Дюна: орден сестер - Брайан Герберт

– Я видел там две фигуры.

– Это призраки или тени. Я всю жизнь провел в пустыне, чужак.

Вори разозлился и громко сказал:

– Когда-то я командовал всей Армией Человечества и сражался в таких битвах, какие тебе и не снились. Ты должен по крайней мере проверить.

Услышав голоса, подошел другой часовой, один из тех, кого отправляли к месту нападения на комбайн. Уже несколько дней Инулто слушал рассказы Вори об Арракис-Сити, о Кеплере и Салусе Секундус – слушал как диковинную сказку. Он склонен был верить Вори и сказал:

– Пошли, разбудим наиба Шарнака, пусть он решает.

– Ничего подобного, – сказал часовой с мрачным лицом. – Я запрещаю.

Инулто неуважительно усмехнулся.

– Ты ничего не можешь запретить, Эльгар.

Не обращая внимания на охранника, разведчик провел Вориана к Шарнаку, саркастически говоря:

– Эльгар считает, что когда-нибудь станет нашим наибом, но он не в состоянии возглавить племя, даже когда бодрствуют всего пять человек.

Остановившись у занавеса, они позвали наиба, и тот вышел, моргая и ворча. Его темные с проседью волосы, обычно гладко расчесанные, были всклокочены – он спал. Однако прежде чем Вори смог рассказать вождю, что видел, в каменных коридорах послышались крики и пронзительные вопли.

Шарнак мгновенно сориентировался и принялся поднимать своих людей. Мужчины и женщины выбегали из спален, призывая товарищей к оружию; даже спустя многие десятилетия относительного мира они не забыли, как на них охотились работорговцы.

– Дайте оружие! – крикнул Вори.

У Инулто был всего один нож, но Шарнак держал два кинжала с молочно-белыми лезвиями. Он неохотно протянул один Вори, и все трое выбежали в коридор.

Герметическая дверь была раскрыта, на каменном полу лежали два тела. Вори кинулся вперед и успел увидеть Эльгара, который казался испуганным. Один из чужаков схватил его сзади, потянул за волосы и, надавив коленом на спину, сломал позвоночник. Тело бросил на пол.

Вори смотрел на Андроса и Хайлу. Те заметили его и недобро улыбнулись.

– А вот и ты, – сказал молодой человек.

– Кто вы такие? – Гнев переполнял Вори; он держал кинжал перед собой, хотя помнил, что оружие против этих двоих бессильно. – Откуда вы меня знаете?

Андрос и Хайла как будто не замечали окруживших их фрименов. Молодая женщина сделала шаг вперед, небрежно поставив ногу на спину Эльгара.

– Ты Вориан, сын Агамемнона. Разве ты не узнаешь нас?

Молодой человек сказал:

– Мы знаем, как ты поступил с нашим отцом и остальными титанами… как предал нас всех.

Хайла вышла вперед.

– Но кровные узы сильны, и кровь не водица, а ты наш брат. Возможно, мы сумеем простить тебя.

Брат? Словно удар астероида пошатнул весь его мир. Вори знал, что генерал Агамемнон столетиями хранил свою сперму, прежде чем отказаться от своего человеческого тела. Надеялся найти достойного преемника. Агамемнон использовал суррогатных матерей, чтобы те вынашивали ему сыновей, но всех отпрысков счел недостойными. Его самой большой надеждой, а позже величайшим разочарованием стал Вориан. Вори не мог не признать, что у этих двоих гены Атрейдесов, но ведь одна из них – дочь.

– Пойдем с нами, – сказала Хайла, – и мы решим, чего ты стоишь.

– Или все-таки убить тебя?

Инулто с криком безрассудно бросился на Андроса, размахивая ножом. Стоило ему шелохнуться, как Хайла протянула руку и небрежно схватила его за горло. Инулто замахал руками, ударил ее ножом, но она раздавила ему гортань и бросила, как тряпичную куклу. Кожа ее и брата сверкала, словно ртуть. Нож, задевший ее, рассек только самый верхний слой, никакой раны или крови не было.

Как только Хайла отшвырнула Инулто, пятеро пустынников с криками набросились на нее. Двое пришельцев сражались, как пара пустынных вихрей, ломали кости, разбивали черепа, бросая противников на каменные стены.

– Стойте! – закричал Вори и повернулся к Шарнаку. – Прикажи своим бойцам отступить. Я не хотел, чтобы пострадали твои люди.

Но наиб был в ярости. Он крикнул двум бойцам:

– Схватить Вориана Атрейдеса! Не подпускать его к этим двоим!

Двое фрименов схватили Вори за руки. Он сопротивлялся, но те были очень сильны.

– Дайте мне сражаться в моей битве, черт побери!

– Нет – потому что именно этого им надо, – заявил Шарнак. – Они тебя не получат. А если ты с ними заодно…

Теперь все воины-фримены напали на близнецов и оказались куда более опасными противниками, чем бригада пустынного комбайна. Они рубили ножами непроницаемую кожу и силой своего яростного натиска заставили противников отступить. Один из фрименов сумел нанести Андросу удар под левый глаз, едва его не вырвав.

Натиск заставил близнецов отступить к сломанной герметической двери. Оба, казалось, ужасно досадовали, но по-прежнему хотели схватить Вори и бесились из-за того, что им мешают.

– Мы прольем вашу кровь на песок и выбросим тела – даже шаи-хулуд выплюнет вас, – крикнул им наиб.

– Вы недостойные противники, – с усмешкой ответил Андрос.

Вори не хотел, чтобы эти люди сражались за него, но не мог вырваться. Не меньше восьми пустынников лежали на полу, раненые и, вероятно, мертвые, но остальные не отступали, а из глубоких туннелей подходили все новые. Брат и сестра помедлили, словно оценивая свои возможности, потом одновременно сделали выбор и начали действовать.

Их последний взгляд на Вори был полон угрозы. Не обращая внимания на своих преследователей, окровавленные близнецы выскочили за дверь и испарились, как влага с раскаленного камня.

Наиб Шарнак крикнул:

– Найдите их! Убейте!

Но Вори понимал, что это бесполезно. Он не знал, есть у близнецов средства передвижения или же они пересекли пустыню пешком, но не стал бы их недооценивать.

Наиб тяжело дышал, и голос его звучал угрожающе.

– Я хочу получить удовлетворительное объяснение, Вориан Атрейдес, или заберу твою воду.

Когда воины отпустили его, Вори спокойно посмотрел на вождя племени. Когда-то он притворился, что принял сторону генерала-кимека, – ради возможности предать его и спасти человечество. Он взял камеру со злодейским мозгом своего отца и сбросил с высокой башни, так что мозг разбился о промерзшие утесы. После победы Вори думал, что обретет покой, но, очевидно, потомство титанов не было уничтожено полностью.

Теперь жители пустыни разгневаны и ошеломлены тем, что бешеная парочка смогла причинить такой ущерб, и Вори понимал, что должен все им рассказать.

– Я все тебе объясню, расскажу, кто я такой и что делал в прошлом, но сомневаюсь, что этого будет достаточно.

В жизни много путей, но они редко подводят тебя к краю смерти и потом возвращают. Но пережив такое, ты оказываешься гораздо выше, чем раньше.

Яд бурлил в ее мозгу; ментальные вихри унесли ее способность концентрироваться и пытались унести жизнь.

Внезапно тело Доротеи дернулось, глаза широко раскрылись.

Сознание вернулось, и она обнаружила, что находится в больничной палате… в больнице ордена, поняла она, и лежит в постели, окруженная медицинскими приборами. Она узнала бокс, где поддерживали жизнь впавших в кому сестер, которые не прошли испытания на превращение в Преподобную Мать, но не умерли.

Она слышала, как две женщины обсуждают ее состояние. Доротея обнаружила, что не может двигаться: тело слишком ослабло. Она пошевелила одним пальцем, затем другим, но на большее оказалась не способна. Она вспомнила, как приняла яд, потом тело отказало ей, и она упала на полог над лесом.

Валя – она тоже здесь? Доротея не могла повернуть головы. Последнее, что она помнила о реальном мире, – как молодая женщина принимает снадобье.

И тут Доротея заблудилась в себе.

Медицинские сестры по-прежнему не смотрели на нее. Она снова моргнула и обнаружила, что ее сознание раздвоилось, будто мозг разорвали и одну его часть наделили новым сознанием, господствующим над тем, что было раньше. Закрыв глаза, она услышала в голове голоса, они шептали… и все они были женскими, казалось, изнутри к ней взывала целая толпа. Вначале слова слышались слабо, но потом зазвучали так громко и властно, что она не могла их не замечать. Доротея ощутила глубокую древность, к ней из невероятного далека обращались женщины древних времен.

Когда она сосредоточилась на этих голосах, пытаясь их понять, на нее обрушился поток воспоминаний, яркие переживания… но не из ее жизни. Древние женщины говорили с ней, иногда все разом, но она могла впитать каждое их слово. Воспоминания были поразительно реальны, и она начала упорядочивать их в сознании, поняв, что они образуют непрерывную цепь жизней, уходящую в прошлое вплоть до туманного начала истории человечества.

В ней разворачивались ее кровные линии, звенья цепи жизней. Несколько столетий назад женщина с планеты Хагал, чьим любовником стал смелый молодой офицер, родила дочь Хельмину Берто-Анирул… а та в свою очередь родила дочь Ракеллу Берто-Анирул, Преподобную Мать. А ее дочерью была Арлетт… мать самой Доротеи!