Безумные короли. Личная травма и судьба народов - Вивиан Грин

Через семь лет на сеансе в Броквиле, организованном вдовой канадского сенатора миссис Фулфорд, он встретил миссис Этту Райт, тоже медиума, которая связала его с ушедшими: с его матерью, сэром Уилфридом Лориером и другими политиками. «Не может быть совершенно никакого сомнения, — писал он, — что лица, с которыми я разговаривал, были мои близкие и другие, которых я знал и которые от нас ушли. Это были духи ушедших».

Начиная с этого времени, такого рода занятия играли преобладающую роль в его жизни. Во время своих поездок в Европу и особенно в Англию он консультировался с другими медиумами, которые весьма расширили его знакомство с почившими, приведя к разговорам, помимо других, с Леонардо да Винчи, Лоренцо ди Медичи, Пастером (он посоветовал, как лечить болезнь сердца у его собаки), лордом Греем из Фаллодена, Гладстоном и Роузбери. В январе 1935 года он связался с духом своего деда, который заверил его: «Ты станешь премьер-министром в июне этого года… Подготовься к долгой борьбе… Когда есть возможность, ложись спать пораньше, не ешь много, не пей спиртного или вина, старайся молиться сколько можешь». Предсказание его деда было подтверждено духом сэра Уилфрида Лориера, хотя, что, вероятно, легко объяснить, он был неточен с цифрами действительного большинства, которое Кинг получил.

Во время поездки в Европу Кинг встретился с Гитлером и был достаточно дальновиден, чтобы предупредить его, что в случае войны Британская империя сплотится, но кое в чём фюрер ему понравился. «Я убеждён, — писал он 27 марта 1938 г., — что он спиритуалист, что существует видение, которому он предан, — его любовь к матери; — я уверен, что дух матери им руководит».

После начала Второй мировой войны в его дневнике поубавилось ссылок на спиритуалистические темы, возможно, потому, что духи оказались не столь хорошо информированы о будущем развитии событий. Его отец ему сказал, что Гитлер был застрелен поляком, а мать предсказала, что войны не будет. Но он продолжал заниматься парапсихологией, и на одном из сеансов родители рассказали ему, что Пэт благополучно прибыл в загробный мир и встретился с Дерри, собакой его друзей Паттерсонов.

После окончания войны он продолжал активно заниматься спиритуализмом, записав во время визита в Англию, что «большую часть утра занял президент Рузвельт (который недавно умер) и очень его хвалил». «У вас есть, — сказал он Кингу, — эта неторопливая шотландская манера. Вы не умны. Вы мудры!». Сэр Уилфрид Лориер сообщил, что, как он знал, Кинг «очень» нравился Черчиллю. Король Георг V подтвердил, что визиты его сына Георга VI и королевы Елизаветы в Канаду были вызваны «их любовью к вам».

Неоднократно повторялось, что Кинг не допускал, чтобы эти потусторонние интересы вмешивались в его политическую жизнь и влияли на его политические решения. «Никогда, — говорила его друг Джоан Паттерсон, — он не допускал, чтобы его верования повлияли на общественную жизнь». И всё же эти увлечения так много значили в его личной жизни, что они не могли не сказаться на общественной деятельности. Когда в 1944 г. произошёл острый правительственный кризис по поводу воинской повинности, Кинг заметил, что «только потусторонние силы» помогли решить вопрос.

Но ещё более тревожно то, до какой степени этот авторитетный политический лидер позволял влиять на свою жизнь и мнения тому, что интеллектуально было явно банальным, а духовно избитым и глупым. Это подчёркивало его безграничный эгоцентризм. Обычно советники-спириты говорили ему то, что он хотел услышать. Он спрашивал о том, что было отражением его собственных желаний. «Сочетание простодушия и эгоизма, — писал Стейси, — несколько захватывает дух… (оставляя) неизгладимое впечатление интеллектуальной ограниченности». Указания из неведомого мира проникали в его подсознание и способствовали формированию его идей. Возможно, Макензи Кинг был политическим гигантом, но основа его была слаба; к счастью для Канады, он удержался на ногах.

Этот образ наверняка показал, что существует важное соотношение между телесными болезнями и психической неполноценностью, и в случае, когда политик занимает положение, дающее ему колоссальную власть, это может иметь пагубные последствия для тех, кем они правят. В XX в. проблема политического несоответствия стала, возможно, более серьёзной из-за увеличения срока человеческой жизни, что привело к значительному росту числа престарелых лидеров. Хотя Гладстон всё ещё был премьер-министром в 1894 г., когда ему было 85 лет, а папа Лев XIII оставался папой до своей смерти в 1903 г. в возрасте девяноста трёх лет, влияние стариков на политику в XX в. было значительно больше, чем в прошлом. И Пилсудский в Польше, и Гинденбург в Германии испытывали влияние наступившей дряхлости. Конрад Аденауэр был германским канцлером в 1963 г. в возрасте восьмидесяти семи лет. Генерал Франко, испанский диктатор, умер при исполнении обязанностей в 1975 г. на восемьдесят третьем году. Аятолла Хомейни, фактический правитель Ирана и в каком-то смысле его злой гений, господствовал до своей смерти в 1989 г. на восемьдесят седьмом году (на самом деле он родился в 1898 г.). В восемьдесят девять лет в 1993 г. Дэн Сяопин ещё продолжал возглавлять Китай вместе с дружками-старичками. Рональд Рейган завершил свой последний срок пребывания у власти в семьдесят семь лет. Президент Франции Миттеран был переизбран до семидесяти девяти лет. Часто говорят, что старость приносит мудрость и опыт, но она также способствует непреклонности суждений и неспособности воспринимать и создавать новые идеи, что не может принести пользу управляемым; она также способствует физическому упадку, который, как часто иллюстрировалось выше, может привести к умственной деградации.

В основном большинство избирателей в большинстве стран обычно, похоже, просто верят, что человек, которого они выбрали на высокую должность, физически и психически здоров, но последующие события могут эту веру не подтвердить. Чем демократичнее процесс выборов, тем меньше возможностей для злоупотребления, но, как с неохотой хотя и реалистично признал Руссо, то, чего хочет большинство, не всегда лучший вариант. Выбор народа не обязательно правильный, так как его можно увлечь чисто эфемерными эмоциями, поверхностными оценками средств массовой информации или искажённой риторикой больной психики. Осознание этих возможных опасностей — лучшая защита против вреда, который может принести психическая неуравновешенность или физическое нездоровье, но нет непогрешимой панацеи, чтобы обеспечить выбор хорошего правительства со стороны народа, и нет уверенности, что те, кто правит, уйдёт в отставку, когда исчезнут их способности управлять. Единственное эффективное средство — это непрерывная бдительность, единственный подходящий совет подытожен в старом латинском выражении «caveat emptor» («пусть покупатель будет осторожен»).

XVI. Безумцы в кованых сапогах

Более, чем какой-либо другой исторический период, двадцатое столетие было веком диктаторов, которые спровоцировали взрыв человеческого страдания и разрушительную войну, несравнимую ни с чем в анналах прошлого, даже с нашествиями Аттилы и Чингисхана. Такое явление требует не только исторического объяснения.

Мы не утверждаем, что историческое развитие не сыграло существенной роли в возвышении диктаторов и в удержании ими власти. Именно исторические обстоятельства дали диктаторам возможность завоевать власть: бури русской революции дали возможность прийти к власти Ленину и создали условия для зверской диктатуры Сталина; безответственная политика Италии в 1920-х гг. проложила дорогу фашистской гегемонии Муссолини; унизительные условия после поражения, которые вызвали ужасную депрессию и гиперинфляцию в Германии после первой мировой войны, подготовили сцену для захвата верховной власти Гитлером. И всё же чисто исторического объяснения недостаточно для понимания того, как случилось, что они получили власть и, когда получили, то использовали её так бесчеловечно.

Часто цитируемое изречение лорда Эктона, что власть всегда развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно, вероятно, не аксиома. В прошлом были абсолютные монархи, например, Людовик XIV во Франции, и даже диктаторы XX в., такие, как Салазар в Португалии или Франко в Испании, правление которых, наверное, не принесло большой выгоды их народам, но которые не производили впечатления ненормальных людей.

И всё же кажется, что великие диктаторы образуют свою собственную категорию, они целиком одержимы обладанием властью, так что оно вытесняет всё остальное. И в таких случаях мания власти, похоже, в конце концов искажает и разрушает личность. «Патологический ум, — заметил Гарольд Лассуел в своей ныне классической книге „Психопатология и политика“, — напоминает автомобиль, включённый на одну скорость; нормальный ум может переключаться». Диктатор — это политик с узким кругозором, опьянённый властью, который пытается навязать свою волю и свои ценности всем своим подданным и устраняет тех, кто их не принимает. Захват и сохранение власти становится единственной целью их существования.