Ариасвати - Николай Соколов

— Ну-с, а записка? — вмешался Авдей Макарович: — Это — тоже астральное тело действительной записки? Ведь она и до сих пор в жилетном кармане мистера Гречоу.

Дайянанда затруднился ответом на этот вопрос и как будто слегка сконфузился. На помощь к нему пришел великий брамин Анандрайя.

— Записка может быть и настоящая, — сказал он: — Махатма не раз получал таким образом воду из священной реки Ганга для омовений, снег с вершин Гималаев для прохладительного питья и окропленные росою розы из долины Кашемира. Такие примеры не редки в жизни наших отшельников, которые, по произволу умирают. Вот, например, в этой книге, — продолжал он, доставая с полки тяжелую, старинную книгу в резном деревянном переплете с металлическими украшениями, — в этой книге сагибы найдут описания многих подобных случаев.

Авдей Макарович, с жадностью записного ученого, впился глазами в пожелтевшие страницы довольно редкой книги и вскоре между ними, Дайянандой и Анандрайей начался ученый разговор, беспрестанно пересыпаемый именами Риг-Веды, Атарва-Веды, Калидаса, Рамайяны, Викрамадитьи и т. п. У Андрея Ивановича просто закружилась голова от всех этих мудреных речей, безобразно длинных слов, а главное — от только что пережитых впечатлений, а так как завтрак уже кончился, он взял под руку Рами-Сагиба и вышел с ним вместе на внутренний двор храма. Когда они проходили мимо цветущих кустов, окружающих цветочные клумбы, Андрей Иванович почувствовал, что на него устремлен, сквозь густую листву, чей-то огненный взгляд. Он высвободил свою руку из-под руки Рами-Сагиба и раздвинул ветви кустарника, но успел заметить только, как женская фигура, вся окутанная в голубое газовое покрывало, обсыпанное блестками, поспешно скрылась за дверями храма.

— Вы не знаете, кто эта девушка? — спросил он Рами-Сагиба.

— Вероятно, баядерка, — ответил этот последний.

— А разве здесь есть баядерки?

— Как же! При храме Парвати всегда есть баядерки, и не только наши, но и девадаси.

— Какая разница между теми и другими?

— Первые — из низших каст и служат почти для тех же целей, как женщины в кафе-шантанах и пивных у вас в Европе. Они всем доступны. Поэтому их зовут еще сутродари.

— А девадаси?

— О, это совсем другое! Девадаси бывают только из самых высших каст. Это собственно жрицы богини. Они и живут постоянно в храме… Положим, и они не без греха… но они грешат только по собственному желанию, — по увлечению или по любви, как сказали бы у вас в Европе.

— Однако, здесь тесно и жарко, — заметил Андрей Иванович. — Пройдемтесь лучше по окрестностям храма.

— С удовольствием.

Они снова взялись за руки и вышли из храма.

XXI. Девадаси

Когда Андрей Иванович, под руку с Рами-Сагибом, вышел из наружных дверей храма, вся площадь перед храмом была уже покрыта богомольцами. Как видно было, храм Парвати пользовался особенным почетом среди населения окрестных деревень и городков. Повсюду вокруг храма пестрели самые яркие цветные платки и одежды: обливаемые сверкающими лучами тропического солнца, они так ослепительно резко выдавались на красноватом фоне окружающей местности, что смотреть на них становилось больно.

— Как пестро, — заметил он, невольно зажмуривая глаза. — Но этот вкус к ярким цветам, вероятно, имеет здесь, хотя быть может и бессознательно, гигиеническую подкладку.

— Гигиеническую, мистер Гречоу? — спросил Рами-Сагиб.

— Да. Ведь известно, что яркие цвета сильнее отражают лучи солнца. Поэтому яркие цветные одежды лучше защищают от его жгучих лучей, чем — темные. Наши старушки-богомолки знают, что делают, одеваясь в скромные одежды темного цвета: кровь их уже не греет, поэтому им нужно, чтоб их одежда поглощала как можно больше тепловых лучей солнца.

— Пожалуй, вы правы, мистер Гречоу. Мне не приходило этого в голову.

Среди ярких одежд повсюду сверкали блестящие металлические украшения, начиная с простых медных браслетов и цепочек и кончая золотыми ожерельями, осыпанными драгоценными камнями. Местами блестело на солнце голое тело, сильно выделявшееся из-под скромных покровов первобытного костюма, бросались в глаза, ничем не прикрытые, роскошные формы молодого женского торса и тут же рядом — старая, смуглая иссохшая грудь.

Толпа богомольцев двигалась туда и сюда, волновалась, шумела, слышались громкие восклицания, звонкий смех, монотонное пение, сопровождаемое звуками тамбурина и флейты. Порой из всего этого шума резко выделялся звук гонга или там-тама. Почти перед самыми дверями храма, под мерный звук барабана, плясали одетые в яркий костюм сутрадари, и белые, голубые и зеленые покрывала их, усеянные блестками, кружились вокруг них, развеваясь по воздуху, как крылья гигантских птиц. Молодые парни из окрестных деревень тесной толпой окружали пляшущих женщин и то отпускали на их счет веселые, впрочем довольно нескромные шутки, то поощряли их одобрительными восклицаниями. С высокой террасы, окружавшей храм, прислонясь к колоннам, смотрели на пляску молодые брамины и служители храма и порой обменивались с знакомыми богомольцами коротким приветствием или шуткой. Кое-где на площади курился дымок и по воздуху разносился характерный запах пальмового масла: очевидно, что-то варилось или жарилось для проголодавшихся богомольцев. В толпе шныряли разносчики с лотками всевозможных сластей, продавцы фруктов и прохладительных напитков громко выкрикивали гиперболические похвалы своему товару.

Вся эта картина, залитая ярким тропическим солнцем имела такой веселый, праздничный вид, что Андрей Иванович с удовольствием следовал за Рами-Сагибом, поставившим себе задачей обойти все самые укромные уголки площади, — даже те, где уже стояли известного рода небольшие палатки, с разостланной циновкой внутри, и молодые девушки сидели у входа, ласково поглядывая на подходящих мужчин. Проталкиваясь между группами богомольцев и прислушиваясь к шуму и говору толпы, точно ожидая уловить знакомые звуки родной речи, Грачев так живо вспомнил свою далекую родину, что ему даже показалось, будто он уже видит перед собой привычные с детства сцены деревенской ярмарки или сельского торжка в день престольного праздника. Но широкие сверкающие листья незнакомых деревьев, яркие благоухающие цветы, жгучее солнце на ослепительно сияющем небе, смуглые, ярко окрашенные лица и едва прикрытое, полуголое тело на каждом шагу, — все это возвращало его снова к действительности.

— Нравится вам здесь, мистер Гречоу? — спросил Рами-Сагиб, с веселой улыбкой поглядывая по сторонам и сверкая своими великолепными зубами. — Жаль, что сегодня что-то не видать фокусников… Впрочем, не хотите ли посмотреть на заклинателя змей? Видите, вот он расположился со своей деревянною дудочкой и корзиной, полной змей…