Совершенство - Татьяна Миненкова

укусы, поцелуев. Спускает платье еще ниже, высвобождает грудь из кружева бюстгальтера, касаясь губами и там, словно клеймит этими прикосновениями, присваивает себе.

Хочется чувствовать его еще ближе, кожа к коже. Импульсивно дергаю Нестерова за край футболки, помогая снять ее через голову, и, отбросив за ненадобностью, снова жадно приникаю к его губам, демонстрируя то, как сильно я его сейчас желаю.

Дрожащие пальцы движутся по его полуобнаженному телу, перебегая с груди на спину. Кровь кипит в венах, не позволяя сдержать вздохи и стоны, которыми я признаю собственную капитуляцию в нашей необъявленной дуэли.

Его сильные руки продолжают крепко сжимать мои бедра и ягодицы до легкой приятной боли, язык вычерчивает на коже причудливые узоры, добирается до ямки в основании ключицы и возвращается обратно к шее, заставляя запрокидывать голову назад, подставляясь под его ласки.

Могу лишь изгибаться и с жадностью стискивать плечи Марка, не позволяя прекращать. Его пальцы скользят вдоль внутренней стороны моего бедра, сдвигают в сторону кружево и, безошибочно найдя точку сосредоточения моего желания, накрывают и нежно массируют под аккомпанемент моих всхлипов и стонов. Касания такие обжигающе-нежные, что мне не хватает воздуха, пока пальцы мягко кружат, разгоняя по телу волны удовольствия.

Не позволяю мыслям о том, что будет с нами потом проникнуть в сознание. Не сейчас, когда мне с ним так хорошо. Когда между нами плавится воздух, а каждое прикосновение сводит с ума.

Он входит пальцами, глубоко и резко, но внутри настолько влажно и горячо, что его движения не вызывают дискомфорта, лишь сладостный трепет, вынуждающий выгнуть спину, пронзенную восхитительной дрожью.

Позволяю желанию поглотить меня. Сейчас мне это нужно. Это тот способ, который гарантированно поможет выкинуть из головы все сомнения и тревогу. Все мысли о Нестерове и Лауре. О долгах брата. О потерянной работе. О жуткой квартире, без горячей воды и о многом другом.

В исступлении тянусь к его поясу, звякая пряжкой ремня, расстегиваю молнию, спуская джинсы ниже. Белья под ними нет, и я с наслаждением провожу ладонью по твердому органу вверх-вниз, отчего Марк порывисто стонет мне в губы. Непроизвольно толкается бедрами в мой захват, побуждая продолжать.

Мне нравится эта иллюзия власти над ним. Этот до боли соблазнительный самообман, что Марк только мой, и что так будет всегда. Вожделение становится слишком сильным. Тело болезненно реагирует, скручивая низ живота в напряженную спираль.

Приподнимаюсь, а потом развожу бедра шире, позволяя Марку войти в меня. Одним резким движением заполнить собой до предела. Замираю и жмурюсь всего на мгновение. Теряю связь с реальностью от ощущения наполненности и сладкой пульсации внутри.

Встречаюсь глазами с затуманенным взглядом Нестерова, таким же, как и мой собственный. Мы оба одинаково не отдаем себе отчета в происходящем. Оба не можем устоять перед непреодолимым влечением. Оба хотим забыть обо всём в спасительных объятиях друг друга.

Начинаю двигаться первой, приподнимаясь и опускаясь, но пальцы Марка тут же обхватывают ягодицы, разводя мои бедра ещё шире и ускоряя темп.

Все мысли в этот момент действительно покидают мою голову. Сейчас есть только он, и больше ничего и никого. Ни до, ни после.

Мышцы на внутренней стороне бедер натягиваются, словно дрожащие струны. Пальцы на ногах немеют от напряжения, а туфли слетают куда-то на пол. И когда он в очередной раз входит в меня до конца, касаясь точки блаженства где-то внутри, сознание взрывается ослепительно-яркой вспышкой, заставляя все тело выгнуться дугой и содрогнуться от прошедшей по нему волны наслаждения, сметающей всё на своем пути.

Марк останавливается на мгновение, прижимая меня к широкой груди. Мягко гладит ладонями по обнаженной от сбившегося платья спине.

— Тшшш, — успокаивает он, пока я дрожу в его руках.

Мышцы слабеют и отказываются слушаться. Сердце отбивает бешеный ритм. Но крепкое объятие Нестерова помогает прийти в себя. Он всё ещё во мне, упругий, пульсирующий и твердый и я чувствую, как тесно соприкасаются наши полуобнаженные тела, слышу, как гулко бьется его пульс.

— Повернись, — просит Марк, заметив, что мой взгляд немного прояснился, а мышцы дрожат не так сильно, как прежде.

Он приподнимает меня за ягодицы и разворачивает, касаясь руками плеч. Я оказываюсь на коленях, упираясь грудью в спинку сиденья, ощущая, как его твердый горячий орган нетерпеливо касается меня сзади.

Нестеров кладет ладони на мои плечи, ведет по спине, заставляя прогнуться, проводит по нежным складочкам, заставляя протяжно застонать. Хочется вцепиться пальцами в поскрипывающую кожу сиденья, но Марк перехватывает мои запястья и заводит за спину. А потом резко вторгается в меня, выбивая новый стон удовольствия.

Наслаждаясь моей податливостью, он вбивается в меня с такой яростью и мощью, словно наказывает за сегодняшнее непослушание. Из его горла вырываются рваные выдохи, на которые я отвечаю короткими вскриками, каждый раз, когда подаюсь навстречу его резким толчкам.

Перед моим затуманенным взглядом окно дверцы багажника, а городские огни за ним смешиваются в одно разноцветное пятно, не позволяя ничего разглядеть. Обнаженная касается кожаной спинки сиденья. Я тону в этой страсти, позволяя ей поглотить моё сознание целиком. Хочу, чтобы этот момент длился вечность.

Марк отпускает мои запястья, проникая пальцами во влажные складочки между моих ног. Ласково массирует, умножая доставляемое мне удовольствие в несколько раз.

Все тело дрожит от томительного напряжения, усиливающегося с каждым яростным толчком, приближающим волну чувственной разрядки. Я теряю счет времени, когда в какой-то момент этого сладостного безумия, мышцы резко сокращаются, а тело содрогается восхитительной дрожью.

Судорожно свожу колени, но его пальцы сжимают бедра, не позволяя вырваться. Толчки внутри ускоряются, становясь более резкими, сильными. Касания делаются грубей и рассеяннее. Дыхание прерывается и Марк, продолжая двигаться, с почти болезненным рваным стоном изливается внутри меня, заполняя горячей влагой.

Прижимаясь грудью к спинке сиденья, открываю глаза. Картинка за прямоугольным задним стеклом медленно проясняется, словно собираясь из множества пикселей. Еще никогда город, раскинувшийся внизу, не казался мне таким ослепительно-ярким и невыносимо прекрасным.

Огни пароходов у причалов и подсвеченные ванты мостов отражаются в темной и спокойной воде залива. Луна освещает небо, полное звезд. Ночные улицы искрятся яркими огнями. Сверкающими артериями бегут в разные стороны линии дорожных магистралей.

Владивосток в этот момент открывается мне с новой, ранее не подмеченной стороны. Ловлю себя на том, что в этой стороне столько привлекательных черт, что она не может не понравиться.

Нестеров наклоняется ниже, касаясь губами моей лопатки, той самой, на которой вьется черными линиями татуировка. Настораживаюсь. Есть в этом жесте что-то виноватое, извиняющееся.

— Прости, наверное, я не должен был… — хрипло произносит он