Неизвестное сельское хозяйство, или Зачем нужна корова? - Татьяна Нефедова

В сельской местности Германии живет гораздо меньшая доля населения, чем в России (12 %, а не 27 %). Здесь гораздо больше развита сфера услуг, связанная с лучшим обустройством сельской местности. Это стимулируется высокой автомобилизацией не только городского, но и сельского населения и быстрой субурбанизацией. На Западе она началась гораздо раньше, а в восточных землях набирает темпы с 1989 года. Вокруг всех крупных городов население деревень растет за счет переезжающих сюда на постоянное место жительства (а не на дачи) горожан. Хотя плотность городов в Германии намного выше российской, здесь тоже есть своя периферия с умирающими поселениями. Их выживание многие связывают с развитием экологического туризма.

С коллегами из Института страноведения Лейбница (Лейпциг) мы посетили пригородные деревни и сельскохозяйственный кооператив Fuchshain. Он занимает 1300 га, причем собственно кооперативу принадлежит только 25 га, а остальные земли – еще 85 собственникам, которые сдали их в аренду кооперативу до 2015 года. Раньше на этих землях работало 100 человек, теперь – 18. Из них только у четверых тут земельный пай, остальные – наемные работники, в среднем получающие 7,5 евро в час. Вот и все современное сельское хозяйство деревни, в которой живет 1000 человек. Большинство из них работают в Лейпциге (15 км), немало горожан сюда переехали именно оттуда. И ни у кого, включая коренных жителей, нет приусадебного хозяйства, хотя следы былой аграрное™ налицо. Каменные коровники заброшены или перестроены и порой еще пахнут навозом. До 1990-х годов здесь многие держали скот, имели огороды. Сейчас скота совсем нет. Небольшие палисадники городских «челночников» и местных селян превращены в газоны, засажены цветами и декоративными кустарниками. Лишь в соседней деревне есть один фермер, продающий свежее мясо тем, кому не нравится магазинное. С началом реформ некоторые подались в фермеры, но вскоре убедились, что с 15–20 га земельного пая не выжить. Проще отдать его кооперативу и получать примерно 3000 евро годовой арендной платы. Кооперативу тоже нелегко. Хотя он сумел поднять надои молока от одной коровы с 3300 до 9000 кг в год, животноводство не дает прибыли. А дотаций на него в Германии нет, так как молока и мяса в избытке. Зато половина прибыли растениеводства – это именно дотации, особенно если производится экологически чистая продукция, без удобрений, пестицидов и т. п. По словам руководителя кооператива, сельское хозяйство даже в благополучной Германии – это постоянная борьба.

Таким образом, личное подсобное хозяйство, столь важное для современной России, в Германии явно отмирает. Правда, в более удаленных северных местностях бывшей ГДР сокращение кадров в кооперативах лишило работы множество людей, а найти ее там труднее.

И поэтому там огороды все еще важны для населения, хотя скот почти никто не держит. Кроме того, в Германии, как и в других европейских странах, остались любители делать собственное вино, выращивать ароматическую зелень и т. д. Такие хозяйства-хобби можно встретить повсюду, но они совсем не связаны с выживанием.

Венгрия – более сельскохозяйственная страна. Здесь 35 % населения проживает в деревне. В начале 1990-х годов здесь было около 1,4 тыс. кооперативов со средней площадью 4000 га. Их земля и имущество были распределены между членами в зависимости от стажа работы и трудового вклада. Как и в России, крестьяне получили имущественный пай и 4–5 га земли. Но вышло из кооперативов только 12 % их членов, которые, как правило, создавали хозяйственные общества, оставаясь подразделением своего бывшего кооператива (Кресникова 2002). Увеличилось число фермеров и мелких единоличных хозяйств, но почти половина из них работают, по существу, как подрядные подразделения тех же кооперативов. Этот тип отношений частников и коллективных хозяйств, который никак не прививается в России, возник в Венгрии еще задолго до 1990-х годов – ведь отдельные элементы рыночных реформ проникли туда гораздо раньше. Производительность труда в кооперативах Венгрии за последние га лет резко возросла, а число работников сократилось в 3 раза. Здесь не было реституции земель, как в Германии, но прежние владельцы национализированной земли получили компенсацию в виде ценных бумаг – бонов. На эти боны можно было купить землю, магазин, ресторан, можно было заложить их в банк и т. п. Около 40 % получивших боны купили землю, часть из них сдали ее в аренду кооперативам и имеют от этого доход. Земельный рынок расширяется, хотя есть определенные ограничения: площадь частного владения не может превышать 300 га (Там же).

Итак, рыночные преобразования в северной группе стран Центральной Европы привели к модернизации сельского хозяйства, причем не всегда разрушали кооперативы в пользу фермерства. Наиболее успешно, с ростом производительности труда, прошла модернизация в Чехии, Словакии, Венгрии и в восточных землях Германии. Но и там не обошлось без негативных последствий. Общие объемы агропроизводства снизились. Жесткая селекция привела к закрытию недееспособных предприятий. Вместе с подъемом производительности труда на выживших предприятиях это резко увеличило безработицу в деревне. Поскольку те же процессы санирования предприятий происходили в промышленности, города не только не смогли принять освобождавшуюся рабочую силу, но в ходе активной субурбанизации сами выталкивали людей в сельскую местность. Однако не следует забывать о том, что в ряде стран люди имеют гораздо большую, чем у нас, социальную поддержку. Например, в Германии безработные в течение двух лет получают 65 % прежней зарплаты, а потом еще долго – по 340 евро в месяц, причем государство покрывает им и квартирную плату.

Иные процессы происходили на юго-востоке Европы. Некоторые страны, такие как Албания, Румыния и отчасти Болгария, сразу встали на путь развития мелких крестьянских хозяйств взамен разрушившихся кооперативов (см. табл. 6.4.2). Однако сильная инфляция резко уменьшила доходы населения и возможность сбыта продукции, многие перешли на полунатуральное и натуральное хозяйство. Отсутствие опыта, средств, возможностей сбыта продукции быстро вызвали сегрегацию мелких хозяйств на более успешные, развивающиеся и укрупняющиеся и оставшуюся массу, во многом напоминающую наши хозяйства населения.

Таблица 6.4.3. Некоторые характеристики сельского хозяйства и населения бывших социалистических стран, 2002–2003

Источник: Россия и страны мира 2004.

Таблица 6.4.3 дает некоторые статистические характеристики сельской местности и сельского хозяйства России и других постсоциалистических стран. Доля сельского населения в России меньше, чем в других восточноевропейских странах, за исключением Чехии и восточных земель Германии. Гораздо меньше и его плотность. Несмотря на значительные сокращения пахотных земель в годы кризиса, в России и Казахстане пахотных земель на одного сельского жителя больше всего, правда, за счет крупных и средних предприятий. Землеобилие, а следовательно, и гораздо меньшая ценность земли – одно из существенных отличий России от центральноевропейских стран. Здесь сказались и готовность европейского населения к фермерскому частному хозяйству, и лучшие рамочные условия для его развития: быстрое восстановление некоторых старых и создание новых рыночных институтов. Координация деятельности крупных и мелких хозяйств в центральноевропейских странах отличается от таковой на востоке Европы.

У нас, так же, как и на Украине, бывшие колхозы и совхозы – это ресурсы для сохранения индивидуальных хозяйств, необходимые в кризисный период, но тормозящие частную инициативу и поддерживающие бедность населения в период выхода из кризиса. Во многих центральноевропейских странах активно формируется реальная кооперация мелких и крупных хозяйств.

Чему учит Россию аграрный Китай

Китай – аграрная страна и по занятости, и по образу жизни, и по менталитету. Успехи китайских реформ крепятся на мощном и даже избыточном сельском демографическом потенциале, регламентированности отношений в деревне и силе государства. Именно это Россия потеряла.

Таблица 6.4.3 наглядно показывает, что Китай – это совсем другой мир. Средняя плотность сельского населения там в 40 раз превышает российскую. При этом 94 % населения сосредоточено на 46 % территории (Китайская деревня 2003:131), где плотность еще выше. Пахотной земли не хватает. В расчете на одного сельского жителя продукции меньше, чем в России.

Суммируя ряд исследований, А.В. Гордон выделяет три стадии (фазы) изменений в китайской деревне: 1) коллективизация 1957–1978 годов, 2) утверждение системы семейного подряда в 1978–1985 годах и з) подъем коммерческой активности сельских предприятий, который продолжается с середины 80-х годов по настоящее время (Там же, 78). Экономические успехи деколлективизации были налицо, особенно в начале реформ в 1980-х годах. Но и в последующие годы производство продолжало расти: только за 1990–2002 годы – в 1,8 раза (см. табл. 6.4.1). В связи с успехами Китая взоры наших политиков и экономистов все чаще обращаются на него, как на пример триумфа мелкого частного хозяйства. Однако при сравнении России с Китаем надо быть очень осторожным.