Европейская поэзия XIX века - Антология

РОЗА И РОСА

Сказала нежная росаПод вечер розе алой,Той, что при ранних звездах ждет,Как опаленный жаждой ротМиг поцелуя, — ждет и ждет,Чтобы роса упала.

Сказала нежная роса:«Цветок неутоленный,Как ты узнал, что я придуИ тихо на сердце паду?Открыл ли то тебе ручейИль соловей влюбленный?»

«То был не голос соловьяИ не ручей певучий.Пылал огонь в моей крови.Приди и сердце оживи.К утру увянут лепестки —„Пух юности летучий“».

Луна, как свадебный венец,Над ними — золотая…Одну лишь ночь они живут.Одну лишь ночь — и с ней умрут.О, бедные… Кому ещеДана судьба такая!

ГЕОРГИОС ВИЗИИНОС

Перевод О. Чухонцева

Георгиос Визиинос (1849–1896). — Родился в бедной семье в деревне Визии (Фракия), изучал философию сначала в Греции, потом в Германии. В 1874 году, представив на поэтический конкурс поэму «Кодр», молодой поэт получил первую премию и снискал себе известность. В 1876 году такого же успеха добилась на конкурсе следующая книга Визииноса, «Дуновения Боспора». Внимание к будням человеческой жизни, к ее малым и большим радостям, отличающее стихи Визииноса, свойственно и его рассказам.

На русский язык стихи Г. Визииноса переводятся впервые.

ПРИЗЫВЫ

Когда с рассвета, разогнав дремоту,спешит-снуети, словно заведенный, на работуидет народ,о, если кашель чей от забытьятебя пробудит, выйди: это я.

Когда на всех часах пробьет двенадцать,и за столомв молчанье ест отец, и домочадцымолчат при нем,о, если ложка выпадет твояот скрипа ставни, выйди: это я.

Когда уже заря на небосклоне,и меркнет свет,и матери нет рядом на балконе,и брата нет,о, если тень мелькнет, — откуда? чья? —не всматривайся, выйди: это я.

И если ночью, душной и глубокой,все, что вокруг,затянется дремотной поволокой,и если вдругзасвищет кто-то вроде соловья,хоть на минуту выйди: это я.

БЕЗ ГРОША

В карманах пусто? Не беда!Вино, хорошая едада собутыльники, — по мне,довольно этого вполне.

Трактирщик, старого винада сядь напротив, старина,и пусть по чашкам разольеткрасивый мальчик и — споет!

Хозяин, зайца не забудь,да пожирнее, другом будь,и в честь знакомства за столом —— Ура! — осушим и нальем.

Ты что-то хмуришься, смотрю.Послушай, что я говорю,а говорю я от души,и ты худого не держи.

Вино допито? — впрок питье!Я за здоровье пил твоеи впредь по дружбе помогу:ты мне обязан — я в долгу.

АРГИРИС ЭФТАЛИОТИС

Перевод Юнны Мориц

Аргирис Эфталиотис (настоящее имя — Клеантис Михалидис, 1849–1923). — Годился на острове Лесбосе; большую часть жизни провел за границей. Мотив горькой чужбины, широко распространенный в греческом фольклоре, звучит во многих стихах поэта. Близость к народной поэтической традиции ощутима в тональности и метрике его произведений.

На русский язык переводится впервые.

СЛОВА ЛЮБВИ

Опять вывихивают, гасят мой рассудокдве древних боли — боль разлуки, боль изгнанья!Опять спасает избавительное чудо —и я опять не сломлен бурями страданья!

Опять, опять, закрыв глаза, где и поныневитает ужас, я мечтаю заперетьсяи в сердце жить, пока живу я на чужбине,и чувства прежние воспеть при свете сердца.

А кто додумался, что сердце хладнокровно,тот разве знает, сколько счастья и покоялюбовь приносит в бурный мрак, и как любовнона волны горя льется масло — и какое!

Опять, любовь моя, рассказ правдивый начат:как я живу, дышу тобой, как сердце плачет!

Взаимность, парность — вот счастливые задаткилюбовных радостей в года свиданий нашиху родника, где обитают куропаткии пьют попарно вечность юную из чаши.

На пару пляшут там безумье и веселье —любовь, а также красота от них струятся.А все печали, даже если и заселитайком поблизости — так сунуть нос боятся.

Опять мечтаю спеть тебе о жизни прежней,опять рассудок искупать в блаженстве первом,опять его отправить вглубь, в поток безбрежный,чтоб каждый раз он возвращался с лучшим перлом!

Как память нищего, что был богат вначале,я утопить стремлюсь в прекрасном яд печали.

ОСТРОВА И МОРЯ

Мое бессонное весло окрепло в бешеной волне,И я встречаю острова салатового цвета.И там я дух перевожу, пока Судьба придет ко мнеИ продиктует: вот — твой путь, а цель твоя — вот эта.

РОЗА

Скажи, какой богини вздох в прохладе утренней зариС тобою делит аромат, которым этот сад насыщен?И кто же та, что в первый раз тут целовалась? Говори!Так целовалась, что огонь с обеих щек тобой похищен!

ПЕЧАЛЬ

Крыла печали тяжелы, громоздки на подъем,И в руслах Времени сухих они хлопочут дико,А если светлый водоем лепечет о своем,Так эту мелочь глушит боль пронзительного крика.

ЛОРЕНДЗОС МАВИЛИС

Перевод Юнны Мориц

Лорендзос Мавилис (1866–1912). — Родился на острове Итаке, изучал филологию и философию в Германии. Вернувшись на родину, принял участие в греко-турецкой войне 1897 года и в антитурецком восстании на Крите (1898 г.). Сильное патриотическое чувство выражено в сонетах Мавилиса мужественно и нежно. Отточенность рифмы, благородная сдержанность слова принесли Мавилису славу тонкого мастера стиха. В начале Первой балканской войны Мавилис добровольцем пошел на фронт и погиб в сражении под городом Янина.

Сонеты Мавилиса переводятся на русский язык впервые.

КАРДАКИ

Руины храма зеленеют сироПустынной плесенью, приморскою травою,А под ногами и над головоюСмеется вечность, юность в блеске пира.

И я сказал: еще с вершины мираВся в белом сходит поступью живоюАнтичность! Блещет полнотою ключевоюХрам — дело мраморщика с острова Керкира.

Сон золотой, еще я не проснулся!Тебя с водой в ключе я выпил редком,—Он по священным меткам к нам вернулся.

Так бог велел воскреснуть мертвым клеткам!И чужестранец, если той воды коснулся,Уже к своим не возвратится предкам.

РОДИНА

Весенний ветер вновь летит по странам,Взывая к тайнам, к сладостям любовным.Как под венцом, земля сияет светом ровным —Цветы, одни цветы в ее приданом.

Попарно бабочки летают целым кланом.Здесь — пчелка, там — оса. Да, полнокровнымЗастал я мир, где счастьем поголовнымЗемля волнуется в томлении желанном!

И каждый запах, щебет каждой птицыВ глубины сердца вновь летит, взывая страстноК мечте, к надежде — снова, снова, снова

Поцеловать твои священные крупицы,Твою весну обнять, мой сладостный, прекрасный,Родимый край, мое Отечество и Слово!

ОЛИВА

Олива старая, ты горбишься клюкоюПод редкой зеленью, под жидкой пелериной,Тебя украсившей для смерти. Рой пчелиныйВ твоем дупле гнездится раной роковою.

Но каждый птенчик, пьяный страстью вековою,На ветви немощной твоей, как мир, старинной,Ведет любовную охоту за невиннойИ пьяной птичкой, — всюду двое, двое!

О, как смягчат твой острый лик на тризнеЖивые прелести крылатой, юной жизни,Шумящей дивно и шуршащей от любви!

Они плодятся, как твои воспоминанья.О, нам бы, нам бы твой обычай умиранья,Ведь наши души — сестры, ставшие людьми!

КОСТАС КРИСТАЛЛИС