Операция «Аврора» - Дарья Плещеева

— И что же, по-вашему, оно означает?

— Предложение выйти на связь и назначить встречу.

— С чего бы кому-то назначать мне встречу? — поморщился Рейли. — Я же под арестом.

— Но ваши друзья уверены, что вы сбежали от нас и скрываетесь где-то в столице.

— Откуда у них такая уверенность?

— Благодаря Свену Ларсену.

Рейли дернулся, словно от пощечины. Несколько секунд на его лице последовательно сменяли друг друга удивление, возмущение, понимание и презрение. Голицын же оставался невозмутимым, просто ждал, когда британец дозреет. А в том, что это произойдет, Андрей был уверен на сто процентов.

— Никчемная нация! — прошипел Рейли, сжав кулаки. — Всю свою историю просрали! А могли бы стать достойными партнерами Британской империи!..

— Господин Ларсен поступил как лояльный гражданин, — жестко сказал Голицын. — И теперь вы, Лембовски, стали отработанным материалом. Даже если вы бы сейчас объявились здесь или в Лондоне, вы не смогли бы вернуть себе доверие ни хозяев, ни друзей.

— Что? Что сделал этот… слизняк?

— По нашей просьбе господин Ларсен дал две телеграммы о том, что вы благополучно отбыли одновременно в Лондон и Ригу. Адреса для связи, надеюсь, помните?

Рейли сник, будто из него разом выпустили весь воздух или вынули поддерживавший изнутри стержень.

— Игра окончена, Лембовски. Признайте это. И займитесь, наконец, своей дальнейшей судьбой.

— Что вы имеете в виду?..

— Что вам предстоит суд, как иностранному шпиону. А законы Российской империи весьма суровы, и облегчить приговор возможно, только встав на путь сотрудничества со следствием.

— Вам не удастся меня перевербовать! — Рейли попытался гордо вскинуть голову. Получилось плохо.

— Помилуйте, Лембовски! Да кому нужен провалившийся агент? — Голицын не смог сдержать брезгливой гримасы. — Речь идет только о смягчении наказания. Допустим, о замене Нерчинской каторги на ссылку в Архангельскую губернию. В Беломорье, конечно, жизнь тоже не мед — десять месяцев в году снег лежит. Но все же лучше, чем медленно угасать на серебряных копях от хронического поноса и судорог, постепенно теряя зрение и слух.

Услышав это, Рейли заметно побледнел, но все еще не хотел сдаваться.

— Я — тоже офицер, как и вы, подполковник. И все, что я делал, это выполнял служебные задания. По закону вы должны известить мое руководство о моем задержании и выслать из страны…

— …если бы вы являлись просто шпионом, Лембовски! Но вы нарушили законы Российской империи и будете за это отвечать!

— Вы ничего не докажете!..

— Отчего ж? — Голицын принялся демонстративно загибать пальцы. — Создание тайного общества с целью нарушения существующего в государстве порядка — раз. Убийство подданного Британской империи Уэсли Пёрлза, он же — Джордж Уотсон, — два. Подкуп должностных лиц в ряде государственных учреждений Российской империи — три. И это только точно установленные эпизоды вашей бурной деятельности. Думаю, что следствие накопает гораздо больше. Но даже того, что уже есть, вполне достаточно для каторги…

— Как только станет известно, что я снова арестован, британское правительство потребует моей экстрадиции! — Рейли попытался презрительно улыбнуться, но улыбка вышла жалкой.

— Россия не выдает преступников, — отрезал Голицын. — Она с ними сама разбирается. И не надейтесь! А теперь речь пойдет о вашем участии в организации заговора против государя императора, и это уже совсем иной расклад. Здесь каторгой дело не ограничится!

В этот драматический момент их беседы в комнату просунулась голова одного из охранников.

— Извините, ваше высокоблагородие, — озабоченно произнес он, — извольте подойти к телефонному аппарату. Вас с Шестой линии разыскивают.

Оставив вместо себя охранника, чтобы Рейли чего-нибудь не отчебучил, Голицын перешел в другую комнату, где другой «совенок» протянул ему трубку.

— Подполковник Голицын. Что случилось?

— Здравия желаю, ваше высокоблагородие! — услышал Андрей знакомый голос подпоручика Перетыкина. — Нам только что сообщили из канцелярии его превосходительства Филиппова[34], что сегодня ночью произошло ограбление антикварного магазина Лембовски. Неизвестные лица вынесли множество ценных вещей и предметов, однако составление описи похищенного затруднено в виду отсутствия хозяина магазина. Но главное не это. Воры обнаружили и вскрыли тайник!

— Так, с этого места поподробнее! — Голицын напрягся. Предчувствие важности сообщения буквально окатило с головы до ног, вызвав приятную азартную дрожь.

— Этот тайник наши эксперты в прошлый раз при обыске не нашли, а налетчики унюхали…

— Что ж, сделаем выводы… Не тяни, Перетыкин!

— В общем, в тайнике хранилась уйма всяких документов, фотокарточек, бумаг… Ворюги, понятно, их не тронули — бросили там же, где нашли. Ну а пристав, не будь дурак, сообразил, что непростые это бумаги, собрал всё, да и отвез прямо в канцелярию господина Филиппова.

— Молодец пристав!.. А где сейчас бумаги?

— Так штабс-капитан Тепляков уже за ними послал Байкалова с Синицыным…

— Так, подпоручик, — Голицын перевел дух: надо же, как свезло! — Слушайте приказ: немедленно доставить все находки мне сюда, на Обводной. Тепляков в курсе, где это. Повторите!

— Немедленно доставить…

— Отлично! Жду!

Положив трубку, Андрей прикрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул, стараясь унять возбуждение от нахлынувшей радости. «Ну, теперь-то, господин антиквар, ваша песенка спета! Финита ля комедия!.. Запоете соло — даже просить не придется!..»

Он встал, встряхнулся и направился обратно в комнату, где сидел Рейли. Тот явно изнывал от нехороших предчувствий — нервно вышагивал вокруг стола посреди комнаты, заламывая пальцы и что-то шепча себе под нос. Охранник невозмутимо наблюдал за ним, стоя справа от двери. Увидев Голицына, Рейли замер и буквально впился взглядом ему в лицо. Андрей перехватил этот взгляд и медленно, торжествующе улыбнулся.

— Вы упустили свой шанс, Лембовски, — веско произнес он. — Обнаружен ваш тайник в магазине. В течение часа сюда привезут его содержимое, и тогда наш разговор пойдет совсем по-другому.

Рейли рухнул на стул, словно ему подсекли жилы, и уронил голову на руки. С минуту сидел неподвижно, потом с усилием поднял лицо и одними губами проговорил:

— Я готов дать нужные вам сведения о готовящемся заговоре против императора…

На Шестой линии к полудню вновь стало шумно и оживленно. Сначала вернулся из «Северной звезды» Петя Лапиков и привез для проявления фотопластинки. Тепляков немедленно вызвал его к себе.