЕТОВ АЛЬМЫ

«Мне подлинную жизнь дал ты один…»

Мне подлинную жизнь дал ты один,С тобой одним душа вздохнула смело.Я прежде в одиночестве немела,Жила, как в тишине морской — дельфин.

Пробился зов твой сквозь вечерний сплин,Когда, казалось, все оцепенело.Твой голос влек и мысль мою и тело,Меня на волны вынес из глубин.

Твой голос огласил немые своды,И жизнь в гармонии предстала ясной,Ты распахнул весь мир передо мной.

О, не смолкай! Тебя ждала я годы.Ты мой певец! И песнь твоя прекрасна.Тебе лишь верю — твой дельфин ручной.

«Мечтала я — но как мечты мне лгали!..»

Мечтала я — по как мечты мне лгали!Так живо представлялось мне норой,Что я вольна, что стерся образ твой,Живу, как прежде, — в мире и печали.

Я чувствовала — дни мои нищали.Казалось мне, что я сосуд пустой,Что драгоценный выплеснут пастой,Я ветвь сухая — и листы увяли.

Очнулась я негаданно-нежданно.Тебя вернул мне день новорожденный —Твой образ вспыхнул на заре багряной.

И полон вновь сосуд опустошенный,И к сердцу мощною волною рветсяПоток блаженства, что Тобой зовется.

«Я думаю о нас и всякий раз…»

Я думаю о нас и всякий разОзарена надеждою подспудной.Дышу я нашей жаждой обоюдной,Я вижу сев и близкой жатвы час.

На зов наш общий жизнь отозвалась,И обновляться нам ежеминутно,Пока мы не достигнем цели трудной,Пока не осенит блаженство нас.

О, может быть, мечты осуществимы!Была я тихой речкою равнинной,Но встретила тебя, и с этих пор

Влечет меня поток неудержимый,И наши волны, слившись воедино,Стремятся радостно в морской простор.

«Ты мне дарил раздумий строй высокий…»

Ты мне дарил раздумий строй высокийИ знать хотел, что дни мои таят.Но зазвучало слово невпопад,Когда любви в тебе иссякли токи.

Другую повстречал. К чему упреки,Когда ты новой жаждою объят?Но в прошлое я обратила взгляд,В былой Эдем, о мой Адам жестокий,—

Ах, если б я склонилась обреченноИ боль, со свистом воздух рассекая,Пронзила грудь мою — стрелы острей,

Сравнилась бы со скрипкою тогда я,Разбитой вдребезги и возрожденной,Чей звук красивее — пускай слабей.

«О, как ни велика твоя вина…»