Встретимся в полночь - Жаклин Нейвин

Что с ней такое? Джулии надо было сказать ему тысячу вещей, но слова словно застряли у нее в горле.

У своей двери она устало проговорила:

– Рафаэль… благодарю вас за объяснения, но я…

– Все в порядке, – сказал он. – Просто я слишком много выдал вам за один раз.

– Нет. Да. Просто еще очень многое осталось невысказанным.

Он улыбнулся, подошел ближе.

Рафаэль чутко уловил тот момент, когда настроение ее переменилось. Прикоснувшись носом к ее носу, он посмотрел ей в глаза. На одно-два мгновения их дыхания смешались. Потом его руки сделали то, что им хотелось сделать весь вечер, – запутались в ее волосах, разбрасывая шпильки, высвобождая их, чтобы они шелковисто скользили сквозь его пальцы.

– Джулия, – прошептал он и впился в нее губами.

Ее тело отозвалось на это мгновенно, возбудившись от потрясающей сладости поцелуя. Ее руки обхватили его за шею, впились в его плечи, и он наслаждался ее страстью, страстью к нему. После всего, что он натворил, она все еще здесь, в его объятиях, отдает ему всю себя. Джулия была для него ценнее всего, что он когда-либо имел, даже в воображении. Господи, как он был глуп, что когда-то смеялся над этим чувством как над выдумкой. В его жизни нет ничего более реального, чем это чувство.

Джулия прижималась к нему всем телом, его язык вошел внутрь вкусить ее, почувствовать ее, смело раздуть пламя страсти. Он крепко обнимал ее, чтобы как можно лучше чувствовать мягкие женственные формы, которых ему так мучительно не хватало в эти последние месяцы.

Рассудок отрезвляюще похлопал его по плечу, и поскольку Рафаэль так ужасно боялся совершить какую-либо ошибку, он остановился и впервые в жизни прислушался к спокойному трезвому голосу.

А вдруг Джулия подумает, что он делает это просто ради обольщения, только ради плотского наслаждения? Знает ли она, что он сжег ради нее не только свое тело, но и душу?

Разве он не сказал ей еще? Проклятие! Он ведь сказал. Или нет?

Он открыл ей многое, но не сказал, что она владеет его сердцем. Не сказал так ясно, как она заслуживает. Ах, какой же он трус!

Но нет, не простая трусость удерживает его от признания. Несделанной оставалась еще одна последняя вещь, последний акт, так сказать, и Рафаэль хотел поставить все на свои места, прежде чем двигаться дальше. Он внезапно испугался, что если раньше времени забежит вперед, то потеряет больше, чем приобретет.

Сделав над собой чудовищное усилие, он отодвинулся. Джулия недоуменно посмотрела на него, и он понимающе усмехнулся:

– Я хочу продолжения, Джулия. И оно будет, я это знаю. Но сначала я должен уладить одно небольшое дело. Позвольте негодяю и бездельнику найти свою дорогу. А до того – доброй ночи.

– Рафаэль!

– Нет, – сказал он, поворачиваясь к ней спиной. – Поймите меня правильно. На этот раз я вас не отталкиваю. – Он усмехнулся самой своей озорной усмешкой. – Совсем наоборот, и вы скоро это поймете.

– Рафаэль!

Господи, да она, кажется, обиделась!

– Госпожа виконтесса, – сказал он и поклонился. – Ваш слуга.

– Вы снова забавляетесь!

– Мадам, вы удивительно проницательны. Но на этот раз я играю по самым высоким ставкам, какие только можно вообразить. Это – любовь.

Сказав это, Рафаэль ушел.

Джулия смотрела ему вслед, потрясенная и растерянная. Он на самом деле произнес это слово… любовь?

Игра началась с записки, которую принесли в спальню Джулии на следующее утро вместе с коробкой шоколада. Она не особенно любила сладости и удивилась подарку, но затем заметила ярко-красную тесьму. Это была фирменная тесьма, которой обвязывала свои изделия элитарная кондитерская на Бонд-стрит.

Там, где он… коснулся ее губ. Она вздрогнула, потом улыбнулась. Он действительно мастер и, похоже, не собирается ее разочаровывать.

Она сломала печать на записке. Там стояло: «Сегодня вечером».

Поспешно спустившись к завтраку, она узнала, что ее муж ушел по каким-то делам. Ей оставалось только гадать, что же произойдет сегодня вечером.

Воспоминание о том, как он уходил от нее накануне, с этим блеском в глазах и загадочным обещанием, привело ее в радостно-нетерпеливое настроение, что ее удивило. Отличаясь во всем практичностью, она не относилась к тем, кого занимают подобные причуды. Но с Рафаэлем все правила оказывались нарушенными.

Этот день останется в ее памяти самым длинным днем в ее жизни, в этом Джулия не сомневалась. Как не сомневалась и в том, что вела себя ужасно странно с графиней, так что та даже встревожилась. Когда графиня заговорила с ней, Джулия сильно вздрогнула, уронила фарфоровую чашку и пролила чай на ковер. Извинившись, она решила пройтись, чтобы справиться с нарастающим волнением.

Когда Джулия вернулась, то приняла ванну и оделась, хотя было еще рано. Она велела причесать себя так же, как вчера вечером, потом долго и старательно выбирала платье. Она надела бледно-желтый креп, в котором была в «Ковент-Гардене», когда давали «Ромео и Джульетту». Рафаэлю, кажется, оно очень понравилось. Если он может пробуждать соблазнительные воспоминания, то и она ответит ему тем же.

Сидя без дела в своей комнате, Джулия надушила волосы над ушами, поправила пряди, обрамляющие лицо, проверила, аккуратны ли ногти, вздохнула, не зная, чем еще заняться, чтобы скорее прошло время. Хотя она не любила вино, однако решила, что рюмка шерри поможет успокоить нервы. Затем, взяв свой золотой ридикюль, она вышла из комнаты и спустилась вниз. Джулии казалось, что она плывет, все ее тело танцевало, охваченное чудесной дрожью ожидания.

Внизу она услышала, что из библиотеки доносятся мужские голоса. Джулия замедлила шаг, потом остановилась.

Кто это собирается испортить им вечер? Любопытство подтолкнуло ее к дверям. Дверь была закрыта неплотно, и она увидела спину Рафаэля. Еще она увидела этого неприятного типа – Этверза. Колин Стратфорд также был там.

Крайне удивленная, Джулия на мгновение замерла в нерешительности. Зачем понадобилось Рафаэлю приглашать этих людей в тот вечер, который он обещал ей?

Что они здесь делают? И что делать ей?

Мимо приоткрытой двери прошел Мартинвейл и увидел ее прежде, чем она на что-то решилась.

– Госпожа виконтесса, – громко проговорил он, и все посмотрели на дверь, за которой стояла Джулия. Сердце у нее ушло в пятки.

Рафаэль подошел и распахнул дверь.

– Вы поторопились. Я сам хотел подняться наверх и пригласить вас. Входите же, Джулия.

Она топталась на месте. Идти туда ей не хотелось. Все это ей не нравилось. Но улыбка у Мартинвейла была доброй, и во взглядах, которым они обменялись с Рафаэлем, было нечто волнующее. Муж протянул к ней руку, на его лице было ласковое нетерпение.