Исторические очерки состояния Византийско–восточной церкви от конца XI до середины XV века От начала Крестовых походов до падения Константинополя в 1453 г. - Алексей Лебедев

В начале своего произведения Евфимий указывает, по каким причинам, при каких обстоятельствах возник его труд. «Император (Алексей Комнин), — говорит Зигавин, — уделяя время от своих государственных занятий, углублялся в серьезное изучение Св. Писания и любил также беседы о божественных предметах со знаменитыми мужами, великое множество которых наполняло его дворец. Император притом же охотно диспутировал со врагами православной веры». Автор замечает, что и «ему иногда приходилось участвовать в этих беседах императора. Высоко ценя свою деятельность для Церкви, Алексей захотел и для своих потомков дать руководство в подобном же деле и как бы научить их военному искусству для будущих богословских сражений; поэтому он приказал разумным людям собрать мудрые изречения из отцов и других защитников веры и потом все, собранное ими, передал мне для окончательной обработки в одно целое. Так возникла Паноплия».[982] Паноплия состоит, кроме пролога, из 28 титулов, или отделов. Частнейшая цель сочинения, как объясняет автор, двоякая: с одной стороны, защита православного учения, с другой — опровержение мнений, противных этому учению. Совершенно исчезнувшие ереси он хочет оставлять без внимания, но не все: он намерен подвергать рассмотрению как знаменитейшие между ними, так и те, огонь которых, по выражению Евфимия, хотя и потух, но от которых остались в Церкви тлеющие угли: их–το и думает Зигавин пронзить своими стрелами.[983] Содержание сочинения таково: Евфимий начинает опровержением политеизма и эпикурейства, но в опровержение их приводит только отрывки из творений Григория Богослова и Иоанна Дамаскина.[984] Затем он переходит к учению о Боге, Св. Троице, лице Сына Божия — таким сторонам догматики, около которых вращается все сочинение автора (titul. I). Еретики, которые извращали это учение и которых опровергает Евфимий, суть следующие: Симон Волхв, различные гностики, манихеи, Савеллий, Павел Самосатский, ариане со всеми их разветвлениями, в особенности евномиане, аполлинаристы, несториане, евтихиане, монофелиты, теопасхиты, иконоборцы, армяне, павликиане, мессалиане, богомилы. В начале сочинения опровергаются иудеи, а в конце сарацины, т. е. магометане. Для того, чтобы составить себе понятие, насколько механично и безжизненно ведет свою полемику Евфимий при опровержении прежних ересей, для этого посмотрим, из чего состоит одиннадцатое отделение (титул) против ариан. Тотчас после заглавия «ариане» следует выдержка из 4–й книги сочинений св. Афанасия «Против ариан»; затем выдержка из пятой книги того же Афанасиева сочинения; затем опять из той же книги (где показывается, что ариане разногласили и сами между собой) и т. д. После этого идут выдержки из творений Василия Великого, Григория Богослова, направленные против ариан.[985] Больше значения имеют те отделения Паноплии, в которых автор имеет дело с современными ему ересями, но и здесь не всегда полемист сколько‑нибудь удовлетворителен. Так, от него можно было ожидать свежих известий, интересных наблюдений и живых споров касательно и против павликиан, которых в его время было так много. Но Евфимий, вместо всего этого, отделывается выписками из сочинений патриарха Фотия против этих еретиков.[986] Так как в прежнее время в руках западных ученых не было полного издания Паноплии, например, в некоторых католических изданиях тогда были опущены отделения, в которых речь идет у Евфимия об исхождении Духа Святого, то указанные ученые полагали, что в этих отделениях должно заключаться у Евфимия что‑нибудь оригинальное и сильное, направленное против латинян.[987] Но теперь, когда Паноплия в полном виде доступна всем, сделалось очевидным, что и те отделения этого сочинения, где речь идет о латинском догмате касательно исхождения Духа Святого «и от Сына», лишены значения, они, по обыкновению, наполнены выдержками из готовых сочинений. Духовная бедность автора обнаруживается в особенности в том случае, когда Зигавину нужно было опровергать сарацин, т. е. магометан.[988] Если где, то преимущественно здесь автору следовало приложить старания, чтобы поразить этого врага, который с каждым годом умножал внешние и отчасти внутренние победы над христианами. Можно было ожидать, что автор сравнит между собой два миросозерцания — христианское и магометанское, укажет превосходство Основателя христианства над изобретателем магометанства. Вместо всего этого читатель встречает не совсем толково составленное изображение жизни Магомета, не чуждое извращений; вместо разбора магометанства и его системы автор Довольствуется извлечениями из сочинений Иоанна Дамаскина о Сыне Божием и Духе Святом. Из всего, что содержится в Паноплии Зигавина, наиболее заслуживает внимания то отделение в нем, где трактуется о «богомилах», этих еретиках, появившихся во времена автора и в первый раз им описанных. Ученые высоко ставят те сведения о богомилах, какие находятся у Зигавина. Он, Зигавин, имел точные сведения о богомилах, только что появившихся, он имел записи учения еретиков, сделанные со слов этих последних, в его распоряжении были и другие важные источники для ознакомления с новым еретическим движением. Вообще полемист поставлен был в весьма благоприятные для своего дела условия, в каких редко находились повествователи о новых ересях.[989] Но если содержание Зигавинова «титула» о богомилах заслуживает большого внимания, то нельзя сказать, что и эта часть Паноплии была удовлетворительна со стороны изложения: автор мало заботится о том, чтобы имеющиеся у него сведения изложить в должном систематическом порядке. Все же, думаем, будет не лишнее дело несколько познакомиться с трактатом Зигавина о богомилах. Вот сведения, какие он излагает о богомилах: богомилы отвергали все книги Моисеевы (гл. 1); их верование во Св. Троицу было неправильно: они утверждали, что Сын Божий и Дух Святый не отдельные ипостами от ипостаси Отца: притом же они держались странных мнений, что как Отец родил Сына, так Сын родил Духа Святого, а Дух родил Иуду–предателя и одиннадцать апостолов (гл. 2 и 5); Сатанаил, учили они, есть старший брат Иисуса Христа: он занимал прежде второе место после Бога–Отца в небесном царствии, но возмечтал о себе, увлек за собой других ангелов — пал и сам, пали и эти последние (гл. 6); человек по своему происхождению есть частью произведение Сатанаила, частью Бога–Отца (гл. 7); для избавления человека, страдавшего под властью Сатанаила, Бог послал на землю своего второго Сына Иисуса, который есть и Слово, и Архангел Михаил; страдания Сына Божия за род человеческий были призрачные (гл. 8); богомилы отвергли почитание святых угодников, святых мощей и икон — по разным основаниям (гл. 11); они презирали крест как орудие страданий Иисуса (гл. 14—15); крещение, совершаемое Церковью, не признавали истинным крещением, почему перекрещивали лиц, обращающихся в их секту (гл. 16); причащения не признавали, а признавали какое‑то духовное причащение, выражавшееся в чтении молитвы Господней (гл. 17); христианские храмы считали жилищем демонов и утверждали, что Сатанаил сначала обитал в иудейском Иерусалимском храме, а потом стал жить в константинопольском Софийском храме (гл. 18); они употребляли только одну–единственную молитву «Отче наш», читали ее по нескольку раз днем и ночью (гл. 19); богомилы говорили, что их последователей следует называть богородицами (Θεοτόκοι), так как и они носят в утробе своей Слово Божие и рождают его, когда научают других (гл. 22). Вторая половина трактата о богомилах у Зигавина знакомит читателя со странными толкованиями на Евангелие от Матфея, какие встречались у еретиков и которые направлялись в них против достоинства и авторитета Св. Церкви (с 30 гл. и до конца). Вот пример богомильского толкования евангельского повествования о бесноватых, по выходе из которых бесы бросились в стадо свиней (Мф., VIII, 28—32). Двое бесноватых, вышедших из гробниц, по толкованию богомилов, означают два чина: клириков и монахов; и те и другие живут в храмах, заключающих в себе кости (мощи) умерших. Под стадом свиней богомилы понимали людей, проводивших жизнь худую, и т. д. (гл. 49).

Такова Паноплия Зигавина. Ученый Гасс следующим образом характеризует это произведение: «Если представим себе продолжателя Епифания (Кипрского), но только продолжателя еще более неискусного, более внешнего и в меньшей степени самостоятельного, то получится почти точный образ Догматического Всеоружия. Сочинение это служит доказательством, что когда имеют перед собой слишком многих еретиков и хотят их исследовать, тогда ни в каком отношении не достигают успеха».[990] Зигавин вообще своей Паноплией мало что прибавил к тем заслугам, какие он имеет как экзегет.[991]

Зигавину принадлежит еще несколько небольших полемических сочинений, представляющих собой как бы пополнение Паноплии. Вот одно сочинение: «Спор о вере с сарацинским философом». Здесь между прочим полемист разбирает следующие возражения сарацина: «на каком основании вы (христиане) допускаете политеизм, учите о рождении Бога, исповедуете Бога–Отца, Сына и Св. Духа? Каким образом Бог мог воплотиться? Если Слово воплотилось и родилось от Марии, то почему называете Марию Девой и т. д.»[992] Другое сочинение Зигавина: «Опровержение нечестивых массалиан» (т. е. богомилов). Здесь излагаются и ниспровергаются главные мнения богомилов, причем полемист излагает свои мысли в форме 14–и анафематствований.[993] Как бы продолжением сейчас указанного сочинения Евфимия служит следующее его сочинение: «Против еретиков, которые носят название фундагиатов» (т. е. опять богомилов). Речь у автора о том, что узнал он от богомильских учителей об их учении, приняв вид мнимого их ученика. Это последнее сочинение известно в печати не в полном его виде.[994]