Расплата. Цена дружбы - Ярослав Зуев

– А дверь-то заперта, – сообщил Планшетов растерянно. – Вот он, наш колышек. На месте торчит.

Тут, вероятно, следует добавить, что переполненные нечеловеческом ужасом вопли оборвались, когда они бежали между деревьями. Словно кто-то взял, да выдернул штепсель из розетки. Или кричащему Бонасюку срубили голову топором. Над садом повисла гробовая тишина, заставившая приятелей остановиться, словно натолкнувшись на невидимый барьер. И, вот что странно. Пока от криков несчастного банщика буквально звенело в ушах, Бонасюка Планшетов и Волына неслись к кухне сломя голову. Когда же Вась-Вась замолчал, мужество покинуло обоих, словно воздух пробитый скат. Земы беспомощно поглядели друг на друга, как бы ища поддержки. Но, не находили ничего подобного.

– Давай-ка отсюдова сваливать, – прошептал Вовчик, побывавший не так давно в компании Протасова на заброшенном кладбище. В его голове, наконец, одно состыковалось с другим, выработав чудовищной силы импульс – немедленно задать стрекача. Пока Вовчик собирался ретироваться, ничего не подозревающий Планшетов ногой выбил засов и схватился за ручку двери.

– Нет, зема! – успел выдохнуть Волына, пятясь к саду и чувствуя, как подымаются дыбом волосы, в то время как мышцы превращаются в студень.

– Нет? – Планшетов в растерянности обернулся к приятелю, и тут дверь распахнулась с такой силой, словно с противоположной стороны в нее врезался локомотив. Юрик не устоял и упал. В тот же момент нечто, прыгающее, будто кенгуру, вырвалось наружу, и поскакало по скудно освещенной поляне. Принимая в расчет декорации, то есть безлунную ночь и безлюдный сад, стало действительно очень страшно. Волына уселся на землю, и чудовище пронеслось мимо. От него сильно разило рвотой, и еще, как показалось Вовчику, мочой.

– Держи Васька! – первым опомнился Планшетов. Хотя, далеко ли можно ускакать, когда вы связаны по рукам и ногам. Метрах в десяти от злополучной кухни несчастный Бонасюк потерял равновесие, с маху врезался в старую грушу и затих, потеряв сознание.

– Какого Васька? – спросил Волына. Его трясло, как в лихорадке.

– Тьфу, дурак! – Планшетов сплюнул, растирая ушибленное плечо. – Это же Васька, идиот!

– Я его сейчас кончу. – Грозился Вовчик, пока Планшетов, склонившись над поверженным банщиком, нащупывал пульс.

– Кажется, есть, но слабый. Нехило чувак в дерево долбанулся. Видать, крепкая у него башка.

– Убью собаку! – пообещал Волына.

– Ты бы, чем трепаться бестолку, лучше бы посмотрел, что это его так напугало.

– Что напугало? – глупо повторил Волына.

– Откуда мне знать, чувак. – С этими словами Планшетов пересек поляну и заглянул в кухню. Там было абсолютно темно.

– Зажигалка есть, чувак?

– Спички, – сказал Волына.

– Да? Так тащи, вместе со своей задницей.

Первая спичка зашипела, выделив запах серы, но, не загоревшись. Вторую Волына сломал, и выматерившись, швырнул на пол.

– Какого беса, чувак? У тебя что, руки дрожат?

– Пошел ты на три буквы! – огрызнулся Вовка, у которого действительно тряслись руки.

– Бросай пить. – Посоветовал Планшетов.

– Пошел гнить! – отозвался Волына. Свет появился с четвертой попытки, земы дружно ахнули. Волына выронил и спичку, и коробок.

– Твою мать, а! – воскликнул он, отступая к выходу. – Что за пурга, земляк?

– Это трупы, Вовка, – онемевшими губами сообщил Планшетов, опускаясь на корточки, чтобы нашарить коробок.

– Ушиваемся отсюда! По-любому! – это было дельное предложение, но, Планшетову загорелось убедиться:

– Подожди. – Как только он завладел спичками, крохотный, робкий огонек выхватил из мрака три тела, распростертые у дальней стены.

– А вот и пара той кроссовки, которую я нашел в саду, – совсем тихо, почти шепотом сообщил Планшетов. – Вон, у девочки на ноге. Не удивительно, что Васек так перепугался. Я бы, на его месте, вообще в штаны наложил.

– Кто это, зема?

Юрик в недоумении покосился на приятеля:

– Вовка, ты самый тупой мент, которого я когда-либо видел. Ты что, до сих пор не въехал? Это твои пропавшие постояльцы. – Сорвав с окна старую газету, Планшетов быстро свернул факел. Волына сделал шаг вперед, и обнаружил, что вступил в лужу.

– Твою мать, а?! Это же кровь!

– А ты думал, шоколад, чувак?

Вовчик вытер подошву о доски, которыми был зашит пол. Пока он возился с этим делом, Планшетов бегло осмотрел трупы.

– Все один к одному сходится. Женщина, не ваша хозяйка, случайно?

– Нет, зема. Эта тощая, как доска, доска, блин, два соска, а Ирка баба плотная, в теле. Сиськи, булки, все на месте. По первому разряду.

На затылке несчастной госпожи Журавлевой Вовчик обнаружил след от удара.

– Топором звезданули. – Заключил Волына. – Обухом топора. – К нему постепенно возвращалась способность рассуждать. – Это что же выходит? Что их волоком тащили через сад? Так, что ли? Вот кроссовка и свалилась? Верно я говорю, Юрик?

Планшетов пожал плечами.

– Выходит, – развивал мысль Волына, – они были живыми? Какого хрена покойников по балде обухом лупить, а, Юрик? Если они и без того того?…

– Добили, – одними губами сказал Планшетов.

– А следы борьбы? Следов я нигде не видел. В хате все чин чинарем, зема.

– А где топор? – спросил Волына, и приятели против воли обернулись. Но, все было тихо.

– Его кто-то унес, – прошептал Планшетов. Вовчик сглотнул слюну. Юрик взял одну из девочек за лодыжку:

– Еще не окоченели…

– Какое окоченели, если даже кровь не засохла?!

– Тебе виднее, чувак. – Не стал спорить Планшетов. – Ты бывший мусор, а не я.

– Сам ты мусор! – огрызнулся Вовка.

– Значит, тот, кто их замочил, не мог уйти далеко? – предположил Планшетов. – И потом, а где же ваша хозяйка? Или ее тело, а? И где, спрашивается, Журавлев? Что скажешь, чувак?

Доводы были достаточно убедительными, чтобы сделать соответствующие выводы.

– Скажу, – начал, наконец, Волына, – что хорош языком молоть. Давай, Юрик, ноги уносить, по добру по здорову. Ласты клеить, чтобы ты понял, о чем базар. Если нас соседи засекут, или кто еще, потом не отмажешься, точно тебе говорю. Заметут, мокрое повесят, и будешь, зема, на нарах на дурняк чалиться. Небо в клеточку, и все такое. Понял, Юрик, или нет?

– Сваливаем, – согласился Юрик. Предложение Вовчика показалось на редкость разумным. – Помоги с Бонасюком, Вовка. Не оставлять же его тут.

Вдвоем они кое-как доперли бездыханного Василия Васильевича до машины, где он снова полетел в багажник. Планшетов хлопнул крышкой. Волына нырнул за руль. Юрик уже собирался последовать за ним, когда вспомнил о матерчатом поясе с деньгами, оставшемся валяться в комнате на полу. Как не спешил Планшетов убраться из деревни куда подальше, это вовсе не значило, что он готов пренебречь такими деньжищами.

– Заводи двигло, чувак, я сейчас!

– Ты куда, зема?! – удивился Волына из кабины.

– Пальчики наши сотру.

Планшетов бегом обогнул дом, тщательно прислушиваясь на ходу. Дверь комнаты для постояльцев была открыта. Юрик притормозил на мгновение.

– Видать, мы ее за собой не прихлопнули, – успокоив себя таким образом, он шагнул в дом.

«Ага, чувак. И лампу потушили, а как же…», – добавил внутренний голос, едва Юрик переступил порог. В комнате стоял запах сгоревшего керосина, но сама лампа, как назло не горела. «Сквозняком задуло». – Это были последняя внятная мысль перед тем, как все началось. Юрик споткнулся, и, беззвучно крича, полетел носом в темноту. Пока он выбрасывал перед собой руки, чтобы не врезаться физиономией в пол, что-то просвистело над затылком, врезавшись, то ли в стену, то ли в наличник. Волосы зашевелились на голове Планшетова, как только он вспомнил о пропавшем топоре.

«Вот и колун нашелся!» — От этого открытия между лопатками стало так холодно, словно за шиворот упала сосулька. Вместо того, чтобы подниматься (предприми он такую попытку, и топор немедленно вонзился бы в спину), Юрик рванул по проходу на четвереньках. Так проворно, словно родился собакой. Поразительно ловко достигнув стола, Планшетов вскочил на ноги и обернулся, чтобы встретиться с нападающим лицом к лицу. Глаза еще не освоились в потемках, но он все равно разглядел нечто, прыгнувшее на него с занесенным над головой топором. Закричав, Планшетов выбросил вперед левую ногу, угодив невидимому противнику в живот.

– Получи, маньячила!

Нечто, атаковавшее Юрика, отшатнулось, зашипев, как разъяренная рысь. Воспользовавшись заминкой, он прыгнул через кровать, возможно, побив легкоатлетический рекорд. Через секунду Планшетов несся к машине, размахивая руками и крича.

– ТРОГАЙ ВОВКА ТРОГАЙ!

– Что, зема! Кто за тобой гонится?!

– Без руля! Жми!

Волына, которому с головой хватило и маньяков, и вурдалаков со старого кладбища, не заставил повторять дважды. Он даже ворота не удосужился открыть, а просто снес их задним бампером. И погнал машину вдоль улицы, совершенно не выбирая дороги, и не заботясь о сохранности подвески.