Звездный легион. Сборник фантастических произведений - Андре Нортон

— И все же, — язвительно произнес Ван Гроссен, — вы без колебаний изменили их образ жизни.

Гросвенф сохранял хладнокровие.

— Для птиц или для людей неразумно жить чересчур обособленным миром. Я разрешил проблему их сопротивления новым идеям, то есть сделал то, что мне пока не удалось сделать на этом корабле.

Несколько человек язвительно рассмеялись, и собрание начало расходиться. После его завершения Гросвенф обнаружил, что Мортон разговаривает с Иеменсом, единственным, кто присутствовал от химического отдела.

Химик нахмурился и несколько раз качнул головой. Наконец, он что-то сказал и пожал Мортону руку, после чего директор подошел к Гросвенфу и тихо сообщил:

— Химический отдел вынесет оборудование из ваших помещений в течение двадцати четырех часов с условием, что об этом инциденте никто больше не упомянет. Мистер Иеменс…

Гросвенф перебил Мортона вопросом:

— Что думает об этом мистер Кент?

Мортон немного поколебался и, наконец, произнес:

— Он получил порцию газа, и поэтому ему придется несколько месяцев проваляться в постели.

— Но это больше чем осталось до выборов.

— Да, больше. И это означает, что я вновь одержу победу на выборах, так как претендентов, кроме Кента, нет.

Гросвенф молчал, обдумывая новость. Приятно было услышать, что Мортон не уйдет со своего поста. Но как насчет недовольных, которые поддерживали Кента? Пока он раздумывал, Мортон продолжил:

— Я хочу просить вас о личном одолжении, мистер Гросвенф. Я убедил мистера Иеменса, что было бы неразумным поддерживать Кента в его нападках на вас. В интересах сохранения мира, я бы хотел, чтобы вы хранили молчание. Не предпринимайте попыток закрепить свою победу. Если вас начнут спрашивать, скажите, что проишедшее было просто несчастным случаем, но сами таких разговоров не заводите. Вы обещаете мне это?

— Конечно… но я хотел бы внести предложение.

— Какое?

— Почему вам не приходило в голову один ловкий ход — назвать своим преемником Кента?

Мортон взглянул на Гросвенфа сузившимися глазами, что указывало на его замешательство. Наконец, он сказал:

— Никак не ожидал от вас подобного предложения. А вообще-то, такой шаг возможно уменьшит напряженность.

— Ваше мнение о — Кенте, кажется совпадает с моим? — предположил Гросвенф.

Мортон мрачно улыбнулся

— На борту имеется несколько дюжин людей, которых я предпочел бы видеть в роли директора, но ради сохранения мира, я последую вашему совету.

После этого они расстались. Гросвенф ушел неудовлетворенный так как у него сложилось впечатление, что, выдворяя представителей химического отдела из своего помещения, он выиграл стычку, а не битву.

ГЛАВА VII

Икстль неподвижно висел в абсолютной пустоте межгалактического пространства. Течение времени почти не ощущалось, так как позади и впереди была вечность. Сквозь необъятность бездонно черного пространства холодно смотрели туманные пятнышки света. Каждое — он это знал — было скоплением ярких звезд, уменьшенных бесконечным расстоянием до размеров светящихся капелек.

Там была жизнь, распространившаяся на мириады планет, бесконечно вращающихся вокруг своих светил. Точно так же жизнь зародилась когда-то из первобытного Хаоса старого Глора и текла, пока космический взрыв не уничтожил его собственную могущественную расу и не выбросил его тело в глубины метагалактики.

Он жил, и это была его личная победа. Пережив катаклизмы, его почти бессмертное тело поддерживало себя, все же постепенно слабея, с помощью световой энергии, проникающей сквозь пространство и время. Его мозг бесконечное число раз прокручивал одну ту же мысль — один шанс на дециллион за то, что он снова окажется в галактической системе, а еще меньший шанс, что он попадет на планету и найдет ценный гуул.

Биллион биллионов раз его мозг перебирал бесчисленные варианты. Теперь это уже стало частью его самого. Это было похоже на бесконечную картину, крутившуюся перед его мысленным взором.

Вместе с тем отдаленным светом, долетающим в черную пучину, он создавал мир, в котором существовал. Он почти забыл о том чувствительном поле, которое создавало его тело. Века назад оно было более обширным, но теперь, когда мощь испарилась, никакие сигналы не поступали к нему с расстояния больше чем несколько световых лет.

Он почти ни на что не надеялся, и тут его коснулись первые сигналы приближающегося корабля. Энергия, вещество, жизнь! Смутное чувство восприятия чего-то вошло в его вялое сознание. Сами понятия энергии и вещества уже стали исчезать из его разума. Отдаленный уголок его сознания, еще сохранивший способность анализировать события, наблюдал за сигналами, сравнивая их с давно забытыми образами и ощущениями, медленно всплывавшими из глубокого мрака почти атрофировавшегося от бездействия мозга.

И вдруг новый, но более сильный импульс с отдаленной границы поля, встряхнул все органы восприятия Икстля. Его тело выгнулось в конвульсивном движении. Четыре руки разогнулись в стороны, четыре ноги задергались в пустоте.

Его вытаращенные глаза перефокусировались и приобрели осмысленное выражение. Почти пропавшая способность видеть возвращалась. Та часть его нервной системы, которая контролировала поле, понемногу активизировалась побуждая к первым и еще несогласованным действиям. Огромным усилием он перебросил ее волны с биллионов кубических миль не подававших признаков жизни, направив их на попытку установить область сильнейшего стимулирования. Пытаясь изо всех сил локализовать ее, он переместился на большое расстояние. И тут он впервые подумал об «этом» как о корабле, летящим от одной галактики к другой. Он пережил мгновения дикого страха, что корабль пройдет за границей его чувствительного поля и контакт с ним будет потерян навсегда, прежде чем он сможет что-нибудь сделать.

Он позволил полю еще немного расшириться и почувствовать толчок, еще раз получив безошибочное подтверждение присутствия незнакомого вещества и энергии. На этот раз он прильнул к ним. То, что было его полем, сконцентрировалось в пучок энергии, какую только смогло собрать слабеющее тело.

Этот пучок связал его с энергией, излучаемой кораблем. Энергии оказалось больше во много миллионов раз, чем требовалось. Ему пришлось отклонить ее от себя, разрядить в пространство и темноту. Но подобно чудовищной пиявке, он протянулся на четыре… семь… десять световых лет и истощил огромную мощь корабля. После бесчисленных лет, когда он кое-как перебивался на скудных источниках световой энергии, он не осмелился даже попытаться справиться с этой колоссальной мощью. То, что он позволил себе получить, вызвало шок, который вернул его тело к жизни. Осознание своих возможностей наполнило его огромной жаждой деятельности. С безумной поспешностью, отрегулировав свою атомную структуру, он понесся вдоль пучка. Далеко от него корабль — хотя его энергия иссякла, моментально вернул свою энергию, и проплыв мимо Икстля начал удаляться. Он удалился на световой год, потом на два, а потом и на три. В глубоком отчаянии Икстль понял, что корабль уйдет, несмотря на все его усилия. И тут…