Руководство по истреблению вампиров от книжного клуба Южного округа - Грейди Хендрикс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Зачем ты мне все это рассказываешь?
– Затем, что ты должна знать правду, – сказал он, а меж тем они уже спускались с моста. Впереди развилка: направо или налево? – Я узнал о девушках прошлым летом. Лиланд почти каждую поездку знакомился с новой. Иногда, когда мы несколько раз подряд ездили в Атланту или Майами, он встречался с одной той же. Некоторые из них были профессионалками, некоторые нет. Ты понимаешь, что это означает?
Он ждал. Она чопорно кивнула, как бы соглашаясь с ним, но взгляд ее был прикован к дороге. Они ехали в среднем ряду и могли продолжить движение в любую сторону. Ей стало интересно, не было ли это последним откровением, так как он знал, что она все равно уже никогда никому ничего не расскажет. А он продолжал:
– Он подцепил эту заразу от одной из них и передал ее Слик. Нет никакой возможности узнать, что это. Но я точно знаю, что так оно и было. Однажды я спросил, использует ли он средства защиты, а он в ответ лишь рассмеялся и сказал: «Какое же тогда веселье?» Кто-то должен сообщить об этом ее врачу.
Он не включил сигнал поворота, когда менял полосу, они просто спустились с моста и сместились правее так мягко, что она не заметила, и вот машина уже едет по дороге к Олд-Вилладж. Мышцы на спине Патриции расслабились.
– А Картер? – через мгновение спросила она.
Они следовали пологим изгибам бульвара Коулмана, проезжая мимо домов, уличных фонарей, магазинов и ресторанов, мимо гуляющей публики.
– Он тоже. Прости.
Она не ожидала, что испытает такую боль.
– А чего ты хочешь от меня? – спросила она.
– Он считает тебя дурой. Картер не понимает, какая у него замечательная семья, а я понимаю. Всегда понимал. Я был здесь, когда умерла твоя свекровь, это была хорошая женщина. Блю взрослел на моих глазах, у него сложный период, но прекрасные задатки. Ты замечательный человек. Но твой муж не дорожит этим.
Они проехали заправку «Оазис», что находилась на полпути к дому, и въехали в Олд-Вилладж, в салоне автомобиля становилось темнее по мере того, как увеличивалось расстояние между уличными фонарями.
– Если Лиланд чем-то заразил Слик, Картер мог сделать то же самое с тобой. Очень жаль, что приходится тебе это говорить, но ты должна знать. Я хочу, чтобы ты была в безопасности. Я забочусь о тебе. Я забочусь о Блю и Кори. Вы – важная часть моей жизни.
Они уже поворачивали с Питт-стрит на Маккантс, а Джеймс Харрис выглядел таким серьезным, словно делал предложение возлюбленной.
– Что ты такое говоришь? – онемевшими губами спросила Патриция.
– Ты заслуживаешь лучшего. Ты и дети заслуживаете того, кто оценит вас по достоинству.
Что-то сжалось у нее в животе. Они миновали Альгамбра-холл, ей захотелось открыть дверь и выпрыгнуть из машины. Ей захотелось почувствовать, как ее ударит асфальт, как он будет царапать и сдирать ее кожу. Этот будет реальностью лучшей, чем весь этот кошмар. Она заставила себя еще раз взглянуть на Джеймса Харриса, но не смогла выговорить ни слова. Она молчала до самой подъездной дорожки своего дома. Потом сумела произнести:
– Мне надо подумать.
– Что ты собираешься сказать Картеру?
– Ничего, – ответила Патриция с непроницаемым лицом. – Не сейчас. Пусть это пока останется между нами.
Она замешкалась, нащупывая ручку дверцы, и уронила права Франсин на пол, быстрым движением ноги запихнув карточку под пассажирское сиденье.
Это, конечно, не бумажник, но лучшее, что она могла сделать.
Она проснулась. Было еще совсем темно. Должно быть, она в какой-то момент выключила ночник, но не запомнила этого. Теперь она лежала абсолютно неподвижно, боясь пошевелиться, и прислушивалась. Что разбудило ее? Уши напряженно сканировали темноту. Она жалела, что Картера не было дома – он в очередной раз отправился в Хилтон-Хед в рамках рекламной кампании лекарств.
Она исследовала сонную тишину дома. Слышала тонкое гудение кондиционера, тикающие звуки, что рождались внутри его жестяного кожуха, и вперемежку с тиканьем – писк всасываемых струй теплого воздуха. В ванной из крана капала вода.
Она подумала о Блю. Надо защитить его, пока Джеймс Харрис полностью не подчинил его своей воле. Сын врал по поводу того, где был во время изнасилования, но она надеялась, что еще не слишком поздно. Нужно дать ему то, чего он хотел бы больше, чем одобрения Джеймса Харриса.
Затем где-то позади звуков, издаваемых домом, она услышала, как открылось окно. Звук пришел откуда-то дальше по коридору, из-за закрытой двери спальни дочери, и Патриция немедленно поняла, что Кори выскользнула из дома.
Это было как прозрение. Неудивительно, что по утрам Кори выглядела такой уставшей. Не удивительно, что она вечно витает в облаках. Каждую ночь она сбегала из дому, чтобы встретиться с каким-то парнем. Патриция была настолько захвачена событиями, связанными со Слик и Джеймсом Харрисом, что совсем упустила из виду тот факт, что в ее доме было два подростка, а не только Блю. И было много обычных повседневных рисков, о которых следовало беспокоиться их матери.
Она откинула одеяло, сунула ноги в тапочки и пошла вдоль дверей второго этажа. Из комнаты Кори раздавалось приглушенное ритмичное постукивание, и мать поняла: это не Кори выскочила из дома, это ее парень проник к ней. Патриция включила свет в коридоре и распахнула дверь в комнату дочери.
Поначалу Патриция не поняла, что видит в лучах бьющего из коридора света.
Два бледных обнаженных тела лежали на кровати. То, что ближе к ней, было Джеймсом Харрисом, его мускулистая спина и ягодицы ритмично двигались, пульсируя подобно сердцебиению. Он стоял на коленях между длинных ног девушки с плоским животом и с упругими, вздернутыми, недостаточно развитыми подростковыми грудями. Его рот касался внутренней поверхности ее бедра рядом с лобком. Ее волосы разметались по подушке, глаза были полуприкрыты в экстазе, на губах блуждала самозабвенная улыбка. Патриция раньше никогда не видела такой улыбки на лице Кори.
Глава 35
Патриция бросилась к дочери, принялась трясти ее за плечи, хлестать по щекам.
– Кори! – кричала она. – Кори! Очнись!
Но эта непристойность все продолжалась, они двигались, слившись воедино и пульсируя, как огромный мешок крови. Кори тихонько мяукнула от удовольствия и одной рукой потянулась вниз, легонько скользнув по животу, к лобковым волосам, Патриция схватила ее за запястье и отдернула, Кори начала извиваться, и Патриция поняла, что первым делом надо убрать голову Джеймса Харриса, лежащую между ног дочери, посмотрела на него, и желудок предупреждающе сжался, подступала тошнота.
Крепко сжав губы, она отпустила разгоряченную руку своего ребенка и попыталась оттащить Харриса. Она схватила его за плечи, но он сопротивлялся, стараясь не
