Заговор 20 июля 1944 года. Дело полковника Штауффенберга - Курт Финкер

Небе, и без того не сделавшие до сих пор почти ничего для удачи заговора, теперь совсем отказались содействовать ему. Штауффенберга засыпали запросами. Он отвечал, что сообщение радио предназначено ввести людей в заблуждение, подчёркивал, что армия взяла власть в свои руки, а приказы «Валькирия» должны быть выполнены. Поскольку тем временем Кейтель в ответ на телефонные запросы дал ряду командиров указание не подчиняться берлинским приказам, Штауффенберг в 19 часов 15 минут распорядился о передаче всем военным округам и всем командующим войсками срочной телеграммы. Она опровергала заявления Кейтеля и требовала от командующих войсками решительных действий. Штауффенберг, поддерживаемый своими друзьями Ольбрихтом, Мерцем, Хефтеном и другими, был в эти часы движущей силой всей акции, он неустанно боролся за успех государственного переворота. Очевидец описывает один из тех многочисленных телефонных разговоров, которые вёл в эти часы Штауффенберг:

«Телефонистка в приёмной вызвала Штауффенберга к аппарату. Он бросился к телефону, схватил трубку, поданную телефонисткой: «Штауффенберг слушает... Яволь... Да, всё делается по приказу Бэ-дэ-Э[29] …Яволь... Остаётся в силе... Все приказы выполнить немедленно... Тотчас захватить все радиостанции и пункты связи... Любое сопротивление сломить силой... Вероятно, получите контрприказы из ставки фюрера... Они силы не имеют... Нет... Исполнительную власть взял на себя вермахт... Отдавать приказы неправомочен никто, кроме Бэ-дэ-Э... Поняли?.. Яволь... Рейх в опасности... Как и всегда в час наивысшей опасности, исполнительная власть принадлежит солдату... Да... Верховным главнокомандующим назначен Вицлебен... Назначение чисто формальное... Захватите все узлы связи... Ясно?.. Хайль!»»56

В 19 часов 30 минут — в полной форме и с маршальским жезлом в руке — на Бендлерштрассе прибыл генерал-фельдмаршал фон Вицлебен. Он сразу же направился к Беку и имел с ним продолжительный личный разговор, в ходе которого подверг резкой критике недостаточность принятых до сих пор мер. Около 20 часов 15 минут Вицлебен покинул здание на Бендлерштрассе, дав тем самым понять, что считает акцию провалившейся, и вернулся в дом своего знакомого в Зеезе.

Вечером — около 20 часов — положение характеризовалось следующими фактами:

В Берлине и его окрестностях войска отрезали правительственный квартал, удерживали в своих руках здание ОКХ на Бендлерштрассе и Радиоцентр на Мазуреналлее, а также захватили радиостанцию в Кёнигс-Вустерхаузене. Другие войска заняли позиции во внутренней части города — у Цейхгауза, бывшего королевского дворца, Колонны победы — и ожидали дальнейших приказов. Третья часть войск ещё находилась на подходе.

Однако ближайшие цели всё ещё достигнуты не были: министерства не заняты, Имперская канцелярия и штаб-квартира гестапо не захвачены, находившиеся в Берлине нацистские главари не арестованы, радиопередачи не прекращены, а сами радиостанции не поставлены на службу восстанию, СС не разоружены. Потеряно драгоценное время, когда противник ещё ничего не подозревал. В своих тщательно разработанных планах Штауффенберг и Ольбрихт исходили из того, что войсковые части будут действовать быстро и точно, а это в свою очередь в значительной мере зависело от позиции офицеров. Но здесь-то и таилось самое слабое место военного планирования.

Около 20 часов 15 минут майор Хайэссен доложил, что операция в Берлине застопорилась. Охранный батальон медлит, а его командир майор Ремер находится у Геббельса. У полковника Егера, которому поручено арестовать Геббельса, нет в распоряжении солдат для группы захвата. Дело принимало роковой оборот.

Наглядное представление о замедленном ходе военной операции даёт сообщение офицера-связиста Герхарда Мерлеидера, прибывшего в Берлин по требованию майора Тиле из потсдамской казармы войск связи:

«Майор Тиле представил меня своему брату генералу Тиле и дал мне следующий приказ. Фюрер убит. Сегодня в Берлине, на Унтер-ден-Линден, 1, создана взамен новая ставка во главе с полковником Штауффенбергом. Следует оборудовать там узел радиосвязи, я назначаюсь его начальником. Для этого я должен подыскать себе семь человек из числа моих товарищей офицеров-связистов, которые вместе со мной образуют радиоотделение. Затем майор Тиле в присутствии группы офицеров приказал выдать мне пистолет, а моим товарищам — по карабину с двумя патронными сумками (около 60 патронов) и продовольствие на 2 дня. В заключение он назвал мне пароль: «...Только по приказу фюрера!» Я должен получить грузовик и немедленно отправиться на нем в центр города к дворцу кронпринца.

Подбор товарищей, получение оружия, боеприпасов, продовольствия и радиоаппаратуры, погрузка на автомашину, не оборудованную как подвижная радиостанция, а лишь имевшую брезентовый верх, — всё это заняло ещё несколько часов. Только около пяти часов дня мы с большой скоростью помчались к Николасзее, а оттуда по гоночной автостраде и через Тиргартен и Унтер-ден-Линден к дворцу кронпринца. Повсюду мы видели установленные на углах улиц танки, а также группы солдат с пулемётами на всех важных площадях и перекрёстках. Солдаты были в стальных касках и с винтовками за плечами. Часть их принадлежала к армейским войскам, часть — к эсэсовским. Тем временем мы принимали по радио противоречившие друг другу сообщения. Как сегодня помню: сначала мы услышали о неудаче покушения, затем сообщение майора Тиле об удавшемся покушении, потом снова радиопередачу о том, что Гитлер уцелел... Подъехав к дворцу кронпринца, я установил, что он окружён войсками, но войсками СС, в стальных касках и с оружием в руках. Перед подъездом залегло отделение эсэсовцев с одним или двумя пулемётами, готовыми открыть огонь.

Я вылез из машины и направился к главному входу. Эсэсовский командир в чине унтер-офицера или фельдфебеля спросил, куда я иду. Я ответил: к полковнику фон Штауффенбергу. Чего мне от него нужно? Должен доложить ему о своём прибытии. Пароль? «...Только по приказу фюрера!» В ответ эсэсовец крикнул: «Сюда не войдёте, езжайте дальше и убирайтесь поживей!» Я настаивал на выполнении полученного мною приказа доложить полковнику фон Штауффенбергу. Эсэсовец заявил: у него приказ никого в здание не пускать. «Тогда я должен хотя бы поговорить по телефону с генералом Тиле!» Ответ: «Только не отсюда. Звоните откуда хотите!»

Напротив дворца кронпринца, на другой стороне Унтер-ден-Линден, я увидел будку телефона-автомата. Я бросился туда, чтобы вызвать потсдамскую казарму и поговорить с майором Тиле. Однако аппарат намертво молчал — телефонная сеть повреждена. Вернувшись, я сказал товарищам, что позвонить не удалось. Мы несколько минут постояли, не зная, что делать, но тут эсэсовцы стали кричать нам, чтобы мы убирались восвояси. Никакого полковника фон Штауффенберга тут нет и никакого радиоузла здесь не требуется. После нескольких минут выжидания мы влезли в свой грузовик и поехали обратно в Потсдам. Когда мы добрались до своего барака, было уже 22 часа»57.

Но главная причина провала переворота заключалась не только в неразберихе с отдачей приказов и замедленном темпе военной операции. Эти