Загряжский субъект - Василий Афанасьевич Воронов

крутились возле нее. Шампанское, мадера, карты. Цыган в любовниках был.

Приехал муж в отпуск, а у нее сынок, выблядок. Чумазый, черноглазый, без штанов по двору бегает. Увидел офицера – и в пляс, пятки мелькают. И просит офицера ручку, значит, позолотить… Избил офицер неверную жену до полусмерти, напился и пел по хутору «Очи черные». Плакал, как дитё, и говорил, что теперь ему одна дорога – на войну, погибнуть из-за трагической любови. Он и правда погиб на германской войне.

Оксане шлея под хвост попала. Большой человек, пан Поляков, убивался за ней. У него два имения в Загряжске и в Таганроге было. Депутатом Государственной Думы состоял. Звал ее замуж. А она с каторжником беглым из большевиков связалась. Он ей про революцию пел, а она, дура, большие деньги ему давала… Были у нее поклонники из Москвы, из Петербурга, наши загряжские. Всех не перечесть! Сколько историй, сколько скандалов было! Вот какая бабка была у твоего Ивана…

Нина Кузьминична оставила тяпку и села рядом с бабушкой.

– А что же с Оксаной? – спросила внучка. – Что было дальше?

– А дальше ничего не было, зарезали ее. Двое или трое молодых людей пьянствовали у нее в доме. Поскандалили, подрались. А утром Оксану с ножиком под сердцем нашли…

Нина Кузьминична произнесла удивленно:

– Иван мне никогда не рассказывал об этом.

Матрена Петровна спохватилась, перешла на шепот:

– Ивану не говори, что я тебе про его бабушку… Может, напутала что… Я про Нюрку думаю… За девкой глаз да глаз нужен.

6

– Нюся! – Митюк негромко постучал в окошко спальни.

Нюрка вышла спросонья, зевая.

– Хочешь, пойдем к Сене-лилипуту?

– Зачем?

– За голубями. Он пару турманов обещал.

– Правда? Хочу, пойдем.

Ребята застали Сеню с палочкой возле калитки. Он извинился.

– Я в лес собрался.

Ребята стояли в нерешительности.

– Сеня, возьми нас, – попросила Нюрка.

– Пойдем! – согласился Сеня. – За компанию. Голуби никуда не улетят.

До леса было километра три. Полевая тропка вела через пойму, виляла, теряясь среди высокого пырея и овсяницы, выметавших обзерненные метелки. Был канун Троицы, самое буйство летних трав. Глаза рябило от разноцветных зонтиков купырей, кашек, бледных колокольчиков повилики, охристо-яркой сурепки, пирамидально-пышного коровяка. Сеня с головой нырял в зарослях травы и неожиданно выныривал далеко впереди, окликая ребят:

– Не отставайте!

Экспедиция спустилась на берег Серебрянки. Нюрка посадила Сеню на закорки, и по наторенному броду по колено в воде ребята перебрели на другой берег. Речка здесь была ледяная от родников, прозрачная вода резво скатывалась мелкими ручейками от обрывистой меловой кручи.

– Вот тут самая сладкая на свете вода, – сказал Сеня, приглашая ребят ближе к круче. – Серебряная!

Под меловым обрывом вода недвижно стояла в большой круглой воронке. На чистом песчаном дне роились, взметывая султаны белого песка мощные родники. Сеня присел на корточки, напился из пригоршней, умыл лицо, перекрестился:

– С самого детства люблю это место.

Митя и Анна нахлюпались из горстей.

– Аж зубы ломит!

– Внутри горы жилы серебряные лежат. Вода пользительная, целебная.

Сеня нахваливал криницу, как собственный колодец у себя во дворе. Ребята слушали, думая каждый о своем.

– Значит, и речку назвали…

– Серебрянкой, от здешних родников. Раньше весь хутор из речки воду брал.

Ребята поднялись на крутой бугор и присели отдохнуть на больших замшелых валунах. Отсюда был виден весь хутор вдоль Серебрянки, Загряжск с куполами церквей и извилистая полоска асфальта, уходившая далеко за горизонт. По лысому бугру вразброс стояли несколько каменных идолов, напоминающих человеческие фигуры. На них неподвижно сидели степные кобчики. Ветер едва слышно посвистывал, подвывал, вылизывая древний камень. Солнце, облака, молчаливые бугры, каменные идолы с кобчиками на макушках, маленький Сеня – все напоминало волшебные сказки, которые Митюк и Нюрка читали друг другу вслух на летних каникулах.

– Тут в старину Мамай стоял. – Сеня ковырял палочкой в песке и щурился на солнце. – Он хотел завладеть Загряжском и разрушить все церкви православные. Войска у него было до самого леса, кибитка на кибитке, видимо-невидимо. А загряжцев, казаков, вдесятеро меньше. Не стоять бы славному Загряжску, не стоять православию, не уцелеть зверю лесному от Мамая. Спасла всех молодая девушка из простых людей. Она пришла сюда на бугор, и вся рать расступилась перед ней. У нее была русая коса ниже пояса, ясные глаза и чистый, как у голубки голосок.

– Царь Мамай! – сказала девушка. – Я согласна стать твоей женой. Только пощади наш город и наших людей.

Мамай полюбил девушку и ушел отсюда навсегда. Говорили, что он вовсе перестал воевать и жил, как простой пастух в кибитке с русской женой и многочисленными детками в калмыцких степях. Там он умер, калмыки похоронили его и насыпали на могиле курган, Мамаев курган.

– Мамаев курган в Волгограде, – осторожно возразил Митюк.

– И в Калмыкии есть Мамаев курган, – сказал Сеня не очень уверенно, – я от бабушки своей слышал…

Пешеходы добрались до леса и скрылись под кронами молодых дубков. Пахло сыростью, болотом и лягушками. Сеня остановился у огромного, в человеческий рост, живого муравейника. Обошел пирамиду вокруг, трогая палочкой и внимательно приглядываясь к муравьиным дорожкам, к мельтешению рыжих проворных обитателей. В одном месте пирамида осела, край обвалился, обнажив россыпь белых муравьиных яиц. Возле них собралась толпа, муравьи хватали яйца и тащили, перекатывали поклажу вверх, по крутому склону. Срывались, падали вниз, другие по спинам сородичей упрямо двигали, волокли яйца в потайные места, прятали поглубже от стороннего глаза.

Сеня долго колдовал над муравейником. Шептал, бормотал, сердился. Разглядывал на ладони отдельные особи. Разгребал кучу у основания, выискивал каких-то насекомых, безжалостно давил их подошвами, скрипел зубами. Кажется, он напрочь забыл про своих спутников. Старичок воевал, сражался с многочисленной ратью. Со стороны казалось, что он воюет с муравьями и хочет вовсе разрушить их жилище. Ребята терпеливо наблюдали за таинственным занятием старичка. Наконец тот отбежал в сторону, стряхивая насекомых с рук, шеи, с головы. Устало присел в холодке и обратился к друзьям:

– Слава богу, общежитие выздоравливает!

Сеня поведал ребятам удивительную историю. И вот каков был его рассказ.

7

– Муравейник в точности воспроизводит жизнь человеческого общества. У муравья все свойства человека со всеми достоинствами и пороками. Муравейники погибают так же, как царства и империи. Вы спросите, откуда я почерпнул знания?

О муравьях мне рассказывал дедушка, лесничий Егор Егорович Гривенный. У него я брал книжки про лесную жизнь и про муравьев. К дедушке приезжали ученые люди и записывали его сведения. Я был рядом с дедушкой, все слышал и запоминал…

Вы