Яблоки из чужого рая - Анна Берсенева

– Я это понимаю, но при чем Таджикистан? Куда его жизнь выведет в Пянджском погранотряде? Сережа, сделай что-нибудь, я тебя прошу! – Анна обхватила себя руками за плечи – испугалась, что снова нападет на нее эта дрожь и снова она тогда заплачет. – Я же тебя все это время ни о чем не просила… – тихо добавила она.

– Да. – Лицо у него мгновенно застыло. – Завтра я поговорю с Матвеем и пойму, что мне надо делать.

– А если он тебе скажет, что ничего не надо?

– Я знаю, что такое армия, особенно для человека его склада, и скажу ему все, что об этом думаю, – пожал плечами Сергей. – Ты же понимаешь, что у меня никаких иллюзий на этот счет нет и глупостей про дело для настоящих мужиков я ему говорить не буду. А если он все-таки скажет, что ничего не надо… Значит, ему надо через это пройти самому, а не моими ногами. Я посижу немного, ладно? – вдруг, без всякого перехода, сказал он. – Что-то я устал. Пять минут – и пойдем.

Анна растерялась от этих его слов и от того, как тяжело он опустился на скамейку, как закрыл глаза и прислонился затылком к яблоневому стволу.

Сергей сидел на противоположном от нее конце облезлой лавочки, она видела его словно бы чуть-чуть издалека, и ей вдруг показалось, что из него как будто вынули стержень, который был в нем всегда, сколько она его знала…

– Сережа, ты прости меня, – почти испуганно сказала она. – У тебя правда вид совсем усталый, а я: скажи, скажи… Ты был в командировке?

Этот вопрос вырвался как-то сам собою, она и в мыслях не держала спрашивать, где он был, она уже много лет его об этом не спрашивала! Конечно, вряд ли он скажет: «Не твое дело», – но все-таки не надо было… Едва ли ему хочется ей отвечать.

– Нет, – не открывая глаз, ответил Сергей. – Не в командировке. Погоди, Анюта, ты подожди, я все потом скажу… Устал, – повторил он.

Анна замерла, словно малейшее ее движение могло его потревожить – еще больше взбаламутить в нем тяжелую усталость, которой весь он был охвачен так, что казался неподвижнее дерева, к которому прислонился головой.

Во дворе, окруженном со всех сторон стенами домов – таких же старых доходных домов, как тот, в котором Анна жила уже двадцать три года, – было на удивление тихо и пустынно. Изредка мелькали у подъездов люди, но в центре двора, под райской яблоней, Анна с Сергеем сидели только вдвоем.

Поэтому когда человек, вошедший с улицы в арку, торопливо огляделся, а потом быстро пошел к ним, ей стало не по себе. Никакой причины для этого не было – ну, идет себе человек, и пусть идет, ведь это даже не знакомый, который мог бы некстати привязаться с разговором. Но в этом его, явно именно к ним направленном, движении Анне почудилось что-то зловещее.

Он был очень высокий и, как она мгновенно успела заметить, очень красивый – той редкостной пламенной красотой, которую любая московская женщина может скорее вообразить, читая про какого-нибудь Хосе из «Кармен», чем увидеть наяву.

«Тореадор, смелее в бой!» – глупо мелькнул в голове мотивчик.

И в следующее мгновение Анна увидела, как этот высокий красавец быстро опускает руку в карман короткой кожаной куртки и так же быстро ее оттуда достает.

И как пистолет у него в руке блестит тусклым вороненым блеском, словно не наяву, а в жестоком городском романсе.

Глядя, как этот ненастоящий, романсовый пистолет поднимается все выше, Анна закричала так, что уши у нее заложило от собственного крика. Она не кричала ничего осмысленного, просто дикое «а-а-а», которое когда-то кричали вокруг нее женщины, рожавшие одновременно с нею детей.

Из-за этого своего крика она почти не расслышала выстрелов. Они были не громче, чем взрывы петард, даже еще тише, наверное, потому что не сопровождались свистом и огнем. Они просто треснули в светлом вечернем воздухе – и в ту же секунду Анна почувствовала, как что-то впивается ей в шею.

В это мгновенье она уже была рядом с Сергеем и зачем-то хватала его за плечи. Наверное, со стороны это выглядело так, будто не в меру страстная любовница бросается мужчине на грудь, а он изо всех сил отталкивает ее, и наконец швыряет на землю, и падает сверху сам.

Еще через секунду – или через минуту? Анна не улавливала никаких внятных временных промежутков, все слилось для нее воедино – она увидела, тоже как будто со стороны, что сидит на земле у скамейки, у Сергея за спиной, и из-за его спины смотрит, как тот высокий мужчина бежит в сторону арки, а Сергей медленно, словно никуда не торопясь, поднимает руку и стреляет ему вслед – раз, потом другой, – и этот человек падает и катится по асфальту…

Она прижала руку к шее, наткнулась ладонью на что-то острое, взяла это острое пальцами, увидела у себя на ладони большую, вымазанную кровью щепку… Оглянувшись, она увидела, что яблоневый ствол, к которому Сергей только что прислонялся головой, белеет содранным куском коры.

Ей казалось, что она делает все это очень медленно.

– Помоги мне! – крикнул Сергей.

Оказывается, он уже не сидел на земле у скамейки, а что-то делал над лежащим на асфальте человеком. Анна тоже вскочила и подбежала к нему.

– Почему кровь? – быстро на нее взглянув и тяжело дыша, спросил Сергей. – У тебя – почему?

Очень длинный черноволосый мужчина лежал лицом вниз на асфальте; Сергей прижимал его спину коленом.

– Просто щепка от дерева отлетела, – ответила Анна. Это было необъяснимо, но она не чувствовала сейчас ничего, похожего на страх. Может, потому, что просто не верила, что это происходит наяву? А может, и по другой какой-нибудь причине. – Это щепка, Сережа, не беспокойся.

Она сказала «не беспокойся» таким тоном, словно он спросил, например, есть ли у нее деньги, чтобы купить помаду, или еще о чем-нибудь подобном, спокойном и не слишком существенном.

– Помоги, Анюта, – повторил он. – Ногу ему перетяни чем-нибудь, а то он кровью изойдет. Я его держу, не бойся.

Ей некогда было объяснять, что она совсем не боится. Анна присела на корточки рядом с лежащим – и почему он не кричит, даже не стонет, только корчится, пытаясь выкрутиться из-под Сергеева колена? – и вытащила из кармана плаща длинный шелковый шарф. Рита привезла ей этот шарф из Мадрида, очень правильный, стильный шарфик с орнаментом в духе Пикассо.

– Выше раны, – сказал Сергей. – Как жгутом. И рану чем-нибудь заткни.

Шарфа хватило и на то, чтобы туго перетянуть ногу, и на то, чтобы перевязать рану, из которой текла кровь.

– У тебя телефон с собой? – спросил Сергей. – Звони в «Скорую» и в милицию. И последи, пожалуйста, чтобы никто пистолет не схватил – видишь, вон валяется? Только сама его не трогай.

– Это твой пистолет? – спросила Анна.

– Мой у меня в кармане. Это его. Чертов мачо! Очень ты испугалась, Анюточка? – спросил он.