Две недели на Синае. Жиль Блас в Калифорнии - Александр Дюма

не подоспеет помощь и им не приведут лошадей. Между тем внезапно появился боль­шой отряд турок, мчавшийся к месту схватки. Рыцари не пытались ни убегать, ни готовиться к обороне; несколько мгновений спустя сарацины поравнялись с ними, сбили их с ног, промчались, подобно железному смерчу, по лежащим на земле рыцарям и отправились на поиски более серьезной схватки, ничуть не интересуясь теми двумя, кого они посчитали раздавленными насмерть. На этот раз Жуанвиль почти лишился чувств; щит его отле­тел в сторону, а сам он лежал распростертый на земле, не в силах подняться, пока на помощь ему не пришел мес­сир Эрар. Поддерживаемый своим товарищем, Жуанвиль добрался до лачуги, которая стала для них укрытием, и, как только они в ней оказались, к ним присоединились Гуго д’Эско, Фредерик де Луппи, Рено де Менонкур, Рауль де Вано и несколько других. Стоило рыцарям собраться вместе, как на них напал главный отряд турок: они окружили их и атаковали в лоб и с тыла, ибо неко­торые сарацины спешились и проникли в развалины лачуги, чтобы завязать там ближний бой, так что борьба возобновилась, став еще яростней, поскольку сеньоры дали Жуанвилю и Эрару де Сиври коней. В итоге, про­явив чудеса храбрости, крестоносцы оттеснили сарацин, и те, видя, что они имеют дело с чересчур сильными про­тивниками, бросились искать подкрепление. И тогда эта кучка крестоносцев получила возможность подсчитать свои потери. Четверо или пятеро рыцарей были убиты; двое, мессир Рауль де Вано и мессир Фредерик де Луппи, получили удар мечом в спину, и кровь хлестала у них из ран, как вино из бочки; мессир Эрар был ранен в лицо таким ударом меча, что его нос и часть щеки, отделен­ные от костей, свешивались ему на рот. Все остальные тоже были ранены, кто тяжело, кто легко, и пребывали в такой горести, что Жуанвиль, утратив веру в человече­ское мужество, воззвал к божественной силе и, вспомнив о святом Иакове, которого он особенно почитал, сложил ладони и произнес:

— О милосердный святой Иаков, заклинаю тебя, помоги мне и выручи меня.

Не успел он закончить эту молитву, как в тысяче шагов от них показался граф Анжуйский со своим отрядом.

Однако граф Анжуйский, всецело занятый сражением с окружавшими его сарацинами, не видел ни Жуанвиля, ни его товарищей, которые настолько обессилели, что не могли прийти к нему на помощь. И тогда мессир Эрар обратился к доблестному сенешалю:

— Сир, если вы не подумаете, что я делаю это ради того, чтобы спастись бегством и покинуть вас, я на свой страх и риск отправлюсь звать на помощь графа Анжуй­ского, который виден там вдали.

— Мессир Эрар, вы окажете мне великую честь и доставите большую радость, если приведете подмогу, способную спасти нам жизнь, — ответил ему Жуанвиль.

С этими словами сенешаль отпустил лошадь мессира Эрара, которую он держал под уздцы. Рыцарь тотчас же пустился в галоп. Уехал он вовремя, ибо сразу же после его отъезда сарацины возобновили наступление. Вновь закипел бой, и, несмотря на свою доблестную оборону, Жуанвиль и его товарищи, раздавленные усталостью, уступая в численности противнику, обливаясь потом и кровью, вот-вот уже должны были потерпеть поражение, как вдруг послышались крики:

— Анжу идет на выручку!

Это граф Анжуйский со всем своим отрядом пришел на помощь осажденным и освободил их; привел эту под­могу мессир Эрар де Сиври, который на следующий день умер от страшной раны, обезобразившей его лицо.

В то же мгновение, под громкие звуки горнов и труб, на одном из холмов показался король; он остановился там и стал отдавать приказы. Возвышаясь над всеми, кто его окружал, на целую голову, в золоченом шлеме и в доспехах, украшенных золотыми лилиями, он сжимал в руке немецкий меч с золоченой рукояткой и был цели­ком озарен лучами солнца, всходившего в эти минуты, и потому казалось, что от него уже исходит сияние рая. Христиане и неверные, друзья и враги тотчас узнали его и, вновь обретя силы, устремились к нему: одни — чтобы защитить его, другие — чтобы напасть на него. Тогда ко­роль спокойно огляделся вокруг и, видя, какой опасно­сти подвергли все войско те, кто не последовал его ука­заниям, приказал своему отряду сплотить ряды и ни в коем случае не размыкать их, ибо, поклялся он, благо­даря этой предосторожности и помощи Иисуса Христа, сарацины, как бы ни были они многочисленны, не смо­гут одолеть христиан. Едва был отдан этот приказ, как десятитысячное сарацинское войско под оглушительные звуки кимвалов и горнов обрушилось на короля.

Завязавшаяся битва являла собой одно из самых вели­чественных зрелищ, какие только можно увидеть, ибо никто в ней не прибегал ни к луку, ни к арбалету, все бились мечами, булавами и рогатинами, сражаясь вруко­пашную, как на турнирах. Вот здесь, благодаря своим длинным мечам, и проявило себя во всем блеске фран­цузское рыцарство, и, хотя каждый доблестный воин сражался против трех или четырех сарацин, бой шел на равных, и конца ему видно не было; но первым среди всех, в самой гуще сражения, был виден король, подвер­гавший свою жизнь опасности больше, чем кто-либо еще из его войска; и тогда один из самых верных его сорат­ников, мессир Жан де Валери, схватил под уздцы лошадь короля и силой увлек его к реке, где он все же мог быть защищен с противоположного берега метательными ору­диями и арбалетчиками герцога Бургундского. Стоило ему там оказаться, как туда прискакал, весь залитый кро­вью, мессир де Боже, коннетабль Франции, в руке у которого был лишь обломок меча, украшенного гераль­дическими лилиями. Он сообщил королю, что его брату графу Артуа, героически обороняющемуся на улицах Мансуры, грозит великая опасность и он вот-вот погиб­нет, если к нему не придут на выручку. И тогда король воскликнул:

— Скачите вперед, коннетабль, а я с помощью Господа Иисуса Христа последую за вами.

Тотчас же коннетабль взял другой меч и, подняв его вверх, воскликнул:

— Пусть те, кто обладает доброй волей и смелостью, следуют за мной!

И тогда Жуанвиль и пятеро других рыцарей, хотя все они были изранены и истерзаны, ответили ему: «Мы готовы!», а затем, пришпорив коней, последовали за кон­нетаблем.

Они были уже совсем близко от Мансуры, когда их догнал на свежей лошади один из булавоносцев коннета­бля, крича:

— Остановитесь, сеньоры, ибо король в опасности! Остановитесь!

Маленький отряд подчинился. Оказалось, что десять минут назад ход сражения изменился, ибо сарацины при­бегли к новой тактике. Видя, что им не удается вкли­ниться в эту железную массу, они немного отступили