Семейный человек - Джон Голсуорси

Ральф. Всегда.

Билдер. А что происходит, если одна из твоих дочерей хочет сделать что-нибудь выходящее за рамки приличий?

Ральф пожимает плечами.

Ты запрещаешь ей?

Ральф. А ты?

Билдер. Я пытаюсь.

Ральф. Вот именно. И в результате она делает как раз то, чего ты не хочешь. Я не пытаюсь, и у нас этого не происходит.

Билдер (с коротким смешком). О господи! Ты, наверно, считаешь, что мне нужно смиренно сказать Атене, чтобы она продолжала жить во грехе, оскорбляя общественное мнение, и что я ее на это благословляю?

Ральф. Я думаю, что, если бы ты это сделал, она бы вышла за него замуж.

Билдер. Ручаюсь, что ты никогда не проверял свою теорию на практике.

Ральф. Пока еще нет.

Билдер. Вот видишь.

Ральф. Suaviter in modo {Мягкость в обращении (лат.).} - этот принцип себя оправдывает, Джон. Да и времена сейчас уже не те, что раньше.

Билдер. Послушай-ка! Я хочу разобраться во всем до конца. Ты, значит, считаешь, что я строже большинства людей, скажем, девяти из десяти?

Ральф. Только на практике.

Билдер (недоуменно). Что ты хочешь этим сказать?

Ральф. Видишь ли, ты провозглашаешь принципы свободы, но на практике применяешь принципы самовластия.

Билдер. Гм! (Беря графинчик.) Налить?

Ральф. Нет, благодарю!

Билдер наполняет рюмку и поднимает ее.

Камилла (входит). Мадам оставила здесь свой кофе. (Подходит, берет чашку и протягивает ее Билдеру, чтобы тот налил в нее кофе; затем выходит с чашкой.)

Рюмка Билдера повисает в воздухе. Он залпом выпивает коньяк, когда Камилла

закрывает за собой дверь.

Билдер. В жизни есть не только розы, Ральф!

Ральф. К сожалению, дружище.

Билдер. Иногда мне кажется, что я совсем себя не щажу. Ну, как с Уэльским контрактом?

Ральф. Мне кажется, за это стоит взяться.

Билдер. Только берись ты. По правде говоря, я слишком расстроен.

В то время, как они направляются к двери, ведущей в переднюю, из столовой

входит Мод в пальто и шляпе.

Ральф (увидав ее). Здравствуй! Все ли благополучно в твоем микрокосме, Мод?

Мод. А что такое микрокосм, дядя?

Ральф. Дорогая моя... я и сам не знаю.

Ральф уходит. Билдер за ним. Мод быстро подходит к столу, садится, опирается на него локтями, положив

подбородок на руки, и смотрит на дверь.

Билдер (возвращается). Ну, Мод! Ты выиграла пари!

Мод. Папа, я... у меня есть для тебя новость.

Билдер (уставившись на нее). Новость!.. Какая?

Мод. Мне очень жаль, но я... я нашла себе работу.

Билдер. Только не говори, что ты тоже собираешься заниматься живописью, потому что я этого не потерплю.

Мод. Живопись? О нет!.. Это (решительно)... кино!

Билдер, взявший было трубку, чтобы набить, кладет ее обратно.

Билдер (внушительно). У меня нет сейчас настроения выслушивать шутки.

Мод. Я не шучу, папа.

Билдер. О чем же ты тогда говоришь?

Мод. Видишь ли, у меня... у меня фотогеничное лицо и...

Билдер. Какое лицо? (Подходит к ней и берет ее за подбородок.) Не говори чепухи! Хватит с меня и твоей сестрицы.

Мод (отстраняет его руку). Не вмешивайся в это, папа, прошу тебя! Мне всегда хотелось самой зарабатывать себе на жизнь.

Билдер. Зарабатывать! Зарабатывать!

Мод (все более решительно). Ты не можешь запретить мне это, папа, потому что материальная поддержка мне не нужна. Мне предлагают прекрасные условия.

Билдер (чуть не задохнувшись, но беря себя в руки}. Как, уже до этого дошло?

Мод. Да. Все решено.

Билдер. Кто вбил тебе это в голову?

Мод. Никто. Я давно собиралась... Не забудь, ведь мне уже двадцать один год.

Билдер. Фотогеничное лицо! Боже милостивый! Так вот что: я не допущу, чтобы моя дочь пошла в актрисы. Одному только небу известно, сколько я истратил на ваше образование - на вас обеих.

Мод. Я не хочу быть неблагодарной, но я... я не могу больше жить дома.

Билдер. Не можешь!.. Почему? Ведь тебя тут балуют изо всех сил!

Мод (четко и холодно). Меня иногда "баловали" довольно чувствительно, папа. (Нервно ежится.) Мы не забыли и не простили этого.

Билдер (немного смущенно). Ах, это! Но вы же тогда были еще совсем девчонками.

Мод. Может быть, тебе хотелось бы начать все сначала?

Билдер. Не выводи меня из себя, Мод. У меня и так уже была сегодня неприятная сцена с Атеной. Ну ладно, ладно! Брось ты все эти глупости! Право, это ребячество!

Мод (глядя на него с любопытством). Я часто слышала, папа, как ты говорил, что грош цена тому мужчине, который не прокладывает себе сам дорогу в жизни. Но по нашим законам женщины теперь равны мужчинам. И я всего лишь хочу сама проложить себе дорогу в жизни.

Билдер (пытаясь подавить раздражение). Послушай, Мод, не глупи! Подумай о моем положении: я член муниципального совета, судья, а в будущем году мэр города. Когда одна дочь живет в незаконной связи...

Мод (с живым интересом). Значит, ты их накрыл?

Билдер. Ты что - знала об этом?

Мод. Разумеется.

Билдер. Боже мой! А я-то думал, что в нашей семье все добрые христиане.

Мод. Ах, папа!

Билдер. Не смей смеяться над верой!

Mод. У добрых христиан есть только один недостаток: они вовсе не христиане!

Билдер хватает ее за плечи и начинает трясти. Когда он отпускает ее, она встает, бросает на него злобный взгляд и неожиданно изо всей силы

наступает ему на ногу.

Билдер (взвыв от боли). Ах ты, змееныш!

Мод (становится так, чтобы между ними оказался стол). Я не позволю, чтобы меня трясли.

Билдер (уставившись на нее). Ты разозлила меня, и вот тебе результат. Я тебя вышколю!

Мод. Если б ты знал, как ты сейчас похож на прусского офицера!

Билдер нервно проводит рукой по лицу, как бы стирая с него что-то.

Не поможет! Это въелось слишком глубоко!

Билдер. Дочь ты мне или нет?

Мод. Во всяком случае, не по своей воле. Я никогда не любила тебя, папа. Уже с тех пор, как была вот такой... Я видела тебя насквозь. Помнишь, как ты зачастил к нам в детскую, потому что Дженни была хорошенькой! Ты думаешь, мы этого не заметили, но ты ошибаешься. А в классную? Мисс Типтон? А помнишь, как ты стукал нас лбами друг о друга? Нет, ты не помнишь, но мы помним. И...

Билдер. Ах ты, дерзкая мартышка! Ты замолчишь или нет?..

Мод. Нет, тебе придется кое-что выслушать. Ты никого по-настоящему не любишь, кроме себя, папа. Что хорошо для тебя, должно быть хорошо для всех. Я часто слышала твои разговоры о независимости, но для тебя это акционерная компания, и все ее акции в твоих руках!

Билдер. Чепуха! На независимость имеют право только те, кто может сам себя содержать.

Мод. Вот почему ты и не хочешь, чтобы я сама себя содержала.

Билдер. Да разве ты способна на это! Кино! Как бы не так! Через год ты будешь на панели. У Атены хоть есть какие-то гроши, но у тебя... у тебя же нет ничего.

Мод. Кроме моего лица.

Билдер. Лицо-то и губит женщин, дорогая моя.

Мод. И пусть, я не приду тогда к тебе за помощью.

Билдер. Имей в виду: если ты уйдешь из моего дома, я от тебя отрекусь!

Мод. Да я и теперь лучше пойду мыть полы, чем останусь здесь!

Билдер (почти трагическим тоном). Будь я проклят! Послушай, Мод, тут виной моя вспыльчивость! Ты довела меня до бешенства. Я сожалею, что тряхнул тебя, но ведь ты в отместку отдавила мне все пальцы на ноге. Ну, образумься же! У меня и так слишком много неприятностей. Ты пользуешься всей свободой, какую только можно предоставить девушке до замужества...

Мод. Он не понимает... он просто не способен понять!

Билдер. Понять что?

Мод. Что свою жизнь я хочу прожить по-своему.

Он обходит стол, стараясь приблизиться к ней, а она отступает от него.

Билдер. Не понимаю, какая муха тебя укусила.

Мод. Микроб свободы; он носится в воздухе...

Билдер. Вот именно, и пусть он там и остается! Это - первое разумное слово, которое я от тебя услышал. Ну, хватит! Снимай шляпу и давай помиримся!

Мод смотрит на него и медленно снимает шляпу. Напряженность Билдера

исчезает, он испускает вздох облегчения.

Вот так-то лучше! (Идет к камину.)

Мод (бросается к двери в прихожую). Прощай, папа!

Билдер (за ней). Мартышка! (Услыхав, как щелкнула задвижка, идет к окну.)

За дверью слышна какая-то возня, затем входит Камилла.

Что случилось с дверью?

Камилла. Она была заперта на задвижку, мосье.

Билдер. Кто ее запер?

Камилла (пожимая плечами). Не знаю, мосье. (Собирает чашки и останавливается около него. Вкрадчиво.) Мосье несчастлив...

Билдер (удивленно). Что? Конечно! Кто может быть счастлив в таком семействе, как мое?

Камилла. Но такой сильный мужчина... Хотелось бы мне быть сильным мужчиной, а не слабой женщиной.

Билдер (глядя на нее с невольным восхищением). А вам-то чего не хватает?

Камилла. Надо бы убрать коньяк. Налить мосье еще рюмочку?

Билдер. Нет! Впрочем, налейте.

Она наливает коньяк, он пьет, протягивает ей рюмку и вдруг опускается в кресло. Камилла ставит рюмку на поднос и ищет на каминной полке спички.