G.O.G.R. - Анна Белкина

Слушая «ребусы» парковщика, Сидоров вдруг припомнил слова бесследно исчезнувшего из психбольницы Карпеца: «Он даже не зашёл, а просто появился в палате…».

— Как уезжал Тень я тоже не видел, — продолжал парковщик. — Я, вообще, не видел, как он выходил.

«А потом — пропал не вышел, а именно — пропал…» — вот так рассказывал исчезнувший старший лейтенант милиции Борис Карпец. Сидоров всё больше убеждался в правдивости слов Карпеца, а Пётр Иванович даже был готов поверить в «Поливаевского мужика» — настолько озадачили милиционеров рассказ парковщика и видеосъёмка из VIP-зала «Дубка». Вызванные Серёгиным врачи Скорой помощи вывозили по ступенькам носилки, где покоилось тело «безвинно убиенного» директора, закрытое белой простынёй.

По дороге обратно в райотдел Сидоров рассказал Петру Ивановичу о том, что говорил ему Карпец про загадочного «чувака» в палате.

— Я думаю, что это как-то связано с Тенью и с «Геннадием» Ершовой, — заключил сержант.

Но Серёгин не был склонен к верованиям в «очевидное — невероятное». Он пытался найти рациональное объяснение как истории с директором, так и фантастическому рассказу Карпеца. Однако ни тому, ни другому рационального объяснения не находилось. Что-то тут было не так и единственный способ узнать, что именно — это схватить Николая Светленко.

Глава 99. Внедрение «разведчика»

Трамвай номер десять остановился на остановке «Набережная». И вместе с другими людьми из салона вышел человек в коричневой кожаной куртке и в клетчатой фуражке. Подняв воротник, он немного спустился вниз, к речке Кальмиус, и пошёл вдоль сырого песчаного берега около самой холодной речной воды. Пройдя дальше, он поравнялся со старым, давно списанным кораблём, в котором устроили ресторан под названием «Летучий Голландец». Коло него он остановился и огляделся па сторонам. Вроде, тихо, людей нигде не видно. Корабль-«пенсионер» стоял на вечном приколе одиноко и сиротливо, скучая по морям и странствиям. Навязанные на его мачты разноцветные пёстрые флажки трепетали на промозглом ветерке и мокли под мелким дождиком. Человек в коричневой куртке не стал долго задерживаться у «Летучего Голландца», а быстро зашагал ещё дальше, ко дворцу спорта «Динамо». Подойдя к его зданию, обшитому синим сайдингом, человек запрятался за угол, ещё раз огляделся и извлёк из внутреннего кармана коричневой куртки мобильный телефон модели «Моторола Л-6» и набрал чей-то номер. Когда на том конце из гудков выплыло бесстрастное и безликое:

— Слушаю! — он снова огляделся и полушёпотом заговорил:

— Алё, это я, Батон…

— Где ты столько времени торчал?! — недовольно осведомились из трубки.

— Ну, надо же было к семье наведаться, — оправдывался Батон, зорко прослеживая обстановку вокруг себя.

— Какая семья? — раздражённо фыркнул собеседник. — Отрабатывание долга для тебя сейчас должно быть важнее, чем твоя собственная голова, Батон!

Батон постарался обидеться.

— Понимаете, Коля, — начал он, нахмурившись. — У вас нету семьи, вот вы и бухтите! А у меня жена. Что она подумает?

— Пускай думает, что хочет! — отрубил Коля. — Сейчас же приезжай. Только не на «базу», а в парк Ленинского комсомола! Я буду ждать тебя под монументом!

— Далековато… — протянул Батон, не спуская глаз с набережной.

— Одна нога — здесь, вторая — там! — рыкнул Коля и вновь утонул в гудках.

«Клюнул!» — обрадовался Батон.

Он спрятал «Моторолу» обратно в карман и достал другой мобильник — неновый ободранный кое-где «Сименс А-52». И начал опять кому-то звонить.

Пётр Иванович сидел за компьютером. Он просматривал милицейскую базу данных, выясняя, нет ли случайно «креветочного» киллера Кашалота среди рецидивистов. Распечатка его лица из «Дубка» была не лучшего качества и темновата, да и стоял он к камере вполоборота. Серёгин зорко всматривался в эту распечатку, стараясь заметить у «Кашалотовой креветки» хотя бы одну особую примету. И заметил — шрам на лбу. Теперь просматривать картотеку «засветившихся» стало куда легче: вместо того, чтобы разглядывать каждую бандитскую физиономию и сличать её с лицом таинственного незнакомца, Серёгин просто ввёл в графу «Поиск» слова «шрам на лбу» и нажал «Найти». Программа-поисковик сразу же выдала несколько вариантов. Пётр Иванович посмотрел первый. Да, личико не из приятных — таково было мнение Серёгина, стоило ему взглянуть на возникшую на мониторе фотографию. Глаза бешеные, зубы оскаленные, уши оттопыренные, волосы всклокоченные. Нос крючковатый и свёрнут на левую сторону, шрам на лбу — рваный, будто бы битой бутылкой кто-то полоснул. Звали сие страшилище Антон Антонович Цветиков по кличке «Чикатилло». А пояснение под его живописным портретом гласило: «Серийный убийца. Задушил 27 девушек и 1 бомжа. Характерная особенность — на лбу жертв вырезает букву „Ч“. Арестован 16.05.2004, осуждён на пожизненное заключение. Сбежал 03.11.2006». Нет, кажется, этот не годится.

— Да, не катит, — подтвердил Сидоров, заглянув через плечо следователя и увидав «Чикатилло» своими глазами. — Страшенный слишком — настоящий Шредер.

— Кто? — удивился Пётр Иванович, для которого слово «Шредер» ассоциировалось с аппаратом для уничтожения документов.

— Это такой злодей из мультика, — объяснил Сидоров. — Он вот такой был, — сержант свирепо сдвинул брови, сморщился и закрыл руками нос и рот.

— А-а, — протянул Пётр Иванович, не припоминая такого мультика, где бы показали кого-либо, похожего на Цветикова — «Чикатилло».

Серёгин открыл следующий файл. Только собрался познакомиться со вторым «кандидатом в креветки», как вдруг ожил мобильный телефон и принялся громогласно напевать замысловатую заливистую трель.

— Алё? — Пётр Иванович снял трубку.

Звонил ему Батон.

— Я внедрился к Коле, — прошептал Батон таинственно, словно Штирлиц. — Он заставил меня приехать в парк Ленинского комсомола под Монумент Освободителям. Мне приезжать?

— Приезжай, — ответил Серёгин. — И постарайся выведать как можно больше. А главное — адрес Коли, понял?

— Алекс — Юстасу: понял! — «доложил» Батон, продолжая игру в Штирлица. — Выполняю.

Услышав такой доклад, Пётр Иванович не удержался и хихикнул, закрыв рукой микрофон мобильника.

— Если так, — сказал он Батону. — То тогда я — «Алекс», а ты — «Юстас»: «Алекс» у них в центре сидел. Но, это не важно. Главное, чтобы ты достал его адрес и не допустил нового убийства.

— Юстас — Алексу, — «поправился» Батон. — Сделаю всё возможное. Отбой?

— Отбой, — кивнул Серёгин.

Сидоров тем временем приехал на вертящемся офисном кресле ближе к компьютеру и разглядывал второго рецидивиста со шрамом на лбу — по имени Эммануил Викторович Голубко, а по кличке «Эмо». Этому молодчику от роду стукнуло всего девятнадцать, но он уже успел загреметь на пятнадцать лет за разбой с тяжкими телесными повреждениями и — тоже сбежать.

— Батон отзвонился, — сказал Пётр Иванович, оторвав Сидорова от созерцания бандита «Эмо». — «Штирлиц» наш, сумел-таки навязаться к Светленко.

— Клёво! — обрадовался Сидоров.

— Теперь будем ждать, что из этого выйдет, — заключил Пётр Иванович и тоже глянул на Голубко — «Эмо». — Нет, этот «зелёный» какой-то, — забраковал он Эммануила Викторовича. — Давай листать дальше.

Дальше явился некий лысеющий пожилой тип с картошечным носиком и с выражением глухой тоски на немужественном личике. Это был не рецидивист, а бухгалтер, который не свёл дебет с кредитом и попался на «чёрном нале», получив пятак в колонии общего режима и конфискацию всего, что «настриг». Бухгалтер был забракован и отметен, а Пётр Иванович принялся листать дальше.

Коля топтался около Вечного огня под Монументом Освободителям в ожидании Батона. Он не случайно принял этого ворюгу и плохого картёжника так радушно: у Коли было к нему дельце. Светленко не хотел связываться с Чесноком — и так уже едва не попался Пончику. «Как хорошо, что этот Батон подвернулся! — размышлял Коля — Интермеццо, прячась от противного дождика под чёрным зонтом. — Будет на кого свалить „зажмуривание“ Чеснока».

Батон добирался очень медленно и долго, потому что пожадничал тратить деньги на маршрутку и поехал на трамвае — сначала на десятом, а потом пересел на первый. Коле уже порядком надоело «плясать» под противным и холодным дождиком, но он всё же, дождался, пока этот «черепаший» Батон наконец, приползёт. Когда Батон подполз поближе, Коля не стал костерить его за «улиточный ход», а обнял рукою за плечи, словно старого друга и повёл в дорогое кафе «Виктория», что стоит на ухоженной детской площадке и украшено фонтаном с искусственной речкой. Узнав о новом задании от Коли Батон на секундочку сдрейфил. Но, вспомнив о том, что он теперь — «Штирлиц» — постарался ничем не выдать возникший в его душе животный страх, а только молча согласился выполнить то, что повелел ему Коля — то бишь, устранить Чеснока.