Несчастные девочки попадают в Рай - Кэрри Прай

подняться. Меня кивало. Земля, казалось, вот-вот рухнет под моими ногами. — Он лгал тебе, Саша. Вот в чем дело… Поэтому ты так ко мне относился? Эта причина твоей ненависти? Ты думал, что я — убийца?

Саша не смог дать ответа, он лишь сжал кулаки. Так сильно, что послышался хруст костяшек. Я попала в точку.

— Мерзкая лгунья! Ты снова строишь из себя овцу! Мы не верим тебе! Ни одному твоему слову! Правда, друг? — с надеждой спросил Рыбин, но, когда Саша пошагал на него, тот вытянул руки вперед и стал неуклюже отстранятся. — Саня, ты чего? Ты что поверил ей? Я никого не убивал! Она блефует!

Но Сашу было уже не остановить. Одним резким движением он схватил Рыбина за грудки и впечатал в дерево.

— Ты хоть знаешь, что ты натворил? — твердо, но с разочарованием спросил Саша.

— Сокол, это не я, клянусь! Отпусти меня, друг! Не дай ей манипулировать тобой! Черт, как же я ненавижу эту мразь!

Меня переполняла злость. Агрессия. Неведомые ранее импульсы разлились по венам. Мне захотелось уничтожать.

— Это я тебя ненавижу! — кричала я. — Ты убил мою собаку! Я знаю, это сделал ты!

— Какую еще собаку, Цветкова?! Ты в своем уме?! — брыкался он.

— Ты убил моего дедушку! Просто выстрелил в него и скрылся! Ты угрожал мне! Говорил, что если я расскажу кому-нибудь, то ты убьешь моего брата! Ты прикрывался своим отцом! Я была напугана, поэтому, молчала!

— Я говорил это только потому, что подозревал, что ты захочешь свалить вину на меня! Я тут не при чем!

— Ты всю жизнь угрожаешь мне! — меня оглушал собственный крик. — Эти долбанные записки! Ты слал мне их каждый день! Ты бил окна в моем доме! Боже, какой же ты мерзавец!

— Это так? — рычал Саша, вдавливая его в ствол дуба.

— Нет, Сокол, клянусь! Я не понимаю, о чем она говорит!

Сейчас никто не мог остановить меня. Наконец, он узнал правду.

— С самого детства ты отравлял мою жизнь! Я не хотела дружить с тобой, и ты решил меня уничтожить! Признайся, ведь это так! А когда появились парни, ты совсем с катушек съехал! Ты не мог смирится с тем, что меня любят, поэтому устроил это все! Ты пошел на убийство, чтобы отомстить мне! Боже, ты все делал для того, чтобы они меня возненавидели! — мои губы дрожали. — Там, на дамбе, ты говорил мне об этом. Говорил, что теперь братья отвернуться от меня…

— Ты говорил это?! — спросил Саша, удерживая его шею.

Он уже синел и с трудом отвечал.

— Нет… Она лжет…

— … я выкинула твой долбанный венок из чертого клевера, и ты подписал мне приговор! Ты больной ублюдок, который портил мою жизнь! Господи, — мой голос сорвался, и я подняла голову. — Это ты устроил пожар в моем доме, так?

Глаза Рыбина поползли на лоб. Он лихорадочно замотал головой.

— Друг, поверь, я этого не делал…

Саша резко отпустил его, тот упал на землю и стал кашлять.

Я могла понять его недоверие. Понять его сомнения. Рыбин на протяжении всего времени выращивал в нем ненависть ко мне, а теперь вся правда вылезла наружу. Правда, которую принять нелегко. Но, я могла ему помочь. Я не должна была допустить того, чтобы Саша сомневался. Только он мог устранить этого убийцу.

— Саша, — окликнула я его, когда Рыбин валялся у него в ногах. — Ты только посмотри, что он сделал с тобой. Посмотри, что он сделал с нами. Он должен получить по заслугам.

— Заткнись, мразь! — откашливался Рыбин. — Я пожалел тебя, но теперь, сдам! Я сам отведу тебя к отцу и заставлю во всем признаться!

Я пыталась не обращать на него внимание. Мне хотелось достучаться до Соколова.

— Он лгал тебе, Саша. Все это время. Он предал тебя. Так, как когда-то предал твой отец…

Я зацепила его за живое.

— Она манипулирует тобой, брат!

Схватив мерзавца и вытащив из кармана нож, Саша представил лезвие к его горлу.

— Никакой. Я. Тебе. Не брат.

Я не ожидала такой реакции. Мне снова стало страшно. Саша был в ярости и угрожающе продолжал:

— Значит, слушай меня внимательно. Мы покинем лес, и ты во всем сознаешься. Ты признаешься во всех убийствах.

Даже вися на лезвии ножа, Рыбин поимел храбрости усмехнуться.

— И что ты мне сделаешь?

— Убью, — ни на секунду не колеблясь ответил Соколов, и Рыбин запереживал.

— Чушь. Даже если я признаюсь, отец все-равно не поверит и отпустит.

— И тогда я убью тебя, — добавил Саша. — Только тюрьма станет для тебя убежищем. Только она, гаденыш.

Парень стал брыкаться, но Саша надавил ему на горло и вогнал полсантиметра лезвия в шею. Тот замер. Он понял, что Соколов говорил серьезно. Это был единственный раз, когда я видела Рыбина таким напуганным.

— Ну так, что? Порешаем тебя сейчас или выберешь признание?

Теперь скрылся сантиметр лезвия. Из раны начала сочится кровь.

— Ты совершаешь ошибку, Сокол, — сдавшись, прохрипел Рыбин.

Он был готов во всем сознаться.

Плечи Саши поникли. Он отпустил Рыбина и искоса взглянул в мою сторону.

— Нет, — выдохнул он. — Единственную ошибку, которую я совершил, так это то, что когда-то послушал тебя. Больше я себе этого не позволю.

После его слов, воздух, который был наполнен холодом, ненавистью и плачем многолетней войны, потеплел, а небо стало чистым, словно небеса испытали облегчение.

Это был конец. Конец, этой жуткой истории, где виновный получит по заслугам.

было шестнадцать, и я не верила, что этот день настал.

Глава#30

Ад и рай в небесах» — утверждают ханжи.

Я, в себя заглянув, убедился во лжи:

Ад и рай не круги во дворце мирозданья,

Ад и рай — это две половинки души.

Омар Хайям.

Утро было ранним. Впервые за долгое время, я услышала пение птиц. Впервые за долгое время, я смогла им насладится.

Мы выбирались из леса. Все трое. Саша и Рыбин шли впереди, а я волочилась за их спинами. Трудно объяснить, что тогда творилось у меня в душе. Складывалось ощущение, что меня накормили сладким пирожным, присыпанным горькой крошкой. Казалось, мне подарили крылья, но не научили летать. Я чувствовала невероятное облегчение, но в то же время боялась его. Эти спутанные мысли возрождал во мне новую тревогу. Наверное, это нормально. И если же в каждой истории есть счастливый конец, то наступит он только для одного. Что ж, сегодня удача встала на мою сторону.

Все дорогу мы молчали, и только звук утопающей в грязи