Рыцари света, рыцари тьмы - Джек Уайт

Оба гостя встали и поклонились Балдуину в пояс, застыв в таком положении, пока не остались одни в зале. Тогда рыцари распрямили спины и покинули королевские покои.

— Что же это такое?! Что ты задумал?!

Де Пайен обернулся к другу, улыбаясь в ответ на его озлобление:

— Я нарочно гадал, выйдя из дворца, сколько тебе нужно времени, чтоб на меня накинуться. И насчитал двадцать два шага.

— Я еще не лишился рассудка, чтобы орать на тебя под носом у королевских охранников. Они почему-то не понимают шуток, когда речь идет о монаршей персоне. А теперь скажи мне, что за… представление ты там устроил?

— А зачем вообще устраивают представления, а, Гоф? Для развлечения, увеселения, удовольствия и всяких фокусов… да, фокусов! Но мы еще недостаточно отошли от стражников, чтоб вести такие разговоры. Давай поговорим об этом потом, все вместе.

Сент-Омер остановился как вкопанный, но голоса не повысил:

— Нет уж, Гуг, поговорим об этом сейчас, потому что я хочу понять, что на тебя нашло сегодня утром, — и понять до того, как мы примемся обсуждать это все вместе. У меня до сих пор в голове не укладывается то, что ты там наговорил, но я был с тобой и должен верить собственным ушам. Поэтому я намерен прояснить это прямо сейчас — в надежде понять как следует, а не только расслышать.

— Замечательно, только давай пройдем вон туда, через двор, где нас никто не подслушает. А теперь скажи, что же я такого наговорил.

— Тут и говорить нечего. Я сам слышал, как ты выдал наши планы королю.

— А ты, случайно, не ошибся, Годфрей? Что именно я выдал?

— Что мы собирается прорубаться сквозь скалу, к основанию храма.

— Ах вот оно что… Разве я что-то говорил про основание храма?

— Ну… нет, не говорил… Но имел в виду, я-то знаю.

— А король, по-твоему, тоже знает, Гоф? Он понял, что я имел в виду?

Сент-Омер поколебался, потом признал:

— Нет… Он понял из твоих слов, что речь идет о подземном монастыре.

— Вот это действительно странно: я-то сам считал, что как раз о нем и говорю, а ты почему-то услышал совершенно другое. И что, король сильно осердился на мою самонадеянность?

— Нет, но ведь… О проклятье!

Сент-Омер развернулся и упер в друга указующий перст, но не произнес ни слова. Его насупленный вид ничем не выдавал хода его мыслей, хотя Гоф наверняка подбирал доводы для ответа. Вдруг лоб его разгладился, глаза засияли, а сам он рассмеялся.

— Черт тебя побери, Гуг де Пайен, в жизни не встречал я более отъявленного обманщика и бессовестного пройдохи, чем ты! Ведь ты, оказывается, ничего такого не делал и не говорил! И тем не менее обвел вокруг пальца самого короля, да и меня одурачил!

— Э, нет. Никого я не дурачил, друг мой, — ты сам все придумал и сам себя одурачил излишними тревогами, как бы Балдуин не заглянул в мой разум и не прочел там моих истинных намерений. Все это было написано на твоем лице, поэтому я вскоре перестал на тебя смотреть из опасения, что кто-нибудь еще обратит внимание на твою озабоченность.

А что до короля, то я вовсе не обводил его вокруг пальца. И не лгал ему. Собрание, на котором мы обсуждали мнимый подземный монастырь, действительно имело место — о нем я и рассказал… Правда, времени прошло уже достаточно, и про те наши намерения мы как-то позабыли… но ты ведь тоже там присутствовал, поэтому должен помнить. Как раз в ту ночь мы придумали все, что я сегодня описывал Балдуину.

— Верно, верно. Я вспомнил о том собрании, когда ты начал о нем говорить, но никак не мог понять, к чему ты ведешь, и чуть было не запаниковал. Теперь-то я вижу, чего ты в действительности добивался, — ну ты и молодчина! Усыпил бдительность короля, обратил в ничто саму возможность любого подозрения, когда ему понемногу начнут поступать сведения о каких-то странных шумах и перемещениях, а затем вдобавок без излишних стараний убедил его в том, что хорошо бы Балдуину раздобыть и оплатить нам все приспособления, необходимые для раскопок. Я просто отказываюсь верить, что все это тебе удалось за какой-то час.

— Не забудь про сокровища.

— Вот-вот, сокровища! Как только король завел о них речь, я решил, что он уже обо всем догадался и имеет в виду наши сокровища. Я едва не обделался от страха, но потом додумался, что он-то говорит об обычном кладе — золоте и драгоценностях, — а не о том сокровище, которое мы ищем.

— К тому же он сам не очень-то верит, что мы что-нибудь отыщем, потому что отлично знает: внутри сплошного камня кладов не водится.

Сент-Омер вновь нахмурился.

— А что, если среди найденных нами сокровищ и впрямь окажутся золото и драгоценные камни?

— Непременно окажутся. В архивах ясно значится, что там есть ювелирные изделия, церковная утварь и весьма редкие драгоценности. Мы ведь ищем церковный клад, Годфрей. Помимо документов и вещей, необходимых нашему ордену для познания, в нем содержится и денежный запас. Да и где ты слышал о нищем священнике или храме? Но к чему заранее создавать себе трудности? Король ведь не подозревает, что мы что-то ищем. Он с превеликим удовольствием разрешил нам копаться в этой горе, лишь бы мы и дальше исправно несли дозор на дорогах и тропах королевства. Так мы и поступим, Годфрей, так и поступим. Ну, теперь мы можем вернуться и поделиться известиями с остальными?

Сент-Омер улыбнулся и жестом предложил другу идти вперед. Оба направились к юго-западному склону Храмовой горы. Де Пайен что-то тихо и неразборчиво насвистывал себе под нос.

ИСКУСИТЕЛЬНИЦА

год 1125 от P. X.

ГЛАВА 1

— Этот рыцарь, по-видимому, не ведает устали.

Услышав замечание Вармунда де Пикиньи, патриарха-архиепископа Иерусалимского, Гуг де Пайен, не отрывавший взгляда от развернувшегося перед ними зрелища, скупо улыбнулся.

— По-видимому, да, — согласился он. — Но вы, пожалуй, лучше, чем кто-либо, знаете, что никогда нельзя доверять видимости. Он устает точно так же, как и все остальные, но выгодно отличается от других своей крайней молодостью, которая придает ему дополнительную силу и выносливость. Ха! Вы только посмотрите! Он проворен, как кошка. Мне бы еще четверых таких молодцов.

Они наблюдали турнир, учебный бой, где сошлись пять рыцарей — четверо против одного, и этот один, младший из всех, выставлял своих противников безмозглыми увальнями с игрушечными сабельками. Юноша с поистине блестящим мастерством владел длинным двуручным мечом; он вращал клинок во все стороны так, что, казалось, был окружен непроницаемой стальной пеленой.