Всеобщая история - Александр Маныкин

Он полагал, что ревностные роялисты должны доминировать в государстве и что они заслуживают более серьезной компенсации за потерянное ранее имущество. На эти цели предполагалось истратить огромную сумму – миллиард франков. По сути это была конфискационная мера по отношению к широким слоям населения и к новым собственникам, ибо аккумуляция необходимых средств происходила за счет повышения налогов и понижения процента по выплатам доходов по государственным займам. Стремясь защитить имущественные права старой аристократии, Карл X неизбежно вынужден был покушаться на собственность новой элиты, что, естественно, не способствовало укреплению консенсусных начал в обществе.

Еще одним источником, постоянно подпитывавшим конфликт в обществе, было отношение к религии. Французская революция, особенно на некоторых ее этапах, занимала воинственно атеистические позиции, не без основания видя в католической церкви верного союзника королевской власти. В свою очередь, Бурбоны, вернувшись к власти, видели в атеизме опасный рецидив революционных времен и всячески пытались укрепить позиции церкви. В апреле 1825 г. был принят закон о наказаниях за проступки против религии. И эта мера отнюдь не способствовала успокоению общества. Наоборот, она лишь еще больше углубила пропасть между атеистами и верующими, обострила их взаимоотношения. Резко расширил свою деятельность во Франции и орден иезуитов, вновь легализированный сразу же после Реставрации. Особенно большое внимание церковные организации уделяли системе образования, стремясь установить над ней свой полный контроль. Не случайно на протяжении всего XIX века вопрос о характере образования (светского или церковного) постоянно находился в центре острейшей политической борьбы, разделяя французское общество на жестко противоборствовавшие группировки.

Подобный политический курс объективно стимулировал нарастание конфронтационных настроений в обществе, неизбежно порождал нестабильность, вызывал частые политические кризисы. Даже в самой элите не было единого взгляда на общий вектор развития общества. Там шла острая идейная полемика относительно того, по какому пути следует идти Франции. Постоянные столкновения различных группировок внутри властвующей элиты вели к частой смене правительств. Если в стабильном обществе в смене кабинетов нет ничего опасного, то в условиях повышенной социальной напряженности в каждом подобном катаклизме таится угроза очень серьезных потрясений и выхода ситуации из-под контроля.

Так в итоге и произошло во Франции. Летом 1829 г. в результате очередного правительственного кризиса пало правительство, возглавляемое умеренным роялистом графом Мартиньяком. Его место занял, пожалуй, наиболее консервативный политик эпохи Реставрации – Полиньяк. Политика нового кабинета быстро привела к резкому столкновению с Палатой депутатов, которая в марте 1830 г. потребовала отставки Полиньяка. В окружении короля зрела мысль о том, что настал удобный момент для решительного наступления на всех инакомыслящих. В мае строптивая Палата депутатов была распущена и назначены новые выборы. Последующие события показали, что Карл X и его окружение абсолютно не представляли себе реального положения дел в обществе, царивших там настроений и действительного расклада сил. Выборы это прекрасно доказали: сторонники короля получили всего 145 мест, в то время как либеральная оппозиция – 270. Но и эти красноречивые результаты не вразумили короля – он делал все, чтобы приблизить взрыв. 26 июля 1830 г. были обнародованы правительственные ордонансы: избранная Палата депутатов объявлялась распущенной, вводились новые ограничения в сфере избирательных прав, жестко лимитировались права прессы. По существу Карл X пошел на ревизию базовых конституционных норм. И все это происходило в условиях быстро прогрессировавшего экономического кризиса.

Появление ордонансов вызвало взрыв возмущения в различных слоях общества. В авангарде выступали либеральные журналисты, которые квалифицировали этот шаг властей как конституционный переворот. Недовольство выражали и представители буржуазии, которых реализация данных указов по существу отстраняла от власти. Еще более решительно были настроены рядовые парижане. В городе начались столкновения с полицией, которые 28 июля переросли в восстание. Через день город был в руках восставших. Было создано временное правительство. Карл X отрекся от престола и бежал за границу.

Над страной витал призрак новой революции. Либеральные круги, резко оппозиционно настроенные в отношении ультрароялистов, в то же время не хотели повторения грандиозных потрясений, которые Франция пережила в 90-е годы XVIII века. Эти силы взяли курс на установление в стране конституционной монархии, ориентированной не на старую аристократию, а на интересы торгово-финансовой и отчасти промышленной буржуазии, т. е. новой элиты. Французским королем стал Луи-Филипп Орлеанский, согласившийся пересмотреть ряд положений старой Конституции. Были расширены права Палаты депутатов, ликвидирована наследственность звания пэров, несколько увеличен избирательный корпус за счет снижения имущественного ценза, введено местное самоуправление, ограничены права католической церкви, восстановлены права прессы.

Таким образом, старая аристократия потерпела серьезное поражение и ее попытка повернуть вспять колесо истории закончилась провалом. У власти во Франции оказались силы, однозначно выступавшие в пользу буржуазного прогресса. Однако это обстоятельство не снимало многих проблем, связанных с обеспечением стабильности и минимизацией тех издержек, которые неизбежно возникали при ничем не контролируемом буржуазном развитии. Речь прежде всего идет о стремительной поляризации социальной структуры общества, его расслоении на сравнительно небольшую группу богатых и сверхбогатых (типа Ротшильда) и основную часть населения, состоявшую из крестьян, с трудом сводивших концы с концами, и наемных рабочих, положение которых было еще более тяжелым. Что касается среднего класса, столь необходимого для стабильного функционирования гражданского общества, то его формирование во Франции шло замедленными темпами, и в силу своей малочисленности и слабой организованности он в это время не играл сколько-нибудь существенной роли в политической жизни Франции.

Не удивительно, что неотъемлемым атрибутом политической жизни 30-х – 40-х годов XIX века стали постоянные кризисы, которые в конце концов переросли в революцию и взорвали Июльскую монархию. В 1831 г. в Лионе, а в 1832, 1834 и 1839 гг. в Париже дело доходило до баррикадных столкновений между правительственными войсками и рабочими, требовавшими улучшения условий труда. Эти коллизии были прямым следствием того, что государство отказывалось вмешиваться в отношения лиц наемного труда и предпринимателей, позволяло последним диктовать свои условия. Рабочие, лишенные каких-либо легитимных возможностей борьбы за свои права, неизбежно приходили к выводу, что только с оружием в руках можно добиться улучшения своей участи. Таким образом, близорукая политика властей сама способствовала росту напряженности в обществе, готовила почву для очередных революционных потрясений.

Июльская монархия, проводившая политику в интересах узкой группы крупных финансистов и промышленников, не устраивала не только низы общества. Потерпевшая в 1830 г. поражение старая аристократия не собиралась сдаваться. Она неоднократно предпринимала попытки осуществить реставрацию Бурбонов. Однако, не имея сколько-нибудь серьезной опоры во Франции, она не могла рассчитывать на успех. Тем не менее ее постоянные заговоры, активная пропагандистская кампания добавляла нестабильности во французское общество. Наконец, расклад политических сил во Франции осложнялся наличием сторонников бывшего императора, которые в это время группировались вокруг племянника Наполеона I, Луи-Наполеона Бонапарта. Дважды он пытался осуществить государственный переворот, но оба раза неудачно. Сам претендент в итоге попал в тюрьму, откуда, правда, сумел бежать в 1846 г.

Все эти катаклизмы, казалось бы, должны были наводить правящую элиту на мысль о том, что необходимо вносить определенные коррективы в правительственный курс, учитывать хотя бы в какой-то мере интересы своих оппонентов, с тем чтобы расширять свою социальную базу. Однако Луи-Филипп пошел по другому пути. В 1840 г. главой правительства был назначен Гизо, считавший, что любые уступки внутриполитическим оппонентам подрывают стабильность и подстегивают противников власти к новым атакам на нее. Попытки «закрутить гайки» дорого обошлись и самой власти, и всей Франции.

Курс Гизо, исключавший по сути дела все шансы на диалог с представителями умеренной оппозиции, вел к стремительной эскалации социальной напряженности, росту влияния радикальных элементов, полагавших, что путем реформ во Франции ничего нельзя изменить. Действительно, Гизо неоднократно отвергал все предложения умеренной оппозиции о реформе избирательной системы, с помощью которой та рассчитывала несколько изменить соотношение сил в парламенте. Этим он лишь укреплял позиции радикальных критиков режима. Положение Гизо резко ухудшилось, когда в 1847 г. на Францию обрушился экономический кризис.