Право – язык и масштаб свободы - Роман Ромашов

Не каждый человек способен к выстраиванию индивидуальной нормативной системы. Для этого он должен сформироваться как личность – получить систематизированные представления об окружающей действительности, о своем месте в ней, о правах и обязанностях. Харизматическая личность способна не только создавать свои нормы, но и заставлять других людей принять ее нормативную систему. Талкотт Парсонс говорит о харизме как эмпирически наблюдаемом качестве людей и вещей, связанном с человеческими действиями и установками. Он утверждает, что «харизма может служить источником законности (узаконения)», что «существует внутреннее согласие между тем, что мы уважаем (будь это люди или абстракции), и моральными правилами, управляющими отношениями и действиями. Различие между законностью и харизмой может быть выражено в самых общих чертах следующим образом: законность – это более узкое понятие, применимое только к нормам порядка, а не к лицам, вещам или «воображаемым» сущностям, и значение его связано с регулированием действия по преимуществу в его внутренних аспектах. Законность, следовательно, – это институциональное применение или воплощение харизмы»[489]. Харизма вождя авторитарного государства, переданная назначенным им представителям в законодательном, исполнительном и судебном органе, легитимирует любые прихоти суверена в данном историческом контексте.

Нормативная система личности находится в непрерывном развитии под воздействием многочисленных внешних факторов, в том числе других нормативных систем. Норма, устанавливаемая субъектом, отражает уже существующую действительность, и, в свою очередь, влияет на формирование новой действительности. Над юридическими фактами истории стоят интересы конкретных людей, объективированные через нормативную систему государства. Постиндустриальное общество демонстрирует нам, как антиномия демократии и тирании прошлого века трансформировалась в конвергенцию демократии и тирании, породив усредненный глобализованный политический режим. В пространстве конкурирующих нормативных систем действительными становятся только те команды, которые человек дает себе. Норма – это, в первую очередь, предписание для себя. Норма другого субъекта обязательна только для него самого, если у окружающих нет внутреннего основания соблюдать ее. Закона и права не существуют в материальной природе, закон и право – это придуманные людьми связи, а любое новое правило отражает, в первую очередь, позицию его создателя. Законодательная деятельность есть установление новой правовой закономерности, то есть экстраполяция личных норм законодателя на нормативные системы других лиц властными способами. Создание новой нормы – это определенное во времени, пространстве и по кругу лиц юридико-техническое действие, являющееся оформлением воли автора. Представление о том, что законодатель – это население, не подтверждается общественной практикой. Суверенитет большинства народов отчужден от них в пользу публичной власти. Публичная власть, в свою очередь, персонифицирована в нескольких лицах (десятках, сотнях лиц).

Общественная практика свидетельствует о том, что законодатели зачастую руководствуются в первую очередь личными и групповыми интересами, устанавливая для большинства населения иррациональные нормы поведения. Постклассическая эпистемология обоснованно отрицает рациональность. «У нас нет способа заставить человека жить разумной жизнью»[490], – утверждает Лон Фулер, ставя мораль стремления выше морали долга, – «Если мораль долга заходит выше надлежащей ей области, железная рука навязанной обязанности может задушить эксперимент, вдохновение и спонтанность. Если мораль стремления вторгается в область долга, люди могут начать взвешивать и оценивать свои обязательства по своим собственным критериям, и дело может дойти до того, что поэт утопит в реке свою жену, будучи уверен (возможно, вполне обоснованно), что без нее он сможет лучше писать стихи»[491]. В перечне признаков права уже не стоит трансцендентный признак – направленность на самосохранение всего общества. Задачей современной публичной власти является выживание группы людей, удерживающих эту власть – через навязывание их консолидированной нормативной системы всему населению. Произвольное конструирование их реальности осуществляется посредством норм языка и силового обеспечения.

Субъективная оценка окружающей действительности всегда осуществляется личностью на основании синтезированных им представлений о сущем и должном. При формулировании «личной нормы» человек выявляет наиболее понятный, имманентный его мировосприятию источник права и преимущественно ориентируется на него. Моральное несовершенство и субъективизм человека в познании общественных закономерностей не снимается систематическим и фундаментальным образованием. Представления одних людей о праве, применении закона и функционировании государства подчас не находят единства с представлениями других людей. Иллюзорность и синкретичность окружающего мира, энтропия хаоса, неудовлетворенность, ощущение несправедливости подчас подталкивают человека к выработке более простых и ясных собственных норм. Проблема несовпадения индивидуальной нормативной системы одного человека с личными нормами другого человека (конфликт интерпретаций окружающей действительности) не устраняется императивными нормами (законами), представляющими собой совокупность личных норм субъектов законодательной деятельности. Оценочные категории справедливости также не в состоянии быть критериями правильности поведения, соответствия одних норм (исследуемых) другим нормам (образцам). «Если общество интерпретируется как система кооперации между равными, тот, кто пострадал от серьезной несправедливости, не обязан подчиняться. Действительно, гражданское неповиновение (как и отказ по убеждениям) – это одно из стабилизирующих средств конституционной системы, хотя и незаконное по определению»[492].

Нормативные системы анархистов, отрицающих позитивные свойства государства, движение абсентеистов, не желающих принимать участия в избирательных процессах, религиозные учения, направленные на подавление желаний и дистанцирование от власти – суть нормативные системы одних личностей, акцептированные и развитые другими. Независимо от количества сформулированных норм и качества их систематизации, нормативная система каждой личности содержит универсальный набор правил для взаимодействия с другими нормативными системами, их сообществами, государством. Несомненно, «личностям всегда легче договориться о том, что действующие нормы есть в сущности неприемлемые требования»[493].

5.4.2. Конфликт личности и общества

Восприятие внешнего мира начинается будущим человеком еще в замкнутом пространстве внутриутробного развития. Эмбрион находится в зависимом от иных лиц состоянии, получает дозированное жизнеобеспечение, обречен на подчинение внешним обстоятельствам. Освободившись от внятных биологических закономерностей материнского чрева, человек попадает в созданный без учета его мнения мир незнакомых людей, непонятных вещей, непознанных правил. Процесс социализации нового человека начинается с запретов («так нельзя делать»), научений («делай так»), наказаний и поощрений. Индивидуальная совокупность комбинаций (запрет – научение – наказание – поощрение) усваивается личностью в контексте достижения своих целей, формируя нормативную систему. Не только отпечатки пальцев, рисунок роговицы глаз и структура ДНК являются способом индивидуализации, «каждый человек уникален, ибо каждый по-своему, свойственным только ему путем, решает возникшие перед ним проблемы»[494].

Предлагаемые обществом разноуровневые правила (человеческие обычаи, государственные нормы, религиозные догмы и др.) каждым индивидуумом усваиваются по-разному, их признание и трансформация в «личные нормы» зависит от многих индивидуальных факторов. «Структура нормативных стандартов любой, даже самой простейшей системы всегда сложна, запутанна и, как правило, далека от полной интеграции…»[495]. Сталкиваясь с непривычными ситуациями человек научается вырабатывать подходы, максимально защищающие его частные права и интересы. Самые убедительные нормы посторонних людей (общества) могут иметь меньшее значение, чем собственное здоровье и благополучие близких. Нередко личные интересы противоречат требованию внешней нормы, субъекту приходится нарушать социальную нормативность либо отказываться от реализации собственного интереса. Так, шаг за шагом человек вырабатывает собственный алгоритм поведения, позволяющий добиться максимального результата при минимизации затрат на конфликты личной нормативной системы с общественными правилами.