Вспомнить Все (СИ) - "Maiyonaka"

Я окинула прояснившимся взглядом небольшое помещение. Платяной шкаф, большое овальное зеркало, несколько пуфиков, стол с разбросанными на нем вилками и ложками. Все предметы дышали прошлым.

Пройдя мимо меня, он открыл дверцы шкафа, и взору предстали висящие на вешалках женские платья непонятного, припорошенного годами одиночества цвета. Даже сквозь серый налет на ткани проглядывали цветы.

— Одежду, украшения и еще несколько мелких вещей я выкрал тайно после переезда сюда. Отец не позволил забрать ничего ценного, прибрав к своим рукам все имущество.

Не зная, что говорят в таком случае, я молчала, слушая, как Алекс приоткрывает для меня тайны своего прошлого.

— Мама считала, что каждого человека ведет судьба, и всегда будет так, как задумано ей. Ведь это глупости? — он наконец развернулся ко мне, и потревоженные воспоминания засверкали в черных глазах.

— Каждый решает сам, во что верить.

— Я считаю, что полностью доверяться судьбе просто глупо. Я видел это на примере моих родителей: они не пытались жить вместе, а просто сосуществовали в параллельных мирах. Тогда я этого не понимал. Думаю, как и все дети, просто боготворил их, веря словам, стараясь заслужить их любовь. А потом сказка рухнула, окунув меня в дерьмо под названием «жизнь».

Он с силой захлопнул двери шкафа, и облако пыли окутало его силуэт. Из-за потрясения от услышанного и открывшихся детских переживаний по щекам побежали слезы. Захотелось крикнуть, чтобы он прекратил и не бередил душу, но я молчала, беззвучно оплакивая прошлое.

— Знаешь, я и сейчас продолжаю бороться с желанием отдаться на волю судьбы, в такие моменты перед глазами встает лицо матери, полное радости, за которой таится беспросветная грусть, и заставляю себя идти вперед. Извини за откровения, — окрепшим голосом сказал он. — Но когда я увидел, как ты можешь глупо погибнуть, я разозлился. Надеюсь, из-за этого не причинил тебе боль?

Заведя за спину правую руку и придержав саднящее запястье, попыталась скрыть причиненное увечье. Этот жест не укрылся от Алекса и, пока он осторожно касался моей руки, поглаживая, я совершенно забыла, о чем только что шла речь.

Проводив меня до моей комнаты, он остановился в нерешительности, все же добавив:

— Побереги себя; а если станет совсем плохо, то вспомни о родителях, они готовы ждать своих детей хоть всю жизнь. Неужели ты уже отчаялась вернуться домой?

От этих слов меня прошиб пот, мышцы ног задрожали, и мне пришлось облокотиться о стену.

— Ты побледнела, тебе нехорошо? — услышанные слова застряли в голове, беспрестанно повторяясь, подобное выводило из равновесия и пугало. — Тебе лучше отдохнуть. И больше не тревожь покинутые людьми комнаты.

Он вновь улыбнулся краешками губ, проведя тыльной стороной руки по моей щеке, в ответ я лишь растерянно кивнула, машинально покрутив на указательном пальце левой руки кольцо.

В таком непонятном состоянии я и зашла в комнату и лишь спустя несколько минут одиночества недоуменно посмотрела на неизвестно откуда взявшееся кольцо, плотно обхватившее палец. Дело в том, что кольца я никогда не носила, и вот этот экземпляр на моем пальце вызывал неподдельное изумление.

Крошечные красненькие камушки поблескивали по всей окружности, напоминая капельки свежей крови. Сняв его, чтобы лучше рассмотреть, пригляделась и дернулась словно от удара тока.

В голове эхом зазвучали последние слова старика из сна, заглушаемые до этого моим же сознанием:

— Жду тебя на прежнем месте не позднее чем через неделю. А это, — и его морщинистая рука кинула в мою сторону кольцо, — чтобы не приняла увиденное за сон.

Кольцо выпало из моих ослабевших рук, звонко ударившись о пол, и закатилось под кровать. Я обессиленно осела на пол.

— Неделя, у меня есть одна неделя, а что потом? — страх, казалось, проникал из самого сердца, вытягивая свои клейкие щупальца, обнимая, заворачивая попавшуюся жертву.

Мысли рвались то в одну, то в другую сторону, пытаясь предугадать возможный исход встречи, но сознание словно заледенело, не давая подпитки для развития сюжета. Рука сама собой куда-то потянулась, и через считанные секунды в ладонь больно впился ободок кольца, пальцы с силой сжимали его, боясь вновь потерять, как самую большую драгоценность.

Когда я очнулась, сумев избавиться от сковавших меня точно заклинание слов, за окном зарождался рассвет.

Я так хотела покинуть это место, так рвалась прочь отсюда, словно из клетки, а утраченная свобода ждала меня там, за сотню лет, в будущем. И когда появился шанс, сомнения не покидают меня, а сердце переполняет тоска.

Я заходила взад-вперед по комнате, пытаясь понять причину этого. Взгляд скользнул по столику, на котором стояла стеклянная ваза с нежными цветами, отдаленно напоминающими розы. Застыв, уставилась на очередной знак внимания. Невольно приблизилась, желая вновь ощутить легкий аромат цветов, и, ошарашенная прозрением, прошептала только имя. Энджил. В голове отчетливо зазвучали слова признания, и я невольно всхлипнула, разрываемая противоречивыми чувствами. Насколько бы все было легче, вернись я домой до знакомства с ним. А сейчас мне так не хочется потерять его. Я заметалась еще сильнее. На одной чаше весов папа, друзья, привычная жизнь с перспективами на будущее, на другой Энджил. Девушке в девятнадцатом веке еще мало что позволено, поэтому единственное, что меня тут ждет, — дети и редкие вылазки на светские мероприятия. Такая жизнь точно не для меня.

Решительно вернув на палец кольцо, вызвала служанку. К моему удивлению в комнату вошла совершенно не знакомая мне девушка с подносом, на котором стояли чайник с кружкой и вазочка с печеньем. Она чуть дергано поклонилась.

— Я тебя раньше не видела, — удивилась я, недоверчиво оглядывая опустившую взгляд служанку.

— Я новенькая, — и она зевнула, повернув голову в сторону.

Пожав плечами, по сути, пусть поможет, раз другие заняты, а вечером попрошу Алекса, чтобы ко мне приходила прежняя девушка. Мы с ней вроде как нашли общий язык.

— Может, желаете чая? — она слишком поспешно поставила поднос на столик и схватила чайник.

Отрицательно покачала головой, пить хотелось не сильно.

Пока собиралась, девушка успела зевнуть бессчетное количество раз. От ее вида саму стало клонить в сон, чтобы взбодриться, потерла лицо руками. Так странно. Но к концу сборов девушка уже едва передвигала ноги. Неужели Алекс настолько загонял прислугу, что она готова уснуть во время работы?

Мельком оглядела свое отражение: темно-синее платье, распущенные волосы, слегка уставший вид, бывало и лучше, но затягивать время сборов не хотелось.

— Позвольте, я застелю постель и приберусь?

Нахмурилась: речь, как и движения помощницы с момента ее появления стали заторможенными. Прислужница по-прежнему смотрела в пол, избегая прямого взгляда. Оглядев комнату — а стоит ли вообще прибираться или отослать ее, — поймала взглядом наполовину распустившиеся бутоны в блестящей на свету вазе. Сердце вновь екнуло, ускорившись и быстро кивнув служанке, я заторопилась на поиски моего Ангелочка.

Преодолев лестницу, остановилась возле гостиной, только сейчас обратив внимание на давящую тишину во всем доме. Нервно дернулась. Воспоминания ожили и шипящими змеями оборачивались вокруг моего тела, ядом скользя по коже.

— Есть кто? — слишком тихо, почти шепотом произнесла я, сомневаясь, что мои слова вообще мог кто-либо услышать. Тревога, зародившаяся еще в комнате, сменила вектор направления, резко начав усиливаться.

Нахмурившись, постаралась припомнить, планировал ли на сегодня Алекс отпускать слуг, но мне все больше казалось, что эта странность вновь не случайна. По телу пробежала нервная дрожь и, услышав из левой части дома приближающиеся шаги, не помня себя юркнула в столовую, спрятавшись за штору.

Подоконник больно уперся мне в поясницу, сжав его прохладный край, затаила дыхание. Звук шагов ускорился. Теперь они стучали часто, отбивая тревожный ритм рядом с комнатой. И вот в тишину ворвалось глубокое сопение, казалось, вошедший втягивал носом воздух, принюхиваясь.