В ожидании счастья - Терри Макмиллан

Лишай? Берет на испуг, но меня так просто не проведешь. У Рассела не было никакого лишая — если бы был, я бы заметила. Я была в ярости. Да кто ты такая, чтобы звонить мне домой и молоть всякую чушь! Хорошо бы знать, кто она по гороскопу, по крайней мере было бы ясно, с какой стихией имеешь дело. Наверно, Овен, они только и думают о том, как бы отомстить. С чего бы это Расселу болеть этой заразой? Женщина готова на все, чтобы удержать мужчину. Не пойму, зачем сразу набрасываться на другую женщину вместо того, чтобы разобраться с ним самим.

Однако я не собиралась позволять ей считать, что можно в любое время поднять трубку, набрать мой номер и выпустить на меня пар. Я совсем не хотела, чтобы она звонила сюда Расселу, и поэтому сразу поменяла номер. Расселу я рассказала о звонке лишь спустя несколько дней. Так я была зла.

— Что она сказала? — спросил он.

— Нахамила мне.

— Я понял, но сказала-то что?

— А в чем дело? Я что-то могла от нее узнать?

— Ничего, ты знаешь все.

— Она сказала, что заразилась от тебя лишаем.

— Что?! И ты поверила в эти бредни?

— Это правда?

— Я что, похож на заразного?

— Дело не в том, похож ты или нет. У тебя есть эта дрянь или нет?

— У меня нет никакого чертова лишая, а если есть, то, значит, от нее, — заявил он и включил телевизор, сделав вид, что увлечен футбольным матчем.

Той же ночью я проверила себя с ног до головы. Кожа гладкая, как всегда. И у Рассела тоже.

Могу поспорить, что Бернадин, Глория и Саванна говорят сейчас черт знает что за моей спиной, но мне наплевать. Ни одна из них не любила уже миллион лет, и, конечно, они не могут представить себя на моем месте.

Рассел, долго выбирая выражения, попросил меня дать ему еще один шанс. Он сказал, что сделал в жизни самую большую ошибку, когда бросил меня, да еще так. Можно было, конечно, поправить его, сказав: „Не ты бросил меня, это я тебя выставила вон, вспомнил?" Ну да ладно. У всех мужчин обычно плохая память.

Впрочем, это не важно. Важно, что когда он первый раз пришел сюда, у нас был длинный разговор. Он сказал, что женился на Каролин по какому-то глупому капризу, и сейчас жалеет, что вообще встретил ее. Сказал, что она не давала ему и шагу сделать — нельзя было просто так выйти из дома, каждый раз надо было говорить, куда, зачем и до какого часа. Вообразила себя главой семьи, указывала ему, что надо делать, как делать, и в конце концов стала действовать ему на нервы. А после того, как появился ребенок (что, как выяснилось, было чистой правдой, у них родился мальчик), она сильно изменилась: обленилась, растолстела и перестала готовить. В доме все время беспорядок, и Рассел больше просто не смог выносить всего этого.

Черт возьми, наверное, я ревнивая, потому что само ее имя вызывало у меня дрожь, и я попросила Рассела никогда больше не произносить его вслух. Поэтому, когда он теперь иногда упоминает о ней, то говорит только „она". И это просто здорово.

Наконец-то Рассел признал, что был круглым дураком, обращаясь со мной плохо, и попросил простить его. Не хотелось сразу говорить „да", но он выглядел таким несчастным и таким искренним, что не сдаться я не могла. Самую лучшую любовь испытываешь, когда мужчина тебя умоляет. Потом он сказал: „Ты разрешишь побыть с тобой немного?" Я ответила, что не уверена, сработает ли это. Тогда он произнес следующее: „Я пока не уверен, что готов вернуться, для этого сначала надо немного побыть здесь. Не могла бы ты дать мне эту возможность?" Говоря, он касался при этом таких мест на моем теле, что я согласилась бы на что угодно.

Позже я подумывала о том, чтобы спросить его, что же у них там все-таки произошло. Но, говоря по правде, меня это мало волновало. К чему все эти подробности? Главное, что из ста мест, куда он мог бы пойти, он выбрал именно мой дом, меня, только здесь он чувствовал себя хорошо.

Чувствую, что потихоньку схожу с ума, — он сейчас там, у нее, обсуждает, как безболезненно покончить с этим браком, обойдясь без суда. Рассел сказал, что не хочет никакой дурацкой юридической канители и готов давать ей любую сумму, в разумных, конечно, пределах, на воспитание ребенка. Между прочим, он уже взял один из этих бланков в канцелярском магазине. Я слышала, что в Финиксе есть такое место, куда можно подъехать с заполненным бланком, и вас разведут за пять минут, конечно, если ничего не надо делить. А все имущество Рассела находится на нем, в шкафу да в гараже.

Я рада, что он честно сказал мне, куда пошел — это значит, он наконец-то становится зрелым человеком. Учиться говорить правду, когда ты к этому не привык, разве не признак зрелости? Тут я могу сказать только одно: давно пора.

Его нет уже почти три часа. Интересно знать, о чем можно так долго говорить. Я старалась хоть как-то следить за тем, что происходит в сериале „Нескончаемые страдания", но не смогла и переключила на „Неразгаданные тайны", но они показались мне чересчур жуткими, и тогда я решила позвонить маме и узнать, как там отец. Что я ненавижу в отцовой болезни, так это то, что молись не молись днями и ночами, улучшения никогда не наступит. Я продолжаю надеяться, что он пойдет на поправку, но когда была у них последний раз, он уже едва мог произносить отдельные слова, только невнятно что-то бормотал и не понимал, где находится и с кем разговаривает. В туалет он ходил сам, хотя мама купила ему стул с судном, он категорически отказывался им пользоваться и даже пытался укусить маму за руку, если она подсовывала его отцу.

Вскоре после того, как был объявлен диагноз, доктора сказали, что нам пора готовиться к прощанию с отцом. Но как можно прощаться с человеком, который еще не мертв? Нас предупредили, что скоро начнется распад личности, что лучшие черты его характера будут исчезать одна за другой. Но мы им не верим Отец всегда был бодрым, веселым и умным, представить его другим было просто невозможно. Но вот прошло совсем немного времени, и стало ясно, что врачи были правы. И все же мы так и не знали, как это горевать заранее — мы были слишком заняты тем, чтобы попытаться хоть как-то скрасить ему жизнь.

Я знала, что к моменту моего звонка мама могла уже спать, было почти девять часов. Но она сразу же подняла трубку.

— Здравствуй, мама. Не разбудила тебя?

— Нет, я не сплю. Не могу заснуть, — ответила она.

— Что случилось?

— Как тебе сказать… — У нее вырвался тяжелый вздох.

— Что-то с папой? Скажи, что? Он не в больнице?

— Нет, не в больнице, — сказала она, и тут голос ее задрожал.

— Мама!

— Я слушаю тебя.

— Так. Что-то случилось.

— Я ходила к нотариусу.

— Зачем?