Однажды в Америке - Хэрри Грей

Мы с Максом остались дожидаться возвращения Розенберга.

— Так, значит, покойник был судьей Верховного суда, — проговорил Макс. — Во всяком случае, так считает Эдди. Не знаю. На мой взгляд, он не похож на судью из федерального Верховного суда.

— Ну, может быть, он и не федеральный. Он, пожалуй, действительно слишком молод. Скорее всего, он из Верховного суда штата.

— Кто это сделал, как ты думаешь? Этот адвокат?

— Похоже на то, — ответил я. — Возможно, они оба участвовали в каком-нибудь крупном грязном деле.

— Судья какого-то Верховного суда, — ехидно произнес Макс.

— Но мы-то знаем, что любой юрист, имеющий двадцать пять тысяч, чтобы заплатить демократам, может попасть на это место.

— Да, и, попав туда, они стараются как можно быстрее вернуть свои деньги.

— Как, кстати, его звали? — спросил Макс.

Я пожал плечами. Некоторое время мы молча курили. Я задумался. Это что, дело рук адвоката? Но зачем он сделал это? Может быть, из-за своей жены или какой-нибудь девки, из-за которой они поссорились? Да, оба они были известны на Бродвее как отъявленные бабники. А может быть, судья просто продал кому-нибудь адвоката? Интересно, каким образом в этом деле оказался замешан офис? Навряд ли случившееся станет когда-нибудь состоянием гласности. Говорят, что все убийства раскрываются. Какая чушь! Большинство из них так и остаются нераскрытыми. Полицейские слишком тупы, по крайней мере честные полицейские. А те, что куплены, знают об очень многих нераскрытых убийствах хотя бы потому, что в той или иной степени причастны к большинству из них. Вернулся Розенберг. Я сразу решил проверить, что ему известно.

— Простак уехал на катафалке, — сказал я.

— Да? Ну ладно, — ответил он. — Когда он вернется назад? У меня на два часа назначены похороны.

— Он будет вовремя, — ответил я и, стараясь, чтобы это прозвучало беззаботно, спросил: — Как ты думаешь, что перевозит Простак в Катафалке?

— Это совершенно не мое дело. Это ваш катафалк, — ответил он.

— Да, но что об этом думаешь ты?

— Алкоголь. Я думаю, вы перевозите алкоголь, — ответил Розенберг.

— Да, но не вздумай болтать.

— Да, конечно, — ответил он.

Глава 41

В один из дней Макс притащил полный карман механических зажигалок. Это была интересная новинка, выпускаемая Ронсоном. Они только-только появились на рынке. Я уже видел их, но еще не успел обзавестись своей. Макс отдал мне одну. Она возбуждала мое любопытство. Я стоял в углу бара, курил и играл с зажигалкой. Мне нравилось наблюдать за тем, как искры сыплются на фитиль и зажигают его. Подняв голову, я уловил взгляд больших искрящихся глаз, устремленный на меня поверх бокала с коктейлем. Женщина оглядела меня с ног до головы. Это вызвало у меня такое чувство, как будто бы меня обдало вихрем горячих искр. Я вновь щелкнул зажигалкой. Ее огонь снова привлек ко мне взгляд этих прекрасных глаз. Опять взгляд заскользил по мне, пока его обладательница потягивала коктейль. Это было уже слишком. Я почувствовал, что меня бросило в жар. Я послал ей улыбку, и она улыбнулась в ответ. Она была худощавая, симпатичная и сильно загорелая. Я подошел к ней и сказал:

— Простите, мисс, но ваши глаза действуют на меня так же, как и эти искры. — В подкрепление своих слов я щелкнул зажигалкой.

— Обжигают? — улыбнулась она, показывая ослепительно белые ровные зубы.

— Нет, пробуждают во мне огонь, — ответил я.

— О, как интересно! — рассмеялась она. Ее хрипловатый голос был печальным и вместе с тем мелодичным и глубоким. Даже когда она смеялась, в смехе слышалась какая-то скрытая грусть.

— Вы поете? — спросил я. — Вы, наверное, исполняете блюзы?

— Да. — Она показала свои прекрасные зубы. — Поэтому я сюда и пришла. Я ищу работу.

— Вы уже встречались с хозяином этого заведения? — спросил я.

— Я вижу его перед собой, — со смехом ответила она. — Мне на вас показали.

— Я очень разочарован, — сказал я.

— Почему?

— Я думал, что вы… Но теперь я вижу, что у вас корыстный интерес.

Она рассмеялась:

— А какой интерес заставил вас подойти ко мне? Впрочем, не говорите, я это знаю и так.

Мы оба рассмеялись. Оркестр заиграл тягучее танго. Огни над танцевальной площадкой погасли. Вращающаяся сфера под потолком кружилась и кружилась, гипнотизируя своим движением. Воздух затрепетал, наполненный чувственной мелодией.

— Может быть, мы продолжим разговор во время танца? — предложил я. — С удовольствием.

Я проводил ее на площадку. Она скользнула в мои объятия и обхватила левой рукой мое плечо. Ее взгляд притягивал меня. Под тонким шелковым платьем на ней ничего не было. Ее тело было горячим и податливым. Мы не говорили, мы не могли. Этот момент был слишком волнующим для разговора. Она положила голову мне на грудь и опустила глаза, признавая свою капитуляцию. Потом с силой сжала мою руку и тесно прижалась ко мне гибким, обжигающе-горячим телом. Держа ее в объятиях, я мог чувствовать каждый изгиб, каждое движение. Я мог чувствовать все. Она прерывисто дышала, приоткрыв рот. Ее руки, обнимающие меня, напряглись. Она все теснее и теснее прижималась ко мне, по мере того как мы медленно кружились под нарующую мелодию.

Она приблизила ко мне свои губы, глаза ее были закрыты. Когда я поцеловал ее, она хрипло простонала:

— О-о-о! — Тело ее затрепетало. — О-о-о! — снова простонала она. — Сдави меня, сделай мне больно! Я сдавил ее, она затрепетала с новой силой. — Пожалуйста, пожалуйста, — зашептала она. — Вонзи свои пальцы мне в спину!

Ее колотило, как в лихорадке. Я вдавил в ее спину ногти, чуть-чуть, самую малость. Она судорожно вздохнула:

— Пожалуйста, пожалуйста, сильнее!

Она смотрела на меня сияющими, полными страсти глазами. Я ничего не мог поделать с собой. Ее безумная страсть передавалась мне. Я сильнее вдавил ногти в ее тело. Она затряслась, застонала и начала извиваться. Потом судорожно сжала меня в коротком импульсивном объятии, и я прильнул к ее трепещущим губам. Мы прижались друг к другу так, что превратились почти в одно целое. Я потерялся во времени и в пространстве. Я ничего не помнил. Это было потрясающе, но кончилось слишком быстро. Я не помню, как вел ее обратно. Помню только, что я помог ей сесть на стул за одним из дальних столиков. За столом сидел какой-то мужчина. Мне показалось, что я где-то встречал его раньше. Когда мы подошли, он с улыбкой поклонился мне и показал рукой на стул. Женщина села между нами. В петлице у мужчины был белый цветок. Я внимательно посмотрел на него, пытаясь вспомнить, где мы встречались, но в тот момент не смог этого сделать. С озорным блеском в глазах женщина сказала, обращаясь ко мне:

— Дорогой, это мой муж, Джон.

Я сидел, переводя взгляд с нее на него. Они улыбались.

— Я наблюдал за вами на танцевальной площадке, — сказал он.

— Вы неплохо провели время, верно? — И он рассмеялся. По тому, как это было сказано, я понял, что он все знает. Мы втроем засмеялись. Но я оборвал смех на середине. Я-то над чем смеюсь? Этот рогоносец — ее муж. Я вновь посмотрел на него. Он был среднего возраста, сильно загорелый, хорошо одет и недурно выглядел. Я не мог понять его дружелюбного отношения ко мне в подобных обстоятельствах.

— А ты не против? — спросил я.

— Конечно, нет! А почему я должен возражать? — улыбнулся он.

Его зубы казались ослепительно белыми, такими же, как и у нее. Я подумал, что это от того, что их лица очень загорелые. Это создавало контраст.

— Что, во Флориде прекрасная погода? — спросил я.

— Да, превосходная, — ответила она.

— Да, там можно замечательно покататься на яхте и порыбачить, — ответил он. Я вновь испытал странное чувство. Мне показалось, что я где-то уже встречал их обоих. Она наклонилась к мужу и что-то прошептала ему на ухо. Они посмотрели на меня и засмеялись.

— Похоже, я являюсь предметом обсуждения, — произнес я.

— Моя жена Бетти вспомнила особенно интересную часть вашего танца, — со смехом ответил мужчина.

— А мне показалось, что твоя жена Бетти совсем не танцевала, а занималась чем-то другим, — резко ответил я. — И что это за особо интересная, часть?

Они прыснули со смеху. «Весьма странные типы», — подумал я и вслух спросил:

— Джон, мы раньше с тобой не встречались?

— Встречались, — улыбнулся он. — И с моей женой ты тоже встречался. Угадаешь где?

— Сдаюсь. Скажи сам, — ответил я этому уроду.

— Ладно, хорошо, — сказал он. — Я Джон, дорогой друг твоего приятеля Макса.

Я с удивлением посмотрел на него.

— Из страховой компании, — добавил он.

— Черт возьми! — воскликнул я и пристально вгляделся в него.

Да, это действительно был Джон, наводчик из страховой компании, с которым мы имели дело много лет тому назад. Вместо того чтобы постареть, он, похоже. даже помолодел. И его жена тоже. Теперь ее я вспомнил. Это та самая мазохистка. Тогда она выглядела совсем заморенной. Я повнимательней пригляделся к ее лицу. Ага, накладные ресницы и, похоже, пластическая операция носа. Плюс, по всей видимости, много времени в салонах красоты, и еще румяна и толстый слой помады. Да, и она перестала носить очки. И тем не менее она выглядела совсем неплохо. Честно говоря, она выглядела очень даже лакомым кусочком.