«Звезды», покорившие миллионы сердец - Серафима Чеботарь

Зато точно известно, что именно благодаря фотографиям Тины Модотти мир узнал о творчестве мексиканских художников-муралистов (от испанского mural – стена), в первую очередь Ороско, Сикейроса и Диего Риверы. Ее фотографии их фресок, сочетавших в себе новаторские приемы живописи, актуальную тематику и эстетику доколумбовой Америки, разошлись по всему миру, прославив и художников, и фотографа. Тина даже позировала Ривере: особенно прославилось изображение обнаженной Тины в образе богини плодородия на стене Сельскохозяйственной академии в Чапинго – говорили, молодые люди со всей округи толпами приходили к Академии, чтобы поглазеть на нарисованную красавицу. Около года Тину и Диего связывали любовные отношения, а затем страсть остыла, но она по-прежнему была одним из его ближайших друзей. Позднее, когда Диего женился на Фриде Кало, их свадьба проходила в доме Тины Модотти.

Говорят, что фотографии Тины оказали немалое влияние на муралистов – у нее они учились лаконичности и выразительности образов, сдержанному колориту и продуманной композиции, у нее они заимствовали сюжеты и идеи. Взамен они приобщили ее к идеям коммунизма, которыми была буквально заражена вся тогдашняя мексиканская интеллигенция. Всего за несколько месяцев прежняя богемная львица, которая, как казалось, думала лишь об удовольствиях и была способна только на эпатаж, воспылала такой революционной страстью, что прежние любовные приключения по сравнению с нею были ничем. Сначала Тина снимала демонстрации и портреты коммунистических активистов, а затем сама стала ходить на митинги. В ее натюрмортах прежние цветы и кувшины сменились революционными образами серпа и молота, патронташей и кукурузных початков, а снимки на улицах можно было использовать как социалистические агитки – что вскоре и произошло.

Эдвард Уэстон, фото Тины Модотти, 1923 г.

Хавьер Герреро

Работа Тины Модотти, 1927 г.

Эдвард Уэстон, не выдержав новообретенного коммунистического пыла своей бывшей возлюбленной, сбежал в Калифорнию, а его место в сердце Тины немедленно занял Хавьер Герреро. Художник и коммунист, один из лидеров коммунистической партии, похожий, по выражению поэта Пабло Неруды, внешне на ацтекского бога, а душой – на горящий костер, он быстро завоевал не только сердце и тело Тины, но и ее душу. Она поступила на работу в основанную Герреро и Сикейросом коммунистическую газету El Machete, где Тина, отбросив прежние богемные привычки, самоотверженно трудилась сутки напролет, не ведая усталости, – по воспоминаниям, она нередко оставалась на ночь в редакции, объясняя это тем, что никто лучше нее не справится с печатной машинкой: пальцы Тины, закаленные работой на ткацкой фабрике, и правда печатали невероятно быстро. Почти все заработанные деньги она отдавала на нужды партии, оставляя себе лишь на самое необходимое. Теперь она одевалась, как мексиканская беднота, дабы ничем не выделяться среди своих товарищей по партии, стала замкнута и серьезна, а ее фотоработы этого периода приобрели необыкновенную силу. Обычно художники своими произведениями стараются добиться славы, признания, денег, но Тина хотела иного: она стремилась к тому, чтобы каждый, глядя на ее снимки, воспылал той же революционной страстью, что и она, чтобы каждый захотел сделать все, чтобы суровая и тяжелая жизнь, изображенная на снимках Тины, перестала быть.

Ее роман с Герреро продолжался четыре года – с 1924 по 1928, когда Герреро вызвали в Москву для учебы в партийной школе. На прощание Тина обещала хранить верность ему и коммунистической партии – однако справилась лишь со вторым.

В редакции El Machete Тина познакомилась с Хулио Антон ио Мелья – кубинским коммунистом, одним из основателей коммунистической партии Кубы, вынужденным покинуть родной остров из-за обвинения в подготовке покушения на тогдашнего диктатора Херардо Мачаду. Рослый красавец с горящими глазами немедленно без памяти влюбился в Тину, а она столь же пылко ответила на его чувства. Их обоих Диего Ривера изобразил на своей знаменитой фреске «В арсенале»: в центре Фрида Кало раздает винтовки, а справа Тина в красной блузе, влюбленно глядя на Мелье, передает ему патроны. Из-за ее плеча на них свирепо смотрит мужчина в черной шляпе – это был присланный в Мексику Коминтерном итальянский коммунист Витторио Видали, страстно – и безнадежно – влюбленный в Тину. Говорят, после этой фрески отношения Тины и Диего резко испортились: она не смогла простить художнику, что тот выставил на всеобщее обозрение ее любовный треугольник.

Тина Модотти, 1927 г.

Поздним вечером 10 января 1929 года Тина и Мелья шли по улице. По данным полиции, неизвестные напали на Мелью и расстреляли в упор. Кто это был, до сих пор доподлинно неизвестно.

Диего Ривера «Арсенал»

Его товарищи по партии считали, что Мелью убили по приказу Мачады. Однако мексиканские власти сочли, что в убийстве замешан Видали – ведь он был влюблен в Тину и к тому же обвинял Мелью в связях с троцкистами. Конечно, версия убийства, где были замешаны политика и любовь, гораздо привлекательнее просто политической – и газеты развернули целую кампанию против «кровавой и ужасной Тины Модотти», любовники которой будто бы перестреляли друг друга у нее на глазах. В доказательство были опубликованы фотографии обнаженной Тины работы Уэстона и пересказаны все слухи о ней и ее мужчинах. И фреска Риверы была сочтена прямым доказательством ее вины. Тину даже на некоторое время посадили в тюрьму, но – во многом стараниями Диего Риверы – вскоре выпустили. Однако ее репутация даже среди товарищей по партии была подмочена; Тина впала в депрессию. Чтобы как-то помочь ей, друзья организовали в Национальной библиотеке ее персональную выставку, однако Тине это не помогло. Ее снова арестовали по подозрению в участии в подготовке покушения на президента Мексики, а в начале 1930 года как коммунистку и неблагонадежную личность выслали из страны.

Тина перебралась в Берлин. Некоторое время она работала в фотоателье Лотте Якоби и даже устроила там свою выставку, очень тепло принятую критиками. Но ей не сиделось на месте, и вскоре Витторио Видали уговорил ее перебраться в Советский Союз, где ее таланты и верность делу будут полезнее. В октябре 1930 года Тина, с двумя фотоаппаратами и маленьким чемоданом вещей, прибыла в Москву.

Едва приехав в СССР, Тина встретила там Хавьера Герреро. Она было бросилась к нему – но тот, осведомленный о ее жизни в Мексике без него, отказался с нею даже разговаривать. Тина, и так измученная депрессией, с тех пор, по воспоминаниям друзей, словно расхотела жить. Она забросила в дальний угол свои фотоаппараты и всецело отдалась работе на нужды партии.