Острие лезвия, ветер и любовь (СИ) - Галицына Варвара

— Мама, — позвал волк. Никто не ответил. — Мам! — рыжий обходил высокие стройные деревья. Остановился. Ривенделл был совсем близко, но в прошлую их встречу Кайи и Сули условились встретиться именно здесь.

Матери всё не было, и волк уже решил, что она забыла о встрече, как вдруг, перескочив через поваленное дерево, верхом на чёрном коне к нему выехала девушка в тёмно-зелёном платье. На плечи был наброшен плащ эльфийской работы, а тонкую ножку обхватывали невысокие сапожки. Улыбаясь, девушка легко спрыгнула со спины коня, и короткие волосы её рассыпались по плечам.

— Кайи! — воскликнула она и обхватила волка за шею, крепко обнимая. Рыжий мех пах дорожной пылью, травой и кровью. — Прости что задержалась. Долго пришлось ждать?

— Нет, — покачал головой волк, ткнулся холодным мокрым носом в щёку матери и обернулся высоким (чуть ли не на голову выше темноволосой девушки) парнем с взлохмаченными тёмно-рыжими волосами. Он был худым и гибким что молодое дерево; быстрый и сильный, Кайи всегда бежал шаг в шаг с ветром в степях — молодой рыжий волк с золотыми, как и у деда, глазами.

— Как же ты вырос, — улыбнулась Сули, проведя ладонью в перчатке по его щеке (её усыпали редкие веснушки). В глазах — серых с голубым — горела радость и неподдельное счастье. Парень улыбался, обнимая маму за плечи.

На Кайи была надета широкая светлая рубаха, открывающая взору небольшой шрам на шее — олений рог, к большому счастью, прошёлся вскользь — а на ногах штаны, выкрашенные в чёрный. Сколько ему лет? Едва исполнилось полсотни — для оборотня эта цифра ничтожно мала, но Кайи успел стать воином, смог — САМ — зачаровать одежду и оружие (полуторный меч за спиной). Сули гордилась сыном и была счастлива что тот (хоть иногда) приходит навестить её.

— Быть может, отправимся в город? Элронд будет рад увидеть тебя. Он всякий раз спрашивает, когда же придёшь, а что ему ответить я не знаю.

— Не в этот раз, — парень на миг поджал губы, но в следующую секунду широко — в точности как его отец — улыбнулся. — Скажи деду, что я явлюсь на Новый год или чуть позже. Сама ведь знаешь, как Хелтай относится к этим моим походам в эльфийские города.

Сули кивнула.

— А у отца ты не был?

Молодой парень беззаботно пожал плечами.

— Вообще я пытался навестить его, да только не нашёл, как бы не искал. Прочесал почти все его земли, но и следа нет.

— Странно, — нахмурилась Сули, — Ралис никогда не покидал своих земель за Эред Луин.

— Видимо теперь, покинул. И стая, к слову, так и не вернулась в свои земли; вождь решил остаться в Изенгарде, пока не решит, что настало время его покинуть.

Ривенделльский конь от скуки заскреб копытом по рыхлой земле, усыпанной опавшими золотыми и алыми листьями. Из ноздрей его валил пар — осень выдалась холодной в этот год.

— А Саруман что? Не против стольких гостей?

— Как по мне так он даже рад, что оборотни обосновались в его башне, — пожал плечами парень.

Сули пятьсот сорок один год, и она не видела своего старого друга — Белого мага — уже больше десяти лет. Что бы сказал Ралис, узнав о решении вождя стаи?

***

— Вот она, эльфийская помощь, — проворчал гном. — Бросил меня одного с этим бешеным конем, который меня скинул.

Вот уже несколько минут Гимли распинался о «вероломном предательстве остроухого», который, во время сражения с варгами, оставил гнома одного верхом на коне.

— Гимли признайся, лошади это не твоё, — усмехнулась Сули. — Гномы намного опаснее, когда стоят на двух ногах.

— Что верно — то верно, — рыжебородый взял в руки свою секиру. — А ты нашла себе мечи или будешь по старинке?

Сули вздохнула и вытащила из ножен едва ли заточенный одноручный меч из второсортной стали. Гном взвесил его в руке, окинул придирчивым взглядом, чуть прищурившись, и с протяжным «О!» положил на стол.

— Может лучше тогда по старинке? — оборотень прыснула от его сочувствующего тона. — А ещё говорят, что люди не так плохи в кузнечном ремесле.

— Не так уж он плох.

— Не так плох? Да таким мечом и масло по хлебу не размажешь!

— А сам-то с кольчугой разобрался? — гном махнул рукой.

— Куда уж там. Так пойду, что делать?

Сули была готова просидеть тут с Гимли хоть до самого утра. Давно они так не болтали. Первым делом гном и оборотень рассказали друг другу, что произошло за те пару дней с момента их расставания и до воссоединения у порога Золотого чертога.

— Бегу я изо всех сил, и что ты думаешь? Остроухий оборачивается ко мне и кричит: «поднажми, Гимли!», — сын Глоина заурчал от возмущения. — Поднажми, Гимли. Ух!

Девушка же хвасталась тем, что кости на её руке окончательно срослись. Теперь ей одна дорога — в бой, плечом к плечу с людьми, другом-гномом, старым оборотнем и… соулмейтом-эльфом.

«Просто знай, что ты вся в свою мать» — так сказала Ралис. Да, Сули и прежде слышала эту фразу, но теперь она приобрела новый смысл. Соулмейтом Бодиль был эльф, так же как и у неё. Знать бы только кто это был. Быть может Элронд? Эта мысль закралась неожиданно, но так же быстро темноволосая отмела её: соулмейт королевы оборотней был мертв.

Решив, что при следующем удобном случае, она расспросит об этом Ралиса, оборотень откинулась на спинку стула и вернула меч обратно в ножны.

— А где твой оборотень ошивается? Давно его не видел, — Гимли сосредоточенно набивал трубку табаком из кисета.

— Не знаю. Может его уже и в крепости нет. Он не особенно любит такие масштабные битвы, — гнома такой ответ явно не устроил; Сули решила так из-за того, что бурчал рыжебородый теперь куда дольше обычного.

— И вот от него-то ты сына родила? — сын Глоина покачал головой; одинокая струйка дыма потянулась к потолку.

Сули засмеялась так звонко и искренне как не смеялась уже давно. Так смешил её только Боромир, но нём вспоминать сейчас Сули себе запретила.

— Не такой уж Ралис и плохой. Наш Кайи очень на него похож, — она провела рукой по металлической рукояти меча. — Если подумать, то от меня в нём почти ничего и нет.

— Это не слишком радует. Такой же хвастливый сноб?

— Ралис не сноб, — а потом пожала плечами. — А вот с хвастливым это ты точно попал. Поболтать, а особенно о себе, он любит.

— Гимли! — в комнату вошёл рыжеволосый оборотень, а Сули усмехнулась всплеснув руками. Вспомнили, называется. Ралис с широкой, радостной, улыбкой направлялся прямиком к гному, — великолепно выглядишь, — сын Глоина в кольчуге, волочащейся по полу, ответил мужчине подходящим для этой ситуации взглядом и гномьим выражением. К несчастью (а может и к счастью) Сули кхуздул не знала и потому не смогла разобрать дальнейший разговор друзей.

В руках у Ралиса был лук и колчан со стрелами. Из всех оборотней, наверное, он был самым лучшим лучником.

— Что с тобой спорить! — воскликнул Гимли уже на всеобщем.

— Не ты один по-гномьи упрям, — улыбнулся Ралис.

Сули покачала головой, знать о чём они спорили совершенно не хотелось.

— Завела судьба так завела, — гном покачал головой. — На другом краю света в людской крепости спорю с оборотнем. Ох.

— Жизнь полна сюрпризов, друг мой, — сказала Сули.

Ралис протянул девушке на вытянутой руке бурдюк.

— Пей.

— Опять, — темноволосая тяжело вздохнула.

— Не упрямься.

— И чем ты её поишь? — спросил Гимли, и когда Сули было хотела ответить Ралис прервал её.

— Пей, а я расскажу, — воспитанница эльфов ещё раз вздохнула и сделала первый глоток. — Это отвар из трав. Для людей и гномов, наверное, он тоже будет иметь целительные свойства, но оборотням он помогает куда лучше. Благодаря ему, раны наши заживают быстрее, чем можно себе это представить. Пей или я силой тебя запихну в пещеры к женщинам и детям! — пригрозил Ралис, когда Сули задумчиво уставилась на бурдюк в своих руках. — Твоя рука ещё не до конца зажила, а времени мало. Йорун!

— Да, пью я. Пью, — и сделала ещё глоток. — Я за сегодня столько этого отвара выпила, что вместо волос скоро цветы на голове расти будут.