Ход конем - Евгений Николаевич Руднев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Владимир не успел ответить: за него это сделал Нишан. Порывисто встал, шагнул к директору.
— У него не было такой возможности, Ашир-ака! Не было, понимаете? Я вам уже рассказывал всю эту историю...
— Помню, помню, — поморщился Саидов. — Все уши мне на полигоне прожужжал: надо дать Владимиру Кравчуку приставку. Можно подумать, Нишан. что он тебе — брат родной, а? Где я возьму ему приставку, ну скажи? Кому-то нужно не дать, так?
— Совершенно верно, — учтиво, но настойчиво сказал Мирабалиев. — Верхоянская экспедиция вполне может получить роторную приставку и в следующей пятилетке. Если бы она им действительно была нужна, они бы не только подтвердили заявку, но и прислали бы уже давно своего представителя... В первом квартале, если помните, ездил к верхоянцам наш Омаров. Бурение там на ближайшие три года не предвидится. Только аэрогаммасъемка и гравиразведка. Так зачем же им посылать приставку сейчас? Чтоб лежала на складе?
— Но ведь мы же обещали... — вздохнул Саидов, и по его голосу Владимир понял, что директор завода колеблется.
— Надо помочь человеку, Ашир-ака...
Саидов выстукивал карандашом по столу. Покряхтывая, встал, подошел к окну. Долго рассматривал что-то на улице.
— Ладно. Кравчук. Дам тебе приставку. Давай быстро бумаги, пока не передумал. — Подписывая документы, Ашир Ногманович все время морщился, косил воспаленным белком на улыбающегося Нишана.
Владимир облегченно вздохнул.
«Ну, кажется, и этот рубеж взят! Хороший парень этот Мирабалиев...»
Но если Владимир был искренне благодарен Нишану, то Саидов. — по крайней мере, внешне, — был далеко не в восторге от своего сотрудника. Протянул Кравчуку бумаги, хмуро кивнул на Нишана:
— Вот кого благодари... О аллах, где же правда на этой земле?!
— Рахмат, Ашир-ака! Спасибо за приставку. Вы сделали доброе дело!
...Перед дорогой, по обычаю, они с Нишаном провели несколько часов в ташкентской чайхане. Пили чай, беседовали. Владимир не знал, чем и отблагодарить нового товарища. По старинному узбекскому обычаю в знак дружбы они выпили из одной пиалы.
Кравчук с удовольствием сделал глоток. Задумался.
— Постой... Ты говорил, что вам нужна эпоксидная смола для приготовления гравийных фильтров...
— Да! Очень нужна... Хотя бы килограммов сто. Срывается важный заказ. А что? Можешь достать?! — встрепенулся Нишан.
Владимир не решался сказать ни «да», ни «нет». Месяц назад на материально-технических складах Кедровского разреза он видел штук двадцать бочек с эпоксидной смолой. И, кажется, она лежит пока без дела...
Глянул на желтоватый циферблат своей «Ракеты».
— До вылета моего самолета — еще три часа. Время есть... Ну-ка, показывай, где тут у вас в Ташкенте Главпочтамт?
Спустя двадцать минут Владимир заказал срочный разговор с разрезом. А спустя еще десять — дали Кедровск... Сидорова в конторе не было, и к телефону подошел Гурашвили. Владимир похвастался: роторную приставку выбил, и она уже отправлена по назначению, скоро будет на месте. А потом — прозондировал почву насчет эпоксидной смолы.
— Им нужно хотя бы килограммов сто... Месяца через три они вернут, понимаете?! Надо помочь им, Тенгиз Вахтангович! Обязательно, понимаете?! — надрывался в трубку Владимир. — А если завхоз заартачится, пусть запишут все на мой подотчет... Поговорите с Сидоровым. Очень вас прошу!
Гурашвили долго не отвечал. Звонкий женский голос все время повторял: «Говорите... Алло, говорите!.. Не будете говорить — выключу линию...» И вот снова мягкий баритон Гурашвили.
— Володя, слушаешь?! Да-да... Я совэтовался тут кое с кем, уточнял. Смола будэт, дорогой. Положись на старика Гурашвили... Приезжай поскорее. Соскучился, понимаешь, по тебе кое-кто здесь. Очень соскучился! Давай, дорогой, спэши!
Он летел в самолете, и светлое настроение не покидало его. Небо было обжигающе синим, а солнце — пронзительно ярким. Все ему нравилось: и вежливая, симпатичная стюардесса, и белоснежные чехлы на креслах, и даже тучный подвыпивший сосед слева, который беспрерывно чихал и просил «пардону».
А потом — уже перед самой посадкой в Тайгинске — снова вспомнился Коля Сочнев. И сразу защемило сердце, Владимир переменился в лице. Как-то здесь без него? Что Аня?
14
Три рекогносцировочные водопонижающие скважины пробурили довольно быстро. Но если первые две работали хорошо и дебит на них не падал, то третья на второй же день после подписания акта о сдаче закапризничала. Вместе с водой из ствола пошел песок, с каждым часом его становилось все больше, и вскоре дебит упал до нуля. Ствол полностью забило породой, погружной электронасос, как показывали поверхностные датчики, сгорел... Это было уже ЧП. На третью скважину приехали Сидоров, Томах, Галицкий, Гурашвили... Ну а Владимир, Саша и Петрунин были здесь уже давно.
«Только этого не хватало! — думал в отчаянии Владимир. — И так все на волоске... Где же выход? Начинать все сначала? Но кто это разрешит... Да и вообще: каким образом вести теперь работу дальше? Как перестроиться, спокойно во всем разобраться? Тоскливо, сумрачно... И главное — нет былой уверенности. Будто снова что-то надломилось в душе...»
Саша был сильно удивлен: все шло как по маслу — и на тебе. Завалило скважину, сгорел насос... Этот прискорбный факт был для Саши полной неожиданностью. Запутанное дело. С ходу и не разберешься.
Митя Петрунин чертыхался, злился на себя за то, что не углядел, допустил аварию. Он понимал: все эти упреки никому сейчас не нужны, они ничего теперь не изменят и будут лишь слабым утешением для него. Вдобавок они еще и не по адресу. Правда, он был в Кедровске, когда шуровали эту злополучную скважину, когда ставили в ней насос и засыпали гравий. Пусть он был и далеко от нее — на Северном участке, но все-таки был. А значит, в какой-то мере виновен в том, что произошло...
Обступив скважину, люди потерянно смотрели на железную трубу.
— Доосушались... — съязвил Томах. — Я давно предупреждал — меня не слушали...
