Несчастные девочки попадают в Рай - Кэрри Прай

— Может, хватит, Рыба? — послышался голос Саши. — Мне наскучили эти догонялки. Уверен, она уже до смерти напугана. Зайдем слишком далеко, и твой отец нас не отмажет.

— Нет, я найду ее, — отрезал Рыбин. — Я поймаю эту суку и заставлю сожрать все эти фото. В глотку затолкаю. Заставлю опровергнуть все их слова. Если она будет у нас, ее друзья не рискнут жаловаться. Они побояться.

— Не уверен. Если мамаша увидит Семена, то выбьет из него все правду. Ну, по крайней мере после того, как придет в сознание. Его лицо — зрелище не для слабонервных. Мы явно перегнули палку.

— Он будет молчать, — уверил Рыбин. — Пусть твой брат осмелился идти против нас, но должен признаться, у него есть стержень. А вот ты меня разочаровываешь последнее время.

— Да? И в чем же? Я как полный мудак гоняюсь с тобой по лесу, в попытке найти жалкую девчонку. Этим я тебе разочаровываю?

Обстановка между ними накалялась, что было мне на руку. Они потеряли бдительность и забыли, зачем пришли сюда.

— А ты не забыл, почему мы это делаем?! — рявкнул Рыбин. — Ты все знаешь, Сокол! Она заслужила это! Почему я должен постоянно об этом напоминать?! Мы твоя семья! Мы приняли тебя, а ты постоянно пытаешься внести смуту! Вспомни, кто предал тебя?! Кто лгал, глядя тебе в глаза?! Я никогда так не поступал, а она…

— Хватит! — перебил Саша. — Я все понял. Я не хочу вносить смуту, а всего лишь переживаю за наши шкуры. У меня нет такого отца, который вытащит меня из всех этих передряг. Есть достаточно причин опасаться. И если мы оставим ее в покое, у нас как минимум появиться шанс.

Наступило секундное молчание, а потом Рыбин сказал:

— Послушай, ничего нам не будет. Верь мне. Я знаю, что делаю. Но, я всегда пойду до конца, Сокол. Всегда. Это уже не игра. Я могу убить, если потребуется.

Его заявление осталось без ответа.

— Эй, тут куртка! — парень с фонарем походил на настоящего детектива.

— Вот видишь, — радостно шептал Рыбин, подбадривая Соколова. — Она практически в наших руках.

Взяв ложный след, парни поспешили к карьеру.

«Я могу убить, если потребуется», — повторялось в голове.

Я дождалась их ухода и только потом выпустила болевой стон. Я страдала, сдерживая этот плач в себе. Невидимая дрель сверлила во мне дыру.

Сколько же цинизма было в их словах. Столько ненависти. Столько злости. Они обсуждали не человека. Они говорили о консервной банке. О пустышке. Человеческие чувства им чужды. Человеческая жизнь ничего не значит для них. Кто-то сверху хорошенько постарался, чтобы так изуродовать их души, чтобы так изуродовать их сущности.

Мне было шестнадцать, и я поверила в чудовища. Они существовали, а мне приходилось жить с ними на одной территории.

Когда я выползла на берег, то поняла, что окончательно выдохлась. Сил не было даже моргнуть. Уткнувшись лицом в траву, я вдыхала землю и морщилась от боли. Морщилась от проедающей душу обиды. Изнемогала от беспомощности. Скулила. И собиралась сдаться.

— Я нашел тебя. Кто прячется в овраге, Злата? — говорит Саша, не скрывая своего разочарования и протягивает мне руку.

Поджав губы, я выкарабкиваюсь из своего убежища, которое до этого момента считала вполне достойным.

— Эх, не думала, что ты найдешь меня меньше чем за минуту.

— За пол минуты, — гордо поправляет он. — Нужно уметь находит укромные места, если ты не хочешь быть пойманной.

— Например?

— Есть масса примеров. Ты мелкая, а значит, залезешь даже в лисью нору. Можешь между плит просунуться. Да хотя бы в домик на дереве — куда лучше, чем торчать из ямы. Тебе может быть больно, страшно, неудобно, но самое главное — не попасться.

Как же тяжело мне давались эти воспоминания. Как же тяжело давалась эта жизнь. Но, не дождавшись второго дыхания и притока новых сил, я приподнялась. Колени виляли в разные стороны, в попытке удержать тело. Я словно заново училась ходить. Что ж, первые шаги не так просты, как казались мне ранее.

Я осознавала, что не доберусь до деревни самостоятельно. Попросту не хватит сил. Зато, был домик на дереве. Тайное место. О нем не знал никто, кроме Саши. Вполне возможно, что он уже успел позабыть. Домик был моим единственным шансом на спасение. Я могла бы продержаться там до утра, пока не придет помощь. Мысли о спасении и отмщении были единственным стимулом продолжать идти.

Шаг. Еще один. Чудилось, будто я шагаю по раскаленным осколкам. Моя футболка была мокрой от болотной воды и от крови. Наверное, все это время, она фонтаном хлестала из моего носа. Правда, я была слишком занята, чтобы это заметить. На руках образовывались взбухшие полосы, мышцы ног ныли боли — братство «V» практически сломало меня.

Добравшись до домика, я забралась в него. Облокотившись о стенку, я вытянула ноги и расслабленно выдохнула. Мне хотелось спать. Мне хотелось рыдать. Мне хотелось хохотать. Довольно странное состояние, схожее с предсмертным. Но я знала, что это не так. Я не умирала. Я была измотана. Так же, как была измотана моя душа.

— Спускаюсь! — кричит он и запрыгивает на канат. Мгновение и морской узел превращается в легкий шелковый бантик и соскальзывает со штыря. Саша летит вниз и падает на спину.

Упал он, а больно мне.

— Вот черт, — парень морщиться от боли.

Я подбегаю к нему и падаю на колени.

— Ты в порядке?

Саша пытается расслабить мышцы лица, но даже сквозь это равнодушие, я вижу — ему больно. Неловко.

— Гребанные доски прогнили, — бухтит он. — Мой морской узел — самая прочная вещь на свете. Все дело в чертовых досках. Определенно.

Я киваю на каждое его слово. Мне не важно, что послужило его падению. Главное, что с ним все в порядке.

— А я просила тебя, будь аккуратнее, — шепчу я, — но ты никогда меня не слушаешь.

Мою полудрему перебил голос Саши. Только уже реальный. Он Рыбин бродили где-то внизу. Их было двое. Я сразу поняла это, хоть и не решилась даже подглядеть в щель. Мое положение оставалось неизменным. Меня больше покоробило то, что Саша привел Рыбина именно сюда. В наше тайное место. А я наивно понадеялась, что у меня появился шанс. Нет. Они снова нашли меня. Прошло около часу, но они продолжали искать. И, они нашли.

— Что это за развалюха? — спросил Рыбин. — Сарай на дереве?

— Старая постройка. Дети цыган постарались, — лгал Саша.

— Вот же уродство. А это что?