Колдун и Сыскарь - Алексей Евтушенко

Увы, но так всегда и случается с честными девушками, которые излишне доверчивы и падки на широкие улыбки и посулы столичных искателей любовных приключений. Искателю — прекрасный сорванный бутон, ночь, полная волшебных удовольствий, возможность похвастать ещё одной лёгкой победой в кругу таких же прохиндеев и грязных ловеласов. Девушке — долгие горючие слёзы, а то и беременность с дальнейшей жесточайшей альтернативой: убийство плода или жизнь матери-одиночки.

Нет, выбирать нужно таких мужчин, как Григорий. Надёжных, сильных, ответственных, обеспеченных. И совсем ещё не старых. А главное — верно и преданно любящих. Любящих с самого первого дня, когда Светлана только появилась в Кержачах и Григорий её увидел. С самой первой минуты. Да что там минуты — с самого первого мгновения он понял, что Светлана — его судьба и любовь на всю жизнь. И не просто жизнь, а жизнь очень долгую и счастливую. Он, Григорий Самовитов, может быть, последний настоящий колдун (белый колдун, белый, это особо подчёркивается!) России, торжественно ей такую жизнь обещает. Ни в чём Светлана не будет знать нужды, любые хвори и несчастия будут обходить их дом стороной все эти бесконечно долгие годы, полные самого настоящего женского счастья, счастья, счастья, счастья…

Вот так вчера Светлана Русская и перешла от Андрея Сыскарёва к нему, Григорию Самовитову. Если бы он захотел, она бы ему немедленно и отдалась. То есть если бы он настоял, сделал такое предложение. Потому что хотеть-то он, несомненно, хотел. Только было не время. Оно наступит сегодня ночью. Здесь, в заброшенной церкви, когда их обвенчает Бафомет. Только нужно всё тщательно проверить и подготовить, дабы никакая досадная случайность не смогла помешать этому великому и долгожданному событию. Надо же, даже сердце при мысли о предстоящем вечере сладко замирает. Когда подобное случалось с ним последний раз? И не вспомнить, пожалуй. Или вспомнить, но с трудом и не сейчас.

Не спеша он обошёл кирпичный остов церкви по кругу, против часовой стрелки, зашёл внутрь через пустой дверной проём и притвор в храм, поднял голову. Купол давно обвалился и сквозь круглую дыру в барабане был виден другой — вечный и неповторимый купол неба. Расшвыривая ногами обломки кирпичей и штукатурки, прошёл к алтарю, повернулся, поднял руки, развёл руки в стороны ладонями вперёд, закрыл глаза, прислушался.

Да, то, что надо.

Святой христианский дух, слава Велесу, давно покинул эти останки. Теперь здесь всё устроено правильно, как в былые далёкие времена — сходятся невидимые силовые линии окружающего пространства на много вёрст вокруг, кипит под спудом реальности нужная энергия. Ну а наличие призрака мёртвой деревни с едва заметными ямами на месте изб и заросшим крапивой, борщевиком да осинами кладбищем, на котором давным-давно сгнили все кресты и могильные холмики почти сравнялись с землёй, делало это место уникальным для его целей. Потому как он явственно ощущал, что большинство мертвецов, лежащих на кладбище, умерли злой, насильственной смертью. К тому же и не упокоены, как должно, никто их не отпевал. Такие всегда удобны для колдуна его уровня. Получается, не зря ходит среди местных дурная слава об этой церкви. Что ж, кому дурная, а кому в самый раз. Можно было бы даже постараться и увидеть, как именно умерли эти люди, да силы и время тратить неохота. И так ясно, что без власти тут не обошлось. Пришли опричники — не те, царя Ивана Васильевича лихие слуги, другие, но суть от этого не меняется — и всех убили. А кого не убили, того с собой увели. Вот и опустела деревня.

Он ещё раз глянул на обнажившиеся до кирпича стены, на которых кое-где ещё сохранились островки штукатурки с едва заметными следами росписи, удовлетворённо кивнул и вышел.

— Яже, припадая к Тебе, Господи, молю и прошу святое имя Твое: во всяком доме и на всяком месте наипаче на православном христианине яже имеется чародейство кое от лукавых человек или от бесов…[14]

Со стороны, вероятно, это выглядело довольно странно. Свежая могила, ещё даже без креста или какого-никакого памятника, и над ней, помахивая кадилом, бормочет молитву поп. Рядом с ним — молодая девка в очках, джинсах и майке. Стоит, не знает, куда руки девать и в какую сторону смотреть Хорошо хоть, народу на кладбище почти нет. Кому какое дело, конечно, но всё-таки.

— …Да разрешится от связания злыми духами в зависти, лести, ревности, ненависти, злопомучении, злоустрашении, действенном отравлении, от языческаго ядения и от всякаго заклинания и клятвы…

Надо же, а ведь почти всё понимаю, что отец Николай бормочет. Не такой уж он, церковно-славянский, и трудный, если вслушаться.

— … Защити, заступи и сохрани нас, Боже, от всякого лукаваго действа и чародейства злых человек…

Слушай, Ириша, слушай. Когда ещё доведётся послушать вот так близко и рядышком, как батюшка православный молитвы читает. Разве что в церкви. Но в церковь я не хожу. Или и впрямь сходить, как отец Николай советует?

— …Да разрешится всякое диавольское наваждение в ходу, или в стану; или в горах, или в вертепах, или в претворах домовых, или в пропастех земных; или в корене древа, или листиях растений; или в нивах, или в садах; или в траве, или в кусте, или в пещи, или в бане, да разрешится!

Кто б спорил. Пусть и впрямь разрешится. В пропастех земных… Надо же. Красиво глаголет. О как. Ещё чуть-чуть, и я сама на этом языке заговорю.

— …Да разрешится всякое диавольское действо и наваждение содеянное; или на злате, или на сребре; или на меди, или на железе, или в олове, или в свинце, или в меду, или в воске; или в вине, или в пиве, или в хлебе, или в явствах; во всем да разрешится!

О шпарит! И ведь наизусть, вот что удивительно. С ума сойти можно. В жизни бы не выучила, хоть ты меня режь… Погоди-ка, Ириша Алексеевна, а это… это что такое?!

— … Елизду и диавола от раба Божьего Ивана, силою Честнаго и Животворящего Креста Господня со всеми небесными силами пред Высоким и Страшным Престолом Божиим, твори слуги Своя огнь палящь. Херувимы и Серафимы; Власти и Пристоли; Господства и Силы.

Могильный холм зашевелился. Казалось, десятки каких-то мелких существ то ли толкаются, то ли дерутся, то ли играют под рыхловатой землёй в непонятную игру, и дрожь от этой быстрой возни передаётся через обувь в ноги и дальше — к самому сердцу. Ох…

Ирина глянула на отца Николая. Глаза батюшки сузились, по вискам тёк пот, но голос был твёрд:

— …Проливших кровь свою за Тебя Христа Бога нашего и всех святых от века Тебе угодивших, Господи, помилуй и спаси раба Твоего Ивана, да не прикоснется к нему ни к дому его ни кое зло и лукавство ни в вечерний час, ни в утренний, ни во дни, ни в нощи да не прикоснется.