Правила отхода - Ande
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты чего на меня уставился, Грин?! — Катарина в гневе прекрасна.
— Закрой глаза, Кэт. Представь толстуху с усами. Представила? Это ты.
— Знаешь что?! Представь свинью в навозе, Грин! Представил? Так вот, ты — навоз!
Мы как раз вышли из дома, собираясь дойти до улицы, и поймать такси. И я открыл рот, собираясь рассказать про самую любимую жену персидского шаха, ростом метр пятьдесят, и с усами. Но тут раздался выстрел.
Помня о соратниках профессора Гремница, я совершенно не стесняясь таскал свой потертый кольт с собой. Решив лучше разбираться с полицией, чем в нужный момент оказаться без ствола. Только купил наплечную кобуру. И оказался прав. Сзади, из под макинтоша, я бы пистолет не достал. А тут, сразу сделал несколько важных вещей.
Достал ствол, левой рукой толкнул Кэт за колонну у входа, заслонил собой и оценил обстановку. Справа спереди, в Карла, стрелял какой то молодой человек. Промахнулся. И я выстрелил в него. Тоже промазал.
Теперь уже Карл достал свой люггер, и начал часто лупить в противника. Попал. Но не успел я обрадоваться, как откуда-то слева — сбоку появилась молодая женщина, достала из кармана модного бежевого пальто ствол, и выстрелила в меня. Попала, но как-то несерьезно, я лишь почувствовал, как левый бок мне вроде как полоснуло. Не обращаявнимания, поднял ствол и выстрелил в девушку. Она упала.
Огляделся. На пустой улице никого не было. Карл стоял поодаль, рядом с трупом. Рядом со мной тоже лежало тело. Я обернулся. Катарина сидела на корточках, зажав уши руками и закрыв глаза. Я взял ее за руку. Она посмотрела на меня.
— Ты цела?
— Цела?
— Не ранена?
— Ранена?
Кажется, она мня не только не понимает, но и не узнает. Черт, и Карла нужно прикрыть, вдруг это не все.
— Катарина, — я мягко потряс ее за плечи — у тебя шок. Ничего страшного. Сиди тут и дыши.
Вдали раздались сирены, к нам подошел Хофман. Я попробовал встать, но меня повело, и я вдруг очутился на земле. Услышал только восклицание:
— Грин, да ты ранен! Не отключайся.
Теряя сознание, я услышал, как подъехала какая то машина.
Глава 36
Первое, что я увидел очнувшись — глаза Катарины. Я немедленно наткнулся на ее взгляд. А потом услышал возглас Карла:
— Я же говорил, что ничего страшного!
Я снова закрыл глаза и прислушался к себе. Какая то херня. Последнее, что я помню, это как совершенно неожиданно завалился на бок, присев перед Кэт. Снова посмотрел на девушку.
С ней, судя по всему, все нормально. Разве что покраснел нос. Плакала, что ли? А вот со мной — что-то не то. Огляделся. Больничная палата. Я лежу на кровати, рядом сидит фроляйн Уфельхайм, гладит мою руку. В ногах, на стуле, удобно закинув ногу на ногу, сидит Хофман-младший, и довольно улыбается. Увидев, что я осознанно на нее смотрю, Кэт просияла, и сказала:
— Слава Богу, Питер. Мы все страшно перепугались — наклонилась, и поцеловала меня в щеку. Мне показалось, что меня поцеловал ребенок. Снова прислушался к себе. Ничего не болит. Только страшная слабость, и хочется пить. О чем я и хотел сообщить. Да только не вышло. Пересохшие губы едва открылись, и все что я смог, это прохрипеть:
— Пить!
Продолжая оценивать свое состояние, обратил внимание на то, что наоборот, то есть в туалет — совсем не хочется. Хотя, капельница вон стоит, поодаль. На руке след иньекций. Получается, я здесь или совсем недолго, или наоборот. И за мной ухаживает санитарка. Ну не эта же фифа мне простынь перестилала, или под меня судно подкладывала? Пусть и именно она сунула мне в губы носик поильника, а потом вытерла рот. Чем я немедленно и воспользовался:
— Что со мной? Давно я здесь? Что это было? — голос у меня… тоненько-дребезжащий. Я откашлялся, левый бок потянуло болью.
Ответил мне Карл. Жестом не дав открыть рот Катарине. Что она снесла безропотно. Чудны дела твои, Господи!
— Ты, ранен, Грин. Прошло больше суток. Юные революционеры из Кельна, решили покончить с семейством Хофманов.
Не давая Кэт, что так и держала меня за руку, вставить хоть слово, он рассказал. Врачи говорят, что это был болевой шок, и потеря крови. Большая лужа, Грин. Но, скорая приехала быстро, и тобой сразу занялись. Почистили и зашили раны. Ты счастливчик, Питер. Сквозное в бок, а не одного органа не задето. Чуть выше или ниже — было бы просто ужасно. А так, через пару дней сможешь бегать. На это утверждение, Катарина Уфельхайм возмущенно фыркнула. А я спросил:
— А революционеры то чего?
— У моего погибшего дяди есть сын.
— Так вот оно что, Карл! Теперь то я все понял. — непривычно тихая Катарина снова фыркнула.
— Ты и здоровый то умом не блещешь, Питер. Вчера было покушение не только на меня. В это же время покушались на моего отца. Студенты юридического факультета Кельнского Университета, сочли наследственное дело перспективным.
Я с трудом сел. Катарина подсунула мне под спину подушку.
А Карл продолжал. Что его отца, в отличие от нас, врасплох не застали. Охрана скрутила стрелка, и он уже дал показания. Ни к тебе, ни ко мне, у полиции претензий нет. Только вот, твой, Грин, Кольт изъяли как вещдок. Поэтому, Хофман расстегнул пиджак, под которым слева подмышкой мелькнула кобура. Он сунул руку за спину, вытащил Вальтер Р-38, и протянул мне. Стащил из отцовских запасов, Питер.
Я освободил руку от мягкой ладони Катарины, и взял ствол. Выщелкнул магазин. Вставил обратно, и, несмотря на возмущенное фырканье фроляйн, сунул его под подушку. Кивком поблагодарив Карла. А потом сказал:
— Осталось всего два вопроса. Что это за место, и, вы таки расторгли помоловку? Или теперь все, исхода нет?
— Это больница Людвига-Максимилиана, при университете. — засмеялся Карл — ты прав, не стоит откладывать. Я сейчас же позвоню нотариусу. Пойдем, Кэт. За него можно не беспокоиться. Он не только никуда не денется, но и выживет.
Я было открыл рот, что бы сказать, что и вправду, судя по одежде — вы здесь со вчера сидите. Можете уже сходить переодеться. Но не успел, пришли с каталкой. Двое санитаров увезли меня на процедуры. Кэт на прощание меня поцеловала, а Хофман хлопнул по руке. Напоследок, я попросил не звонить Джо.
— Я с ним договорился, что он пока не приедет. А мы, придем завтра утром — сказал Карл вслед
