G.O.G.R. - Анна Белкина

Глава 100. «Операция „Кооперация“»

Кашалот тащил за собой неудачника — Муравьеда только потому что не желал, чтобы этот лопух угодил в лапы милиции. Когда же Георгий Семенов наконец-то очутился в безопасности, под крышей своего добротного коттеджа, окружённого высоким забором, охраняемого свирепейшими волкодавами, он устроил Муравьеду сокрушительный разнос.

— Ты ни на что не способен! — ревел Кашалот, как горбатый кит, бу́хая заплывшим кулачищем по деревянной крышке своего стола. — Ты даже не муравьед — ты дизентерийная амёба, зелёная эвглена… Нет — зелёная сопля! Убирайся с глаз моих и больше не возвращайся! — он так орал, что казалось, сейчас начнёт громко рыдать и извиваться в истерике.

Муравьед не знал, куда бы задевать своё несчастное существо. Он опять напортачил — и даже, кажется, серьёзно: застрелил того, кого не нужно. Оглушаемый воем Кашалота, Грегор Филлипс пытался мямлить оправдания, но куда там оправдываться — из-за собственного рёва Георгий Семенов сейчас не слышит ничего — даже самого себя. Филлипс решил просто переждать, когда этот мощнейший фонтан ругательств и оскорблений иссякнет. И тогда — предлагать новый план устранения Тени.

— Я тебе говорил, что если ты запорешь дело — я тебя зажмурю?! — громогласно напомнил Кашалот, свирепо вращая взбесившимися покрасневшими глазами. — Так вот, Муравьедка, я это сделаю, и я не шучу!!!

Дело приняло серьёзнейший из оборотов: Кашалот выхватил из-за пазухи приготовленный для Тени пистолет и в сердцах стал палить по Грегору Филлипсу. Тот испугался и рванул прочь, спасаясь от летящих в него пуль. Кашалот не переставал нажимать на курок — и портил вазы, картины, мебель и ремонт. Муравьед выскочил во двор, и под ногами у него свистели пули, рикошетя о тротуарную плитку. Кашалот грузно скакал позади, размахивая пистолетом. Пробежав мимо бассейна, проворный Грегор Филлипс прыгнул, перелез через забор и был таков. Кашалот всё терзал курок, хотя обойма у него давно уже опустела и пистолет лишь бесполезно щёлкал. Поравнявшись с бассейном, Кашалот споткнулся о бордюр, не удержался на ногах и свалился в воду. Он плюхнулся подобно пухлому мешку, полному тяжёлых камней, и вода перехлестнула за бортик бассейна и подмочила шезлонг.

— Ааа-буль-буль-буль!! — забулькал Кашалот, погрузившись на обложенное белым кафелем дно.

Бросив пистолет, Георгий Семенов стал выплывать и грести к металлической лестничке, чтобы выбраться на сушу. Когда удалось выползти из воды на постриженный приходящим садовником газончик, Кашалот повалился на ухоженную траву и принялся тяжело и шумно хватать ртом огромные порции воздуха и заглатывать их. Отдышавшись, Кашалот сел. Что ему теперь делать? Весь бизнес потерян, киллера прогнал… Застрелиться что ли? И то — нечем — пистолет утонул и покоится ныне на дне бассейна. Чистильщику бассейнов теперь платить нечем — скоро «мини-Каспий» Кашалота зарастёт тиной и превратится в «мутно-зелёную реку Лимпопо». Садовник тоже больше не придёт — отказался работать бесплатно — и газон разрастётся, превратившись в джунгли. Кашалот среди всего этого одичает и станет в джунглях газона огромным, жирным, косматым приматом… Нет! Надо всё менять — нельзя становиться приматом, а надо налаживать дела.

Поэтому Георгий Семенов быстренько переоделся в чистый и сухой костюм и отправился к Чесноку.

Чеснок был дома и готовился лечь спать пораньше, чтобы завтра пораньше встать. Неудача Альфреда Мэлмэна с бомбой для «Росси — Ойл» очень огорчила Родиона Робертовича, он пригласил Мэлмэна к себе в офис на завтра — придумывать новый план мести. Чеснок надеялся на то, что Кашалот не оплошает и сумеет застрелить Тень на стрелке в «Дубке». Часы показывали восемь часов вечера — наверное, Тень уже мёртв. Как хорошо!.. И тут радость Чеснока прервал звонок домофона. «Ну, кого там нелёгкая притащила?!» — недовольно подумал Чеснок и двинулся к домофону, чтобы узнать. Сняв трубку, Родион Робертович фыркнул:

— Кто там?!

А там, за воротами, кто-то заплакал в микрофон домофона:

— Чесно-о-о-ок!

— Что? — изумился Чеснок, чувствуя, как холодеют пальцы у него на ногах.

— Это я-а!! — снова раздался тот же плач.

— Кто — я?! — изумился Чеснок, не узнавая этот перекошенный обидой и отчаянием молящий голос.

— Кашало-от! — хныкнули на том конце, и Чеснок едва не хлопнулся на пол.

— Т-ты чего? — пролепетал Родион Робертович.

Кашалот принялся долго и слёзно повествовать о своих неудачах и бедах, а потом вдруг принялся проситься:

— Впусти меня, а, Родиоша?

Чеснок не хотел впускать к себе Кашалота. Ну и что, что срезался с Тенью? От этого ещё никто не умирал — можно другого киллера найти, свет клином не сошёлся. Взяв себя в руки, Чеснок холодно ответил:

— Да зачем ты мне здесь нужен? Ныть будешь, как мокрая курица? — и тут Чеснока поразила новая догадка насчёт Кашалота: «А вдруг с ним уже пожаловали менты по его „чесночную“ душу?!». — Тащись домой! — посоветовал униженному и оскорблённому Кашалоту Чеснок. — Я спать хочу.

— Спать? — взревел Кашалот. — Кто же спит в такую рань?! Не гони меня, а помоги лучше!

— Одалживать деньги не буду и не проси! — отрезал Чеснок и собрался швырнуть трубку на рычаг.

— Эта гадюка тебя валить намылилась! — пискнул Кашалот, желая хоть чем-нибудь застращать несговорчивого Чеснока.

Чеснок замер и едва снова не хлопнулся на пол.

— Чего-чего? — пролепетал он Кашалоту.

— Валить, — ответил Кашалот. — Так и сказал мне в «Дубке»: «Чеснока зажмурю, и его заправки отберу».

Напуганный Чеснок велел охранникам запереть собак и открыть калитку. Набросив на домашний халат пальто, он выскочил встречать Кашалота собственной персоной — прямо в домашних тапках.

Приведя гостя домой, Чеснок забрал его промокшее пальто, усадил в мягкое кресло у камина и отдал распоряжение кухарке приготовить чай «мате». бухая запдывшим кулачищем по ельный разнос. джа, окружённого высоким забором.

Продрогший под промозглой моросью Кашалот стучал зубами, согреваясь. А когда кухарка подала на подносе готовый чай «мате», Георгий Семенов схватил двумя руками калебас, словно какую-то пивную кружку, и принялся глотать экзотический чай, щедро приправленный горьким ромом, громадными глотками.

Чеснок терпеливо ждал, когда Кашалот, наконец, справится со стрессом, и включил успокаивающую музыку — «Левантис». Георгий Семенов опустошил калебас, выхлебав весь чай и отставил его на прозрачный стеклянный столик.

— Тень тебя зажмурит, — сказал он Чесноку в упор.

— Предлагаю объединить наши активы и вместе бороться с ним, — заключил Чеснок, хотя чай «мате» уже застрял у него поперёк горла.

В другое время Чеснок никогда бы не объединился с этим гадким ехидным Кашалотом. Но сейчас, когда невиданный и мощный противник Тень почти всех их уже задавил, Чеснок был согласен на всё, чтобы только остаться в живых и оставить в живых свой бизнес.

— Лысый американец завтра придумает новый план устранения Тени, — сказал Чеснок Кашалоту. — Поедешь завтра со мной в мой офис, и, может быть, тоже кое-какую идейку подкинешь.

Вышибленный Кашалотом Грегор Филлипс вернулся к себе домой. Жил он небогато и неброско — в простой двухкомнатной квартире на третьем этаже пятиэтажного дома на улице Восточной в Калининском районе. Перед окнами у Филлипса торчала шумная девяносто пятая школа, а над головой жила многодетная соседка, чьи дети постоянно прыгали ему «по мозгам». Подходя к подъезду, Грегор Филлипс заметил, что около него крутится некая личность, смахивающая на побитую драную лисицу. Присмотревшись, Филлипс узнал «драную лисицу» — Эммочка, завёрнутая в коротенькую подмокшую косматую шубку. Он не хотел встречаться с этой не в меру нахальной и меркантильной особой — поэтому решил погулять пока по магазинам, дождаться, когда она уйдёт. Но Эммочка заметила Филлипса до того, как он успел свернуть за угол. Она поскакала к нему, колотя тротуар острыми высокими каблучками.

— Стой! — пискляво потребовала она, заставив Филлипса застопориться в грязном газоне.

— Чего? — недовольно буркнул Грегор Филлипс, смерив сырую Эммочку с испорченной причёской презрительным и недовольным взглядом.

— На улице я тебе не скажу! — зашипела Эммочка в лицо Филлипсу. — Смотри, сколько тут микроцефалов ползает! — она имела в виду обычных прохожих, которые иногда проходили по проходному двору Филлипса. — Пошли к тебе в квартиру.

— Ещё чего! — отказался Филлипс, отодвигаясь, чтобы не задохнуться в удушливом облаке тяжёлых, «вечерних» духов.

— Пошли! — настаивала Эммочка, тряся своим подмокшим мехом и брызгая в лицо Филлипса дождевой водой. — Я уже не прошу, чтобы ты придвинул ко мне зонтик.