Московские Сторожевые - Лариса Романовская

А пока человек из темноты обращается к тому, кто стоит у тебя за спиной:

— Быстро вы, Савва Севастьянович, я даже подремать не успел…

И Савва ему отвечает что-то неразборчиво, а потом останавливает кресло. Скрип прекращается, боль не приходит, от мыслей ничего не отвлекает, и от этого плохо до дрожи. У тебя начинается такой реальный колотун, сам от себя не ожидал подобного — пальцы вздрагивают и подпрыгивают над вытертыми ручками кресла — будто вы на бешеной скорости мчитесь по еще одному коридору со стеклянными стенами. Ты смотришь на руки и почти не различаешь лицо присевшего рядом с креслом Старого. А он задерживает ладони на твоих щеках, фиксирует голову. Потом дует тебе в глаза. Как, опять же потом узнаешь, — закатывает тебя в сон. Вроде медикаментозного, но иной. Целительский. Это двадцать седьмой билет, третий вопрос. Потом выучишь.

А от следующих воспоминаний почти ничего не осталось: тебе ведь память смывать начали, ну, прежде чем на усыновление перекинуть или как-то типа того. Так что ни людей, ни разговоров, ни обстановки ты не помнишь. Потом тоже обидно будет — оба вылета в Ханты в бессознанке провел, а ведь ты от самолетов прешься как удав по стекловате. Не столько от самих «Боингов», или на чем вы там летали, а просто от путешествий. У тебя же их не было раньше. Батя все предлагал летом куда-нить в Крым забуриться, в Феодосию, что ли, вроде как тебя солнцем подкормить перед выпускными-вступительными. Не успели. Вместо Черноморского побережья Крыма намоталось два визита на Север, один другого страшней, хоть ты их и не помнишь целиком.

А из тогдашнего в памяти четко остался только вкус ржавой воды. Это тебя чем-то травяным отпаивали, но при этом спиртовым, настоянным на кошкиных слезках и забей-траве. У травы вкуса никакого, а слезки ржавчиной очень сильно отдают, если настой хороший. Ты даже не знаешь, хотелось тебе это пить или нет. Но глотал, не понимая, что ты делаешь и что в тебя вливается.

Второе сохранившееся ощущение — это живое тепло. Ни с чем не сравнить и потом поверить невозможно, что такое бывает. Это явно не человек, это непонятное нечто куда больше, его толком не ощупать. Но оно дышит, урчит и наговаривает тебе правильное, успокоительное. Или даже не тебе, а так, себе бормочет под невидимый нос: «Совсем еще котенок… Ш-ш-ш… Давай, кутька, пригревайся, дыши теплом, тебе надо… Тебе вырасти надо, а то вон какой маленький».

У слов другая интонация, не мамина и вообще какая-то не сильно человеческая, но тут куда важнее смысл. Ты ничего не помнишь, а поэтому очень хочешь жить. Угреться, как тебе предлагают, и вырасти. Ты зарываешься в это тепло, оно мягкое, меховое, пахнущее чем-то немного знакомым, елочным, что ли… Чем именно — не вспоминается, но тебе и не надо, ты просто вжимаешься в тепло и начинаешь дышать вместе с ним, тоже что-то урча в ответ: «Ты не уйдешь? Ты не кончишься?» И ответ тебе уже снится: «Не бойся, не бойся… Ш-ш-ш-ш… Эх, кутька ты, кутька…»

А вот потом воспоминание четкое, как на картинке. Оно и есть практически картинка — классика жанра, красиво сделанная легенда для мирской амнезии. Но это, опять же, когда билет при подготовке к экзамену разбираешь, то там все простое, как тот пряник, а когда сам через это прошел, то страшно думать.

Ну сперва тебе вспоминается вода. Ржавая на вид и кисловатая на вкус, теплая, почти бескрайняя. Целый бассейн воды. Ты в ней плывешь неторопливо и с удовольствием, хотя по жизни плавать не сильно любишь. Даже когда вы всей кодлой подрывались на Борисовские пруды, в Коломенское или еще куда, ты больше как-то на берегу отсиживался. А тут ничего так, плывешь себе, слегка удивляясь, что глаза слезятся и по лицу мягкий рыжеватый пар идет.

Описание этой штуки во всех учебниках есть. Так называемый «концентрат Леты», воды забвения. Она же — «огненная вода», «ржавая» или «медная». Название не главное, суть в том, что этот раствор вымывает из памяти все плохое, страшное, обидное и болезненное. По идее, бассейн-то здесь на фиг не сдался, «концентрат Леты» можно в обычную ванну залить или еще в какое корыто, очень хорошо церковная купель для такого дела подходит, а в старину и вовсе большие котлы под данное колдовство использовали… Но для тебя вот Сав… Старый расщедрился, целый бассейн тогда замутил.

Кстати, через семь лет, когда будешь тут к яблочному сердцу прирастать, сядешь в кресло около этого самого бассейна, вроде как с учебниками на подготовку, а читать не сможешь. Потому что за кафельным бортом Лена (Лиля которая) начнет бултыхаться. Для нее там обычную воду пустят, прозрачную, слегка синюшную из-за цвета кафеля. А ты-то все равно свою огненную-ржавую будешь вспоминать и за Ленку слегка бояться. По типу: а вдруг она тоже сейчас все перезабудет? Но до этого еще семь лет с небольшим хвостом осталось.

А тогда, значит, ржавая вода и твое абсолютное спокойствие. Не то чтобы эмоций не было, но они какие-то выцветшие, не стопроцентные. Ну примерно как если пиво водой развести, то оно на вкус вообще никаким окажется. Так и тут: помнишь все, что произошло, но ничего при этом не испытываешь. (Это первая стадия отходняка, описанная в любом учебнике по клинической психологии мирских. Она держится час-полтора, в зависимости от совокупности ряда факторов, важнейшим из которых считается… Тьфу, ну, короче, суть в том, что для тебя тогдашнего это нормально.)

Ты хорошо понимаешь, кто ты есть, как тебя зовут, сколько тебе лет и прочую анкетную пургу. Знаешь, что дома был пожар, ты спасся чудом, а маму с батей спасти не удалось. Что тебя подозревают в… в общем, что это ты квартиру поджег, но ты этого стопудово не делал, тебе ведь даже в дом батя войти толком не дал, отправил обратно на улицу на пару часов, а когда ты вернулся, там уже ловить было нечего. Так что родителей больше нет, а ты спасся. Сперва долго лежал в больнице, а сейчас вот прочухиваешься в чем-то типа дома отдыха или этого, реабилитационного центра. Короче, тебя сюда привез какой-то батянин сослуживец.

Оказывается, батя не всю жизнь сантехником проработал, он много лет служил, чуть ли не в горячих точках. Главное, что он связь со своими этими однополчанами, или как их там, поддерживал, вот они теперь тебе тоже не дали загнуться. В этот реабилитационный центр засунули, благо, что здесь пусто по зимним временам, скоро обратно в Москву увезут, причем так… В семью к еще одному батиному сослуживцу, в общем. Ты и его самого, и жену его уже вроде видел, разговаривал с ними о чем-то, вроде понравились друг другу. А даже если и нет, то ты все равно рыпаться не будешь. Не только потому, что в интернат или детдом не хочешь, но и потому, что у бати такая предсмертная воля была, завещание, там, или типа того, чтобы тебя вот так опекали.