Рыцари света, рыцари тьмы - Джек Уайт

Стражники молодцевато остановились всего в двух шагах от них; де Пайен с патриархом находились слишком далеко, чтобы расслышать весь разговор, но отчетливо различали слова капитана, обратившегося к младшему рыцарю. Гуг начал озираться и наконец заметил закрытую карету с наглухо занавешенными окнами, запряженную парой лошадей и сопровождаемую усиленным эскортом.

— Придворный экипаж, — тихо произнес он, указывая на карету Вармунду де Пикиньи. — К тому же закрытый. Наверное, королева.

Патриарх, оглянувшись и присмотревшись, покачал головой:

— Нет, не королева. Сегодня ее светлость не выходит. Вот уже несколько дней ей нездоровится. Какая-то хворь к ней прицепилась… ничего страшного, но королева предпочитает не покидать своих покоев. Но это и не король — в противном случае он бы вышел поздороваться с нами. Скорее всего, там кто-то из дочерей… одна или несколько. Карета с легкостью вместила бы всех четверых, но, по моему мнению, ни одна из них не согласилась бы составить компанию остальным.

Он оглянулся через левое плечо — молодой рыцарь с товарищами медленно направлялись к закрытой карете в сопровождении начальника стражи. Остальные трое, образовав полукруг, не слишком отставали от процессии. Все участники турнира уже убрали мечи в ножны, только молодой Сен-Клер все еще сжимал в руке эфес. Длинный блестящий клинок время от времени при ходьбе отклонялся назад и касался плеча юноши.

Они приблизились к карете, и один из стражников отпер задвижку на дверце, придержав створку, а рыцарь, которого де Пайен называл Стефаном, склонился и заглянул внутрь.

— Алиса, — произнес Вармунд де Пикиньи со странной обреченностью в голосе. — Никто другой, как Алиса. Только она может так в открытую насмехаться над приличиями. Вашему рыцарю, де Пайен, стоит поберечься.

— От принцессы-то? — рассмеялся Гуг. — Да ведь она просто пигалица, вдесятеро меньше его!

— Я говорю не о физическом превосходстве… а о соблазне. Над ним нависла смертельная опасность, и нам бы сейчас лучше подойти туда и приложить все усилия для спасения его души. Без сомнения, принцесса будет… рада меня видеть.

От де Пайена не укрылся сарказм, скрытый в словах патриарха, но, не имея представления, какая причина его вызвала, он подумал, что предпочтительнее в данном случае будет попридержать язык. Гуг решил помалкивать, пока его не спросят, и поспешил следом за де Пикиньи, уже направлявшимся к карете.

Алиса, скрытая полумраком экипажа, издали заметила двух приближавшихся мужчин, но они шли медленно, поэтому она успела окинуть их быстрым взглядом и тут же потеряла к ним интерес, сочтя слишком пожилыми для ее внимания. С гораздо большим увлечением она разглядывала появившегося поблизости молодого рыцаря, тоже шедшего к карете. Даже на расстоянии было видно, что глаза на его серьезном лице отливают синевой, а широкий лоб изрезали тонкие морщинки. Вот он взялся за открытую дверцу и наклонился, стараясь разглядеть принцессу, сидящую в полутьме.

— Сеньора, вы желали говорить со мной?

Его взгляд скользнул по Алисе, не замечая ее, а она промолчала, пользуясь его временной слепотой, вызванной ярким солнцем. Пока глаза рыцаря привыкали к резкому переходу меж светом и тенью, принцесса могла рассматривать его сколь угодно пристально. Она видела, что, прежде чем подойти к карете, он остановился и упер острие широкого и длинного меча в землю у своих ног, даже не подозревая, что она наблюдает за ним в узкую щель меж кожаными шторками. Затем он обеими руками ослабил под подбородком ремешок, удерживавший плотно пригнанный капюшон кольчуги, стащил его через голову и откинул за спину, высвободив необычайно длинные золотистые локоны. Встряхнувшись, словно пес, рыцарь растрепал волосы, запустив в них пальцы и разделяя мокрые от пота пряди, обрамлявшие его лицо. Затем он пятерней наспех расчесал роскошную влажную шевелюру, убрал локоны за уши и снова подхватил меч. Крепко зажав клинок под мышкой, юноша решительно зашагал прямо к карете.

Алиса поспешно отпрянула от зашторенного окошка и спряталась в дальнем углу экипажа, услышав, что один из подошедших стражников как раз собирается открыть дверцу. Внутрь хлынул поток яркого света, в нем возник незнакомец и, приблизившись вплотную, загородил собой выход.

Склонившись, он всматривался внутрь, но не видел ее и хмурился из-за внезапной потери зрения. Принцесса же была рада неожиданной световой перемене, обратив ее, насколько было возможно, себе на пользу и беззастенчиво изучая совершенную внешность юноши: необыкновенно синие глаза под бледно-золотистыми бровями, окаймленные густыми ресницами; крупный, созданный для поцелуев рот с безупречным очертанием полных губ и белыми, идеальной формы зубами; длинные шелковистые пряди золотого цвета, разметавшиеся завитками по плечам рыцаря и обрамлявшие его сильную, могучую шею.

Большинство воинов в Заморье носили длинные окладистые бороды, но начисто состригали растительность с головы из соображений удобства и опрятности: немалую часть времени они проводили в кольчуге с плотно прилегающим к черепу капюшоном. Этот же поступает совершенно наоборот: скоблит подбородок, зато отпустил длинные локоны. Любит покрасоваться? Алиса ненадолго призадумалась, но вскоре отмела свои догадки как не стоящие внимания. Если он тщеславен, этим можно впоследствии воспользоваться, поскольку он наверняка обожает лесть, но сейчас пока загадывать рано.

То, что принцесса заметила его, можно было приписать чистой случайности. Она направлялась домой от подруги в самом дурном расположении духа, поскольку та вздумала заболеть, как и большинство Алисиных знакомых, чем обрекла ее на нескончаемо скучный вечер незапланированного одиночества. В отместку Алиса двинулась на прогулку по улицам города, нарочно обособившись от всех в своей карете и предаваясь унынию за плотно зашнурованными кожаными шторами, не пропускавшими надоедливо-яркий солнечный свет.

Где-то поблизости раздавалось оружейное бряцание, до Алисы доносились веселые возбужденные крики: вероятно, она миновала еще один праздный отряд стражников. Сегодня принцесса уже вдоволь наслушалась подобного шума, поэтому никакого интереса выглядывать из-за шторок не было. Иерусалим — пограничное государство; ему отовсюду угрожает вражеское вторжение, и Алисин отец держит в постоянной боеготовности огромное войско. Лязг мечей, грубые окрики и мужской смех давно стали привычными на городских улицах — как и сами воины, чья жизнь сплошь состояла из бесконечных ратных упражнений, учебных сражений и шумных потасовок.