Колодец с живой водой - Чарльз Мартин

Грехи мои как песок морской, и тягчайший из них – равнодушие.

Сейчас, глядя на Сэла, я видел последствия своего бездействия и понимал, что больше не могу оставаться в стороне, не могу делать вид, будто ничего особенного не происходит.

Потом я посмотрел на часы, чтобы узнать время, но стекло было испачкано засохшей кровью, и я ничего не увидел. Времени не было, оно как будто перестало существовать, и я понял, что это мой шанс. Принять решение. Сделать что-то. Измениться. И тогда, когда время снова помчится вприпрыжку, приближая меня к концу, мне, быть может, будет не так стыдно смотреть в глаза Сэлу, Марии, Колину и… Лине.

Да, Лине. Я подумал о ней не просто так, потому что каждый раз, когда я смотрел на нее, мое сердце сжималось, точно от боли. Я жалел не о том, что́ я потерял и чего лишился, а о том, что я еще могу потерять, если не стану другим. Впрочем, даже в моем будущем не все зависело от меня, и поэтому вопросов было у меня куда больше, чем ответов.

Было раннее утро, когда мы остановились перед Леонским собором, и Лина, выпрыгнув из кузова, торопливо бросилась внутрь, оставив меня с Сэлом. Прошло несколько минут, и парень неожиданно открыл глаза и с усилием поднес к лицу забинтованные, израненные руки.

– Господи, что же я натворил!.. – чуть слышно пробормотал он.

– Ты просто очень старался быть похожим на своего отца, – сказал я первое, что пришло в голову. Сейчас мне больше всего хотелось отвлечь Сэла, чтобы он не думал о боли, о том, через что ему пришлось пройти, чтобы не вспоминал о совершенных ошибках. С этим можно было разобраться потом.

Голова Сэла качнулась из стороны в сторону, взгляд на мгновение стал расфокусированным, но усилием воли он заставлял себя оставаться по эту сторону реальности. С трудом повернувшись, чтобы посмотреть на меня, Сэл слабо, точно младенец, потянул меня за рукав. В горле у него что-то хрипело, губы едва шевелились, но я все-таки расслышал:

– Я… не хотел походить на отца. Я… – Он слегка приподнялся и похлопал меня по груди. – …Хотел быть как ты. – На это движение ушли все его силы, и Сэл снова откинулся на одеяло и закрыл глаза. – Как ты… – повторил он.

По моим щекам покатились слезы, и я не стал их вытирать, даже когда Лина вернулась в сопровождении двух священников в коричневых сутанах, подвязанных белыми веревками. Один из них держал в руке керосиновый фонарь. При свете этого фонаря я выгрузил Сэла из кузова и на руках понес сначала по крытой каменной галерее, тянувшейся вдоль стены собора, потом по длинному, выложенному кафельной плиткой коридору, который вел в церковную клинику. Койка для Сэла уже была готова, и я опустил его на грубые, но чистые простыни. На столике рядом были разложены сверкающие медицинские инструменты. Не тратя времени даром, Лина вонзила иглу капельницы в левую руку Сэла, примотала пластырем трубку и сунула мне пластиковую «наволочку»-контейнер с физраствором:

– Вот, сдавливай обеими руками, только равномерно.

Сама она взяла со столика изогнутые медицинские ножницы и принялась срезáть с Сэла одежду и повязки, которые мы наложили еще в особняке. Одновременно Лина говорила:

– Врач сейчас приедет, он живет недалеко, за ним уже послали. Здесь есть рентгеновский аппарат, он довольно старый, но работает хорошо. Врач привезет с собой кассеты, и мы сделаем снимок, а пока… пока нужно еще раз промыть и продезинфицировать раны, и можно начинать накладывать швы.

Нам потребовалось чуть меньше часа, чтобы тщательно вымыть Сэла, который, к счастью, спокойно спал после того, как один из священников, выполнявший в клинике обязанности медбрата, сделал ему укол морфия. Когда мы продезинфицировали раны, Лина стала накладывать швы. Начала она с раны на боку, которая была настолько глубокой, что шить пришлись не только снаружи, но и изнутри. Наблюдая за ней, я заметил, что действовала Лина вполне уверенно и профессионально. Швы у нее получались ровными, как у опытного хирурга, и я спросил:

– Кто тебя учил накладывать швы? Твой муж?

Не отрываясь от работы, Лина покачала головой:

– Нет. Нужда научила.

Закончив с раной на боку, она перешла к рассеченному лбу, затем занялась рукой. Сломанный палец она залила гипсом, а вывихнутое плечо вправила. Когда кость встала на место, я спросил:

– Этому тебя тоже учила нужда?

На этот раз она слегка улыбнулась уголком губ.

– Нет. – Лина слегка помассировала плечо Сэла, чтобы активизировать кровообращение. – Этому меня научил Габриель.

Наконец появился врач с чистой кассетой, а священники прикатили громоздкий рентгеновский аппарат. Они развернули его так, чтобы можно было делать снимки лежащего человека, а я помог им правильно уложить Сэла. Врач сделал несколько снимков и сразу же их проявил. У Сэла оказались сломаны четыре ребра, но трещины проходили вдоль, а не поперек. Такие переломы тоже были достаточно болезненными, зато мы могли не бояться, что острый край кости проткнет Сэлу легкие, к тому же никакого особого лечения, кроме покоя, такие травмы не требовали. Никаких других внутренних повреждений на снимках врач не обнаружил. Правда, он сказал, что утверждать что-то с уверенностью можно будет только по прошествии некоторого времени, однако на данный момент он может дать достаточно оптимистичный прогноз. Поначалу врач опасался разрыва селезенки – на эту мысль навели его многочисленные синяки на груди и животе Сэла, но снимок ничего такого не показал, и мы вздохнули с некоторым облегчением.

Следующие полтора часа врач и Лина посвятили более тщательному обследованию нашего пациента. Они осмотрели парня, что называется, с головы до пят, и хотя, пребывая под действием мощного обезболивающего, Сэл не мог внятно сообщить, где у него болит, сумели сделать некоторые выводы и наметить программу лечения.

Осмотр закончился где-то к десяти утра. Сэлу необходим был отдых, а также антибиотики и капельницы, но главное, теперь он мог не бояться, что его снова изобьют. Врач, впрочем, предупредил, что процесс выздоровления может оказаться длительным.

– Не обольщайтесь, – строго сказал он. – Парня едва не прикончили. Травмы, которые он получил, так скоро не проходят… – С этими словами врач приподнял простыню и показал нам страшные, багрово-черные кровоподтеки. – Вот, взгляните. Классический симптом Грея Тернера – Каллена…

– Я, кажется, незнаком с этими господами… – пробормотал я.

– Проще говоря, такие синяки указывают на наличие внутрибрюшинного кровотечения вследствие тупой травмы, – пояснил врач и повернулся к Лине: – Возможно развитие перитонита, так что будьте внимательнее. Если что-то покажется вам подозрительным, сразу вызывайте меня.

Лина кивнула с таким видом, словно она все поняла, и врач сказал, что ему пора ехать в больницу, в которой он работал постоянно. Впрочем, ближе к вечеру он пообещал навестить Сэла еще раз. Прежде чем уйти, врач еще раз повторил, что на первых порах пациенту необходим полный покой и что нам следует быть готовыми к тому, что процесс выздоровления займет достаточно продолжительное время.

Потом он уехал, а я подошел к раковине и попытался отмыть руки и часы. Выковыривая кровь, которая запеклась в румбах безеля, я вдруг подумал, что проделываю подобную операцию уже во второй раз. Да, Сэла мы нашли, но ситуация лучше не стала. Похоже, она только еще больше усложнилась.

Пора было звонить Колину.

Глава 26

Я набрал номер, назвал пароль – «Джордж» – и дал отбой. Ответный звонок последовал примерно через полминуты.

– Мы нашли его, – сказал я, убедившись, что звонит Колин. – Точнее, это он нашел нас… Как бы там ни было, сейчас Сэл под присмотром и в ближайшее время никуда не денется.

– Как он?

– Не очень хорошо. Он поправится, но это потребует времени.

– Я пошлю самолет. Нет, лучше прилечу сам. Я смогу быть у вас через…

– Не думаю, что это будет ему полезно.

Колин немного помолчал.

– Тебе нужны деньги?

– Нет, у меня все есть. Доктор только что осмотрел его, об остальном позаботится Лина. Ему придется пролежать неделю или даже две – кто-то его здорово обработал. Он… сильно избит.

– Ты с ним разговаривал? Что он сказал?

– Почти ничего. Он то и дело терял сознание, а сейчас он спит. Врач дал ему довольно большую дозу обезболивающего. – Я сглотнул. – Сэл поправится, – повторил я. – Может быть, и не так быстро, как хотелось бы, но поправится, так что не волнуйся. Я сделаю на телефон несколько снимков и перешлю тебе в ближайшие два-три дня. Ты все увидишь сам.

– Это хорошо. Это очень хорошо. Я буду ждать.

– Ну, в таком случае пока. Я еще позвоню.

– Э-э-э… – Колин откашлялся. – Насчет твоего дела…

– Да?

– Там все довольно сложно.

– А конкретнее?

– Теоретически ты можешь получить то, о чем мы говорили, но я не уверен, что тебе этого захочется, когда ты узнаешь, что́ тебе придется сделать, чтобы добиться своего. Кроме того, это довольно дорого, и я не знаю, можешь ли ты себе это позволить. Как бы там ни было, ситуация такова…