Волшебный локон Ампары - Сергей Павлов

– Вложен в руки, но не вам, – пробормотал Кир-Кор. – К моему величайшему огорчению...

– Я имею в виду всю человеческую цивилизацию вообще, современную ее фазу в полиастральном объеме, – пояснил Михаил.

Кир-Кор невольно съязвил:

– Концептуальная ошибка ваша, а объем, значит, общий?

– Что ж делать, если Новастра находится на философском иждивении у Земли, – спокойно парировал Полуянов. – Мы допускаем ошибки, верно замечено, однако нам же приходится их исправлять. Кстати, образ новой реальности раньше всех осознал Ледогоров. Уж и не знаю, откуда у этого человека такая мощная интуиция. Раньше других он понял, что основными проводниками воли Ампары на нашей планете будут посредники – твои соплеменники, грагалы. Их присутствие здесь, их поведение, их галактические открытия, наконец – все это в целом преобразит нашу жизнь и в частности инициирует «механизм» возмездия как начало очищения от скверны. Вы, грагалы, для нас уже не «побочная ветвь человечества», с которой надо держать ухо востро, вы теперь – наше будущее, наша надежда, наша персонифицированная судьба, если угодно. Ледогоров пытался обсудить с коллегами этот свой философский прогноз еще на прошлом Соборе, но решающей поддержки не получил. И лишь на вчерашней Экседре Зыбкой Безупречности Ума большинство участников были склонны заинтересованно обсудить то, в чем он давно прозрел.

«Большинство, но не все, – подумал Кир-Кор. – В полной мере я прочувствовал это на „эзбушке“ сегодняшней».

– Ну и... что решили по вопросу о моих соплеменниках?

– Решают, – сказал Полуянов. – Суть только что произнесенного обращения фундатора к участникам Большой Экседры как раз и сводится к тому, чтобы философы официально одобрили и огласили статус полной легализации грагалов на нашей планете.

– Наконец-то! – вырвалось у Кир-Кора.

– На твоем месте я пока не стал бы ликовать. И знаешь почему?

– Конечно. Я догадливый.

– Вот! Еще вчера философам не были ведомы формы возмездия. А теперь, когда гроссмейстер обретается на Луне с мозгом новорожденного, когда весь его походный клир, за небольшим исключением, тоже хнычет здесь, требуя соски-пустышки, когда телохранители жестоко обездвижены, опасно окаймлены и чудовищно кентаврированы... Продолжать или не надо?

Кир-Кор не ответил.

– Да, Кирилл... Старая, как мир, истина: недосмотришь оком – заплатишь боком. Я очень тебе сочувствую, но и не будучи прорицателем могу предсказать, по какому пути пойдет полемика в ответ на предложение Агафона. Он ведь, кроме всего прочего, еще и романтик, наш экзарх. Благородный мечтатель. В этом нет ничего плохого... однако... сдается мне, для тактической пользы здесь надо было бы повременить.

– А может быть, он гениальный провидец? – сказал Кир-Кор не оборачиваясь. – Может, он видит грядущее лучше и дальше, чем все мы, вместе взятые, и...

– Не исключено, – перебил Михаил, – но я говорю о тактике. А что касается стратегической дальнозоркости Агафона... Да, надо признать, здесь он крупных ошибок не делал, за то и выбран фундатором. Его авторитет взлетел до небес, когда он первый понял, что открытый Олу Фадом Зердем – знак образования локона возвратного времени, в связи с чем предсказал скорое открытие и других артефактов Ампары. С экзархом спорили, однако ни опровергнуть, ни смутить его не смогли. Тебя он, кстати, тоже вычислил и предсказал. Причем – еще до того, как ты обнаружил Планар. Именно с твоей персоной он связывал начало больших перемен. Правда, с тобой все было более или менее ясно и без предвидений Ледогорова...

– Не понял, – признался Кир-Кор. – Вы что... заранее обрекли меня на особую роль?

– Нет, на особую роль тебя обрекает Судьба. В философской интерпретации – воля Ампары. Твой числовой код – восемнадцать.

– Это что значит?

– В анналах струм-логики восемнадцать – Число Перемен. Если угодно – числовой код значительных перемен. Существенных перемен в обыденности устоявшихся традиций.

– Кабалистика какая-то!.. – удивился Кир-Кор.

– Струм-логика, – возразил Полуянов. – А кабалистика и мистерии – это уже мифологизированная струм-логика.

– Гм... спорить не буду, тебе как специалисту виднее. Но с чего ты взял, что восемнадцать – мой числовой код?

– Год своего рождения помнить?

– Хороший вопрос.

– Сложи все цифры этого числа и назови мне сумму.

– Сумма цифр?.. Восемнадцать. Ну и что?.. Тем более – это ведь год по новастринскому летосчислению.

– Хорошо, возьмем соответствующий год по земному летосчислению. Число другое, а сумма?..

Кир-Кор припомнил год своего рождения по земному календарю. Сумма цифр была та же: восемнадцать.

– Просто совпадение.

– Ты выпал на Землю позавчера?

– Да. Восемнадцатого июля... гм...

– Не удивляйся. Многое в твоей жизни связано с этим числом – Числом Перемен. К месту и не к месту. Странно, что раньше ты этого не замечал... Восемнадцать – довлеющий код твоего личностного бытия. Видимо, это знак того, что твоей особе Судьбой предназначено как-то олицетворять значительные перемены. Или, на худой конец, быть деятельным участником каких-то сложных процессов уникального переходного периода.

«Михаил Николаевич в своем амплуа неутомимого шутника», – думал Кир-Кор, с трудом переваривая диковинную информацию, которую Полуянов вкладывал ему в левое ухо.

– Ты, должно быть, принимаешь все это за экзотическое вранье? – поинтересовался эварх.

– Все это очень занятно... однако, по-моему, слишком притянуто за уши. Длина карандаша – восемнадцать сантиметров и восемнадцать же дециметров – ширина хоккейных ворот. Положим, я до сих пор люблю рисовать, но в хоккей играл только в детстве.

Глубокий и продолжительный вздох Михаила:

– Убеждать тебя мне нет нужды. Скептически настроенный грагал – в нашей среде явление, увы, тривиальное.

– Каждый мыслящий двуногий много раз сталкивается, в своей жизни с числом «восемнадцать», – мягко заметил Кир-Кор. – Например, практически у каждого бывает восемнадцатилетие.

– Но не каждый, к примеру, женится в свои восемнадцать и не у каждого в таком возрасте рождается сын.

«Эварх еще не знает, что регистрационный код Планара идет под номером восемнадцать», – подумал бывший юный муж и маловозрастный родитель.

– И уже далеко не каждый в состоянии обнаружить это число в своем полном имени, Кирилл Всеволодович, – бросил эварх еще один шар.

Кир-Кор мгновенно определил количество кириллических букв в своем имени-отчестве, и почему-то именно здесь правота эварха его поразила, нисколько, впрочем, не пошатнув твердыню здравого скептицизма.

– Итак, – пробормотал он, – зная свой судьбоносный код, я могу развлекать себя счастливой игрой на тотализаторе.

– Кто сказал, что восемнадцать – счастливое для тебя число? – с неприятной интонацией в голосе вопросил Михаил. – Лично я сомневаюсь. Это число – символ перемен, а уж с каким они знаком – плюс или минус, – никто заранее сказать не может. Разве что Юрмед Вертоградов иногда намекнет.

Кир-Кор, не без внутренней борьбы с собой, решился на святотатство: сложил цифры года, в корне переменившего его жизнь, – того страшного года, когда не вернулась из поискового тревера Нина. Мозг вопреки желанию хозяина как бы самопроизвольно сделал несложный подсчет. Сумма составила восемнадцать...

Монолит скептицизма дал трещину. Она была пугающе глубока. Уходила куда-то туда, где в сером, стылом безвременье лежал вечный лед...

Субмарина прекратила поступательное движение. Качнулась, всплывая.

– Приехали, – сказал Полуянов. – Станция «Форум». Дальше – на эскалаторе. Как тебе наш подводный метрополитен?

– Отвратительно, – пробормотал Кир-Кор.

– Ну вот... приятно поговорили.

10. АИЛАМ

Это было как путешествие в небо. Лента четвертого эскалатора в конце поравнялась с верхушками деревьев, затем, на уровне пятого, зеленые метелки лиственных и хвойных крон осели вниз. Открылся чудесный вид на суровые сопки, на пылающий в лучах низкого солнца «Ампариум».

Во время подъема из цокольного ангара для субмарин к верхнему ярусу Форума пришлось семь раз перейти с эскалатора на эскалатор. Детали интерьеров сейчас мало занимали Кир-Кора, однако он не мог избавиться от впечатления, будто проложенные под прозрачной скорлупой гигантского архитектурного яйца наклонные путепроводы не связаны с внутренними полостями здания. Более того, полостей и пустот, определенно долженствующих быть внутри Форума в виде колоссальных залов и обширных фойе, он почему-то не ощутил. Сквозь мутно-розовые, как брусничный кисель, стенки путепровода слева, справа и снизу просвечивали отблески волнистой ряби и зеркальные выпуклости каких-то секционных конструкций... Но и ощущения вкрутую сваренного яйца тоже не было. Одолевало странное чувство плотной обитаемости Форума. Будто в громадном объеме этого сооружения таинственно пульсировал, вызревая, столь же громадный, биллионотонный целостный организм...