Перелом. От Брежнева к Горбачеву - Олег Гриневский

Это был типичный мальтийский шантаж, не раз применявшийся на переговорах СБСЕ. Но положение было серьезным. Заседание было уже назначено. О нем знала пресса. Очередной перенос мог разрушить хрупкую договоренность, и тогда потребуются месяцы, чтобы собрать черепки.

Мы договорились с Кахилуотто немедленно встретиться на конференции. В маленькой комнате финской делегации нас было трое — Матти Кахилуотто, шведский посол Курт Лидгард и я. Мы сидели и лихорадочно соображали, что делать. Уговаривать посла Салибу — дело бесполезное: он действует по инструкциям. Обратиться в столицы, чтобы они  надавили на Мальту — дело долгое и неэффективное. Тут нужен человек, хорошо знакомый с мальтийским министром Тригоной, который мог бы повлиять на него. Конечно, послы из блоковых групп, если они и знают Тригону, для этого не подходят. Здесь нужен нейтрал. Кто бы им мог быть?

Мы перебрали всех послов одного за другим и остановили свой выбор на Александре Божовиче — югославском после. Ветеран СБСЕ, он хорошо знал всех и умел искусно вести дипломатический торг. Узнав, что от него требуется, он без лишних слов прямо из комнаты финской делегации позвонил в Нью— Йорк. Разговор с мальтийским министром длился полчаса. Божович обещал, что до конца этой сессии документ нейтралов не будет положен на стол переговоров. На этих условиях Тригона смилостивился и дал добро на «джентльменское» соглашение. Что ж, цена была не столь уж велика — до конца сессии оставалась всего неделя, а документ в группе Н+Н все равно не был готов. Впрочем, министров обычно такие мелочи не интересуют.

Однако за эти полчаса напряжение на конференции возросло. Делегации собрались, как обычно, но заседание не начиналось. В кулуарах распространилась весть, что теперь договоренность блокирует Мальта. Разумеется, об этом немедленно пронюхала вездесущая пресса, и телекамеры были сфокусированы на мальтийской делегации.

Но в зал вошел сияющий Кахилуотто с улыбкой до ушей и все поняли — инцидент исчерпан — мальтийцев удалось уломать. Председатель зачитал текст «джентльменской» договоренности, потом выдержал паузу и, поскольку возражений не последовало, объявил, что оно согласовано.

«Джентльменским» это соглашение было названо потому, что ни в одном официальном документе конференции оно не значилось и основывалось как бы на честном слове и доверии участвующих сторон. Его еще называют «cоглашением двух Г» — по именам его авторов — послов Гудби и Гриневского.

По своей сути оно было очень простым. В обеих рабочих группах начиналось неформальное изучение вопросов, которые затем могут стать предметом редактирования формулировок будущего соглашения. Но стороны все еще не доверяли друг другу и опасались, что в ходе редактирования их предложения окажутся за бортом. Поэтому был разработан жесткий график работы на каждый день недели с перечнем следующих тем.

— Неприменение силы;

— Обмен военной информацией и проверка;

— Ограничения и обмен ежегодными планами военной деятельности;

— Уведомления;

— Наблюдение.

Это был прорыв. В совокупности перечень названных тем чётко обозначал скелет будущего соглашения в Стокгольме. Теперь оставалось нарастить его мясом.

Внешне всё выглядело так, что ничего не изменилось на конференции. На столе переговоров лежали все те же предложения, и на официальных заседаниях делегации с жаром доказывали их жизненную важность для мира и безопасности в Европе. И только в рабочих группах эксперты начали, казалось бы, ни к чему не обязывающее изучение некоторых областей будущей договоренности.

Но зачем все это нелепое представление? — может спросить читатель, неискушенный в интригах Холодной войны.

Слишком велико было недоверие на переговорах по обеспечению доверия. Поэтому и подстраховывались дипломаты на тот случай, если дело сорвется или кто— нибудь из партнеров обманет и отыграет назад. Тогда будут все основания заявить: мы знали о коварстве американцев (русских). Глядите — все наши предложения остаются неизменными.

Однако сквозь эти подозрения проступала уверенность: на конференции произошли глубокие сдвиги и стороны достигли первого серьезного компромисса.

1. Восток отказался от политических мер доверия, кроме неприменения силы и то не в форме договора. Запад снял свои требования об обмене статической информацией.

2. Восток согласился на обмен ежегодными планами военной деятельности, а Запад — на ее ограничение.

Настоящие переговоры, наконец, начались. Если в прошлой главе мы перечислили шесть крупных проблем, камнем преткновения лежащих на пути переговоров, то теперь три из них были решены «джентльменским» соглашением.

Обычно спрашивают, кто больше выиграл от этого дипломатического торга — НАТО или ОВД? Этот вопрос долго еще муссировался в печати. Шведская газета «Свенска Дагбладет» писала, например, 14 октября:

«Складывается впечатление, что вначале Восток пошел на большие уступки, чем Запад. На практике, однако, нет никаких сомнений в том, что Запад сделал существенную уступку, принизив, таким образом, требование об обмене информацией. В этой связи следует также упомянуть о том, что Гудби, согласно данным некоторых западных дипломатов, в своем предварительном соглашении с Гриневским пошел еще дальше в «приглушении» предложения об обмене информацией, но после консультаций внутри группы НАТО его позиция ужесточилась.»

Думаю, это беспредметный спор: каждый может изобразить ту или другую уступку — большой или маленькой, в зависимости от аппетита. Критерий должен быть другим: ни один из этих шагов не нанес ущерба безопасности Запада или Востока. Скорее, наоборот, — способствовал ее укреплению, и это главное. Важно и другое. В то время были совершенно непроходимыми как политические меры, предлагаемые Советским Союзом, так и обмен информацией, предлагаемый Западом. Это был балласт, и его нужно было убрать, чтобы расчистить переговорное поле.

Результат был налицо. Переговоры в Стокгольме сдвинулись с мертвой точки. Та же шведская газета писала: «Главная причина, почему дела стали двигаться на Стокгольмской конференции, кроется в предварительной договорённости между главой советской делегации Олегом Гриневским и его предыдущим американским коллегой Джимом Гудби, которое было достигнуто минувшим летом, когда они встречались в Москве».

ГЛАВА 9

РАЗОЧАРОВАНИЕ ГОРБАЧЁВА

Нам казалось, что депеши из Стокгольма читались в Москве с большим интересом. Во всяком случае, они, как правило, рассылались по «большой разметке», то есть всем членам Политбюро и заинтересованным ведомствам.