Танцующая на лепестках лотоса - Джон Шорс

Если бы Воисанна знала планы чамского короля в отношении нее, она, наверное, прислушивалась бы к голосам своих поработителей и, возможно, постаралась бы понять, что происходит с ее соотечественниками. Но сейчас она лишь рассматривала демонов и богов, вспоминая, как она говорила о них со своим отцом, а позднее — со своим любимым. Ее отец рассказал ей историю создания мира, а ее возлюбленный все восхищался тем, что эту красоту вырезали на камне.

В пятидесяти пяти футах от этого мифического барельефа несколько сотен чамских воинов стояли позади их короля и его ближайших советников. Сейчас, когда Ангкор был уже захвачен, они не носили головных уборов в форме перевернутого цветка лотоса. Вся эта группа собралась во внутреннем дворе, расположенном к востоку от Ангкор-Вата. На поясе Индравармана, как всегда, висела сабля в ножнах. Оружие это было громоздким, но он верил, что, только нося его как можно дольше и чаще, он добьется того, что оно станет частью его самого и будет казаться ему не более тяжелым и доставляющим неудобства, чем родные руки и ноги. И когда настанет время сражаться — а оно обязательно настанет для него, — ему будет легко управляться со своими орудиями войны, которые находятся всегда под рукой. Солдатам Индравармана было приказано носить оружие повсюду, за исключением своего жилища. Любому, забывшему об этом строгом правиле, грозила казнь без суда и следствия.

Чамы собрались в тени Ангкор-Вата, которая формой повторяла собой возвышения и впадины высившейся над ними Храмовой горы. Вдали послышались отчаянные крики, и Индраварман наклонился к высокопоставленному кхмерскому чиновнику и кхмерскому воину крепкого телосложения. Оба этих человека были связаны и стояли перед ним на коленях. Рядом с Индраварманом, положив руку на эфес своей сабли, стоял Асал. По другую сторону от короля находился его персональный ассасин, палач и убийца, По Рейм — самый страшный из всех чамских убийц. Асал и По Рейм были давними противниками, и Индраварману доставляло удовольствие сталкивать их.

Благодаря тому, что Индраварман требовал, чтобы все его командиры знали язык врага, ему не нужен был переводчик. Внимательно посмотрев на кхмерского чиновника, он увидел в глазах его страх и перевел взгляд на Ангкор-Ват. У подножия Храмовой горы стояло шесть прекрасных кхмерских женщин, и, переводя взгляд с одной на другую, он подумал, что они сильнее своих мужчин. В женщинах этих было меньше страха и больше отваги. Он восхищался ими.

Индраварман подошел ближе к своим пленникам.

— Эти крики, они не смущают тебя? — спросил он у кхмера. — Ты ищешь плавного перерождения в новой жизни, но если ты не скажешь мне то, что я хочу от тебя услышать, ты будешь точно так же верещать, прежде чем покинешь это тело ради следующего.

Кхмерский чиновник кивнул, но ничего не сказал. Он весь дрожал, а набедренная повязка потемнела между его ногами от влаги.

— Работа ваших предков вдохновляет меня, — сказал Индраварман, указывая на барельеф с изображением «перетягивания каната» между силами добра и зла. — Именно вследствие чего-то подобного кричат ваши соплеменники. Только я использую для этого двух слонов. Человека привязывают между ними, после чего слоны идут в противоположных направлениях. Как видите, боги создают жизнь, а я ее уничтожаю.

— Я… я ничего не знаю, господин, — пробормотал кхмер, и глаза его беспокойно забегали по барельефу. — Я ничего не знаю о том, куда он пропал.

Индраварман почувствовал, как в нем закипает злость, и все остальные сразу заметили это по тому, как он сжал кулаки.

— Джаявар бросил вас. Он вас предал, — сказал он, — а вы все равно защищаете его.

— Я не защ…

— Ты хочешь, чтобы я поверил в то, что у вас не было плана отступления? Никакого перевалочного пункта для сбора сил?

— Я… я не воин, мой господин.

— Но ты имел доступ к королю! И к принцу! Теперь ваш фальшивый король мертв, но жив его сын, и он мне нужен!

— Клянусь вам, господин, я не знаю, где он сейчас находится. Умоляю вас, пожалуйста, поверьте мне! Я бы сказал вам, если бы…

— А теперь скажи мне что-то стоящее, по-настоящему ценное, иначе тебя ждут слоны.

— Я…

— Говори!

Пленник скрючился и в отчаянии начал бить связанными руками себя по лбу. Закрыв глаза, он выл и скулил, продолжая молотить себя, но затем вдруг замер и выпрямился.

— Камни, — сказал он. — Вы должны искать столбики, сложенные из камней.

— Что?

— Принц в джунглях складывал камни в столбики. Я слыхал, что он делал это, приучая себя к терпению. Если ваши люди где-то в лесу найдут такую отметку, вам нужно будет искать его в тех краях.

Индраварман выругался на своем родном языке.

— Мне нужно точно знать место, и ты сам найдешь эти камни.

— Это все, что я знаю, господин. Это…

— Ты бы убил меня, если бы тебе представилась такая возможность? А твой соплеменник, воин, стоящий рядом с тобой, он убил бы меня?

— Что?

— Ты убил бы меня, жалкий трус, если бы мог?

— Нет.

Индраварман презрительно плюнул на пленника. Затем он переключил свое внимание на кхмерского воина, который, как ему сказали, зарубил пятерых чамов, прежде чем его схватили. Индравармана привели в восхищение такая сила и такая смелость. И у него был человек, убивший за один раз столько же кхмеров, — Асал. Внезапно королю надоели все эти допросы, ложь и хныканье. Ему захотелось испытать своего бойца, проверить его преданность и отвагу в битве с лучшим из кхмеров, имевшихся в его распоряжении.

Повернувшись налево, Индраварман взял щит и саблю у одного из стоявших позади него командиров и швырнул их под ноги кхмерскому воину.

— Развяжите его, — приказал Индраварман, не обращаясь к кому-либо конкретно.

Один из чамов развязал кожаные ремни, стягивавшие руки и ноги пленника. Кхмер оставался практически недвижимым, хотя Индраварман заметил, что тот разжал кулаки. Где-то вдали протрубил слон и раздался отчаянный крик очередной жертвы. В неподвижном воздухе повис терпкий запах человеческого пота.

— Сбежал наш пленник, — сказал Индраварман, оборачиваясь к Асалу. — Убей его.

Асал напрягся. Индраварман часто испытывал его в последние месяцы, проверяя преданность и отвагу своего командира. А после успешного прохождения каждого нового испытания Асал все выше продвигался по службе и в конце концов стал одним из тех командиров, которые пользовались наибольшим доверием короля. Асал уже с лихвой отплатил ему за это. Он всегда находился там, где хотел его видеть король. Его предки могли им гордиться. Однако внезапно все переменилось.

Невыполнение приказа означало для него смерть — Асал был в этом уверен. Закрыв глаза, он попытался расслышать пение птиц за гулкими ударами своего сердца, чтобы заставить страх отступить, как будто это был враг, которого он мог растоптать ногами. Открыв глаза, он вынул саблю из ножен, поднял щит и сделал шаг вперед.

Поднявшийся на ноги кхмер вначале покачивался, и Асал дал ему время освоиться с обретенной свободой, чтобы никто потом не сказал, что их схватка была нечестной, а сам тем временем подумал о том, как скоро его ждет перерождение в новой жизни. Закусив губу, он смирился со своей судьбой, испытывая все же некоторое разочарование: выходит, он взобрался так высоко лишь для того, чтобы увидеть, как глубока открывшаяся перед ним бездна. Жену он пока не нашел, детей у него не было. И хотя большую часть своей жизни он был один, умирать в одиночестве ему не хотелось.

Кхмерский воин поднял саблю и щит, издал воинственный клич и бросился на Асала. Их клинки встретились, и Асал почувствовал силу удара своего соперника. Отскочив, он поднял щит и увернулся от следующего выпада. В ушах его до сих пор звучал свист сабли, которая рассекла воздух на расстоянии, как он понял, в ширину ладони от его шеи.

Чамы окружили их плотным кольцом, хотя Асал этого не видел. Все, кроме Индравармана и По Рейма, подбадривали его. Индраварман хотел в очередной раз убедиться в его искусстве владеть саблей в бою. А По Рейм жаждал увидеть, как его убьют.

Сабли поднимались и с ритмичным свистом обрушивались на врага по замысловатым траекториям. Соперники оказались хорошо подготовленными и достойными друг друга. Асал подставил щит под очередной удар, но тот оказался настолько сильным, что тиковый щит раскололся, словно это был просто очень большой листок, а его металлическая окантовка разлетелась. Асал швырнул остатки щита в кхмера и без промедления атаковал его, отбив следующий удар противника и ударив того кулаком в челюсть. Вражеский воин только зарычал на это, но в глазах его появились слезы, и Асал продолжил свою атаку, попеременно рубя и уворачиваясь. Его сабля казалась живой, она была органичным продолжением его руки, тем мостиком, что вел его в будущее, которого он так страстно желал. И хотя кхмер был большим и опытным воином, хотя у него в руках были щит и сабля, все же наступил момент, когда всем зрителям стало ясно, что он вскоре умрет. Асал просто был слишком быстр для него. Он напоминал мангуста, танцующего вокруг кобры, кусая и кружа, делая ложные выпады и атакуя по-настоящему и все время ища брешь в его обороне. Наконец его сабля пробила защиту кхмера и тот, смертельно раненный, упал. Все еще находясь в запале битвы, Асал резко развернулся в поисках следующего врага. Не найдя никого подходящего, он забрал жизнь поверженного кхмера и сделал это быстро, дав тому возможность умереть достойной мужчины смертью.