Точка-джи-эл - Борис Долинго

«Что она имеет в виду?» – удивился Быков, но времени анализировать сказанное не было.

– Надумал рассказывать? – спокойно и безучастно спросила женщина.

Или не женщина? Быков находился слишком близко к грани нервного срыва, чтобы внятно давать самому себе определения, кто с ним разговаривает.

«Это не может быть целиком перепрограммированное существо с полностью заменённой личностью, – сквозь пелену в сознании думал он. – Это… я не знаю, что это! О, господи!..»

– Марина!!!! – исступлённо заорал он. – Я же любил тебя! В тебя засунули какую-то хрень эти мерзкие камалы, пойми! И сына твоего они убили, понимаешь?! Они убили твоего сына!!! А ты теперь стала их марионеткой! Как ты можешь, Марина?!..

Почти полная луна светила сквозь ветви деревьев на маленькую поляну, где всё и происходило.

Женщина пожала плечами:

– К чему эти картинные крики? Я больше не Марина, неужели до тебя не доходит? Мы научились бороться с вами, паршивые идентичные. Мы вычистим галактику от вас, плодящихся, как паразиты. Ты будешь мне рассказывать то, о чём я тебя спросил?

Рука оборотня с рогулькой молекулярной бритвы дёрнулась ещё раз, и Быков снова лишился части кисти. Бывшая Марина подождала, давая пленнику поизвиваться от боли, а потом остановила брызжущую кровь.

Быков с трудом перевёл дыхание, по лбу и щекам струился холодный пот вперемешку со слезами. Он исступлённо провёл лицом по траве, стирая липкую жидкость – кровь, брызгая, попала и сюда, и щипала глаза.

«Ещё немного и я потеряю сознание… – подумал он. – Но нет, полностью личность они заменить не могли, ни хера подобного!..»

Александр подтянулся на пристёгнутой к дереву руке, чтобы сесть немного прямее. Его била дрожь, но при этом казалось, что тело горит, как в печке. Он перевёл дух, проглотил рвавшиеся из горла слёзы, и проговорил, стараясь произносить слова как можно более чётко кривящимися от боли губами, глядя прямо в глаза оборотня, почти светящиеся в полумраке:

– Марина… ты не агент камалов! Ещё час или два назад ты была нормальной земной женщиной… Тебе в голову вложили программу-шпион, какой-то вирус, как в компьютер… У тебя был сын, гениальный физик, который совершил прорыв в земной науке. Его убили камалы, а ты им сейчас служишь!.. Соберись, неужели ты предашь свой род, свою планету, своего сына, наконец!!!! Вспомни Лёню, Марина, вспомни сына! Неужели ты будешь помогать его убийцам?! Ты же земная женщина!!!

Последние слова Быков истово орал, рискуя порвать голосовые связки.

Монстр усмехнулся, снова поднимая руку с рогулькой.

– Лёню, вспомни Лёню!!!!.. – крик Быкова сорвался в почти ультразвуковой фальцет, умирая в нескольких метрах от источника в слабой дымке антиакустического поля.

И вдруг оборотень остановился. Женщина удивлённо посмотрела на то, что держала в руке, и оглянулась вокруг, будто не понимала, где находится.

– Серёжа, – пробормотала она, – что это?… Где мы?..

Быков дёрнул рукой, притороченной к сосёнке:

– Скорее, Марина, освободи меня!..

По телу женщины сверху вниз прошла ломающая ей волна, оно изогнулось.

– Погань! – прошипело существо, снова пытаясь стать оборотнем. – Я тебе не дам…

– Марина! – умоляюще заорал Быков. – Лёня, вспомни Лёню, Лёню! Они убили его!!!

Женщина снова безвольно уронила руки.

– Лёнечка… – прошептала она. – Это я его вытолкнула из окна, я… сама… Боже мой!!!

Её рука с рогулькой молекулярной нити вдруг дернулась вверх и вонзилась в горло. Тело Марины Михайловны покачнулось, раздался хриплый булькающий звук. Колени подогнулись, и она рухнула в метре от Быкова, несколько раз дёрнулась и затихла.

Быков тяжело дышал, переводя дух. Болело от крика горло и тянуло кашлять, словно он резко вдохнул горсть сухарных крошки. Тело после лихорадочного жара медленно покрывалось ледяной испариной.

Изувеченная рука почти не болела, и Александр подумал, что к счастью, камал начал кромсать ему левую руку – немного, но повезло. И он также подумал, что действие анестетика не может продолжаться долго: и через несколько минут боль обрушится на него по полной программе.

Требовалось как-то освободиться. Кроме того, он не мог гарантировать, что у оборотня не окажется неподалёку сообщников – хотя такое вряд ли возможно: даже агентов СИ на Земле не хватает, а агентов камалов тем более не может быть много. Впрочем, Быкову не улыбалось, чтобы его в этой ситуации застал и случайный прохожий, хотя ночью в таком месте это маловероятно.

Вытягиваясь и извиваясь, Быков попытался дотянуться до лежащего у бездыханного тела молекулярного ножа, но правой рукой, связанной в пучок со щиколотками, это не удавалось: рогулька упала слишком далеко.

Наконец ему удалось кое-как подобрать тонкую сухую ветку и с её помощью подтащить нож в пределы досягаемости. Рискуя отхватить себе ещё что-нибудь, Быков трясущейся рукой к перерезал наручники и освободил прикованную к дереву левую руку.

От кисти там осталась жалкая клешня с большим и указательным пальцами. К этому моменту начала возвращаться боль, но Александр уже нашёл цилиндрик анестетика, и рука на время успокоилась.

Требовалось заметать следы. Мёртвый оборотень бесполезен – вот если бы Марину удалось доставить на корабль СИ, там бы с ней поработали психологи, и получили бы массу ценных сведений против камалов, а так – увы! От трупа придётся избавляться, но в любом случае он сильно «засветился»: имелись свидетели – тот же профессор Культяев, знавший, что некий корреспондент из Москвы собирался встретиться с матерью покойного Леонида Дробича. И теперь, если обнаружат труп Марины с перерезанным горлом, следствие начнёт копать именно в этом направлении. Составят его фоторобот… в любом случае Александру Быкову придётся серьёзно менять внешность, если его вообще оставят работать на Земле после подобной неудачи.

Поискав в траве, Быков нашёл и упавшую «батарейку» – это поможет избавиться от трупа, хотя и в случае исчезновения Марины Михайловны милиция всё равно станет его искать.

Он присел на корточки возле трупа, перевернул тело женщины на спину и прикрыл веки. Если бы не резаная рана поперёк горла, в проблесках лунного света из-за рваных облаков могло показаться, что Марина Михайловна просто спит.

«Сволочи, – подумал Александр, – сына убили, убили руками матери».

Он разжал зубы трупа и вложил в рот устройство для ликвидации тела, предварительно сжав торцы «батарейки» для активации.

К шуму деревьев ночного леса прибавился ещё какой-то звук, и на лицо Быкова упали капли. Снова начинался дождь.

Александр огляделся, насколько позволяли сумерки и сгущавшиеся облака, почти полностью прикрывшие луну. Чуть в сторонке под кустом стоял портфель типа «дипломат» – очевидно, со снаряжением агента камалов. В него и был встроен подавитель звуков, не позволявший услышать крики из леса.

К счастью, портфель не был закрыт на кодовый замок. Внутри Быков нашёл смену женского белья, несколько прокладок «Либрес», чистую белую футболку, толстую пачку российских денег, обычный земной складной нож, фонарик, связку ключей. Тут же оказались отобранные у Быкова часы и парализатор, замаскированный под авторучку, а также документы-хамелеоны, настроенные сейчас на липового московского журналиста. Часы показывали двенадцать минут третьего часа ночи по местному времени. Но, самое главное, в дипломате лежали тетради, исписанные формулами – наследие покойного Леонида Дробича, которое предстояло сделать достоянием человечества.

«В общем-то, я не сильно покололся, – подумал Быков. – Агент камалов уничтожен, расчёты Дробича найдены. И не такая великая плата – изувеченная рука…»

Рана снова начала болеть, и Александр вынужден был ещё раз использовать анестетик. Он, как мог, перевязал покалеченную руку прокладками «Либрес» и полосками белой футболки, которая пахла духами Марины Михайловны, а сверху натянул на кисть полиэтиленовый пакет, обнаруженный в портфеле. Поверх этой «гидроизоляции» он снова намотал остатки футболки – последней памяти о красивой женщине, с которой лишь несколько часов тому назад был близок, и которой так не повезло.

Дождь усиливался, и Быков подставил лицо под прохладную влагу, сочившуюся с неба, смывая остатки крови. Оглянувшись на труп, он увидел, что в траве осталась кучка сероватого пепла, быстро размываемого каплями дождя.

– Прощай, Марина! – тихо сказал Александр. – Я постараюсь отомстить им и за тебя, и за Лёню.

Он подобрал «дипломат» и двинулся наугад по чуть приметной лесной дороге, подсвечивая путь фонариком. Быков понятия не имел, где находится, но, судя по времени, которое прошло с момента начала действия подмешанного оборотнем препарата, они не могли оказаться слишком далеко. Почему-то Быков почти не сомневался, что он где-то в районе дачи Дробичей – скорее всего, Марина Михайловна держала тетради сына там, а оборотень забрал их сейчас, когда активно включился его ментальный программат.