Обратный отсчет - Юлия Макарова

– А вообще он ничего, правда? Симпатичный… – продолжала вещать Нина.

– Нормальный, – кивнула Горелова.

– Да ну, – фыркнула девушка, – не нормальный, а симпатичный. Он даже не на русского похож, а на прибалта.

– Это еще почему? – Анна изумленно посмотрела на собеседницу. Она и в самом деле не видела в новом хирурге ничего особенного. Мужик как мужик. – Они же больше блондины! Ну, по крайней мере, светленькие…

– Ну не знаю, Анна Сергеевна, но мне так кажется. Смотрю на Харламова, а мне так и кажется, что он сейчас с акцентом заговорит.

– Никогда бы не подумала, – усмехнулась Горелова.

– И не мне одной так кажется, девчонки тоже многие говорят. А прибалты, они же не все блондинистые. Порода в них чувствуется.

– Но он же не прибалт!

– Ну и что! Все равно мужик интересный.

– Ладно, пусть будет интересный, – отступила Анна, берясь за новый лист.

– И, кстати, некоторые наши дамы уже имеют на него виды… – промурлыкала Ниночка.

– Да что ты говоришь! – Притворно восхитилась Горелова.

– Серьезно! И знаете, кто, например, в первых рядах? – заговорчески зашептала Нина.

– ?

      Тут у Анны зазвонил в кармане сотовый, и поведать ей великую тайну медсестра не успела.

     Две недели, положенные по закону для отработки пролетели быстро, и вот уже Яковлев приглашает всех в ресторан на прощальный вечер.

     В знаменательный, но немного грустный вечер за столом собрались все работники хирургического отделения. Звучали торжественные речи, слова благодарности и наилучшие пожелания. И все же всем было немного грустно – многие отработали с Яковлевым не один десяток лет, да и те, кто не был в их коллективе старожилом, откровенно жалели об отъезде Николая Матвеевича. Работалось с ним легко и интересно, и людям было о чем жалеть.

      Но хорошая организация вечера и выпитое спиртное разрядили, наконец, слегка натянутую атмосферу. Анна Сергеевна сидела рядом с Ниночкой и хирургом Крымовым. Алексей  Григорьевич был великим мастером рассказывать анекдоты и уже начал время от времени применять свой талант.

     Потом ведущий вечера дал слово и Гореловой. Анна взяла в руки микрофон, встала. Она никогда не была мастерицей выступать перед народом, но сейчас ей как никогда хотелось быть искренней и не сбиться в словах.

– Дорогой Николай Матвеевич! Не для кого не секрет, что на протяжении многих лет мы были с вами не просто коллегами, но и друзьями. Вы учили меня работать, подставляли плечо, когда я могла упасть, и подталкивали, когда я сомневалась – нужно ли идти вперед. Мы совершенно легко могли крепко поругаться и, помирившись, смеяться. Было все – и тяжелейшие операции и потери. Но радости и побед было гораздо больше. Все они были общие.  – Собираясь с духом, Анна обвела взглядом собравшихся гостей. На противоположной стороне стола довольно далеко от нее сидел Харламов. Рядом сверкала яркая блондинка Регина из реанимационного отделения. Почему-то в памяти мгновенно всплыл недавний разговор с Ниночкой: «и знаете, кто в первых рядах?». Анна встретилась взглядом с Харламовым.

– И потому сказать, что мне тяжело с вами расставаться – это значит – ничего не сказать. Но не будем о грустном. Тем более что перспективы перед вами  открываются самые лучшие. И лично я по-доброму очень завидую людям, которые будут теперь вашим новым коллективом. А вам, Николай Матвеевич, желаю понимающих коллег, умненьких учеников и покладистых больных. Пусть на новом месте все сложится, как хотелось бы и даже лучше. Удачи!

     Народ дружно поддержал ее пожелания, зазвенели рюмки и бокалы. Яковлев, расчувствовавшись, подскочил к ней и крепко расцеловал.

– Спасибо тебе, Аня, на добром слове! Удача мне и в самом деле не помешает. Признаюсь вам честно, друзья, я   и сам сейчас ужасно трушу – что там впереди? С насиженного места ох как тяжело срываться, поверьте! Но в одном я уверен точно – отделение наше остается в надежных руках. И очень надеюсь, что вы, дорогие мои коллеги, во всем будете поддерживать Анну Сергеевну, так же, как все это время поддерживали и меня!

      Вечер продолжался. Народ поддал жару и скоро стало совсем весело. Наконец объявили танцы, и Анна вышла из-за стола. Поправив в дамской комнате макияж, Горелова не пошла в зал, а остановилась в фойе. К ней подошел Рябов.

– Вечер хорош, а грустно все-таки, правда?

– Да уж. – Согласилась Анна.

– Как вам, кстати, с новым коллегой работается? Поладили?

– Нормально.

– Вот ведь как получается порой – мы одного из своих лучших работников столице отдаем, а она нам взамен свои кадры направляет.

      Горелова удивленно подняла брови. От вездесущей Ниночки она знала, что Харламов приехал из какого-то небольшого городка, но не как не из Москвы.

– Смотрю – вы удивлены? Да-да, Иван Николаевич действительно работал в столице, причем довольно долго. Потом жизненные обстоятельства изменились. Так он и попал к нам.

– А говорили, что он откуда-то из небольшого городка.

– Да, было дело. Он уехал в этот город, а там главврачом мой давний приятель работает. Он посмотрел – посмотрел на Ивана Николаевича в работе и за голову схватился. Специалист такого уровня да в их небольшой больнице – это же мезальянс, честное слово! Он мне так прямо и сказал, когда предложил Харламова к нам. В их больнице ведь путного оборудования нет, а тут такой спец! Завянет ведь человек, загубит мастерство! Бери, одним словом, не пожалеешь! Вот я и взял, тем более что наш горячо любимый Николай Матвеевич засобирался в дорогу. Как думаете – не прогадал я?

– Коллеги о нем хорошо отзываются, а я пока ничего сказать не могу. – Анна пожала плечами. За эти две недели они и виделись-то с Харламовым всего несколько раз, а совместных дежурств, как и операций, вообще еще не было. – Вместе мы пока еще только в ординаторской пересекались. – Но услужливая память тут же подкинула, словно обрывочные кадры кино – промозглый ноябрь, ярко-красная иномарка, мужские руки, ловко управляющиеся  со шприцем…

– Ну что ж, как говорится, время покажет… Будем надеяться, что не прогадаем, а то терять сразу двух спецов… Сама понимаешь, как-то не очень приятная перспектива.

      Они переглянулись.

– Не поняла…

       Рябов усмехнулся.

– Да ладно вам, партизаны… А то я не знаю, что Яковлев, как только сам более менее устроится, так и вас к себе перетащит. Вы же не можете друг без друга.

      Анна пожала плечами, раздумывая, что ответить, но тут в зале заиграла медленная музыка.

– А что, Анна Сергеевна, пойдемте, потанцуем? – Предложил вдруг Рябов.

      Несколько пар уже танцевали. Главный аккуратно взял ладонь Анны в свою, и довольно уверенно повел ее в танце. Рядом Крымов обнимал Ниночку и рассказывал ей что-то. Встретившись с Анной глазами, он хитро ей подмигнул. Анна улыбнулась в ответ. Из-за стола поднялись блондинка Регина и Харламов. Она вся прямо светилась от счастья, и с первыми же движениями прижалась к партнеру весьма откровенно. Харламов повернул голову, Анна не успела отвести взгляда. И неожиданно для самой себя смутилась. Почувствовав, как румянец предательски заливает щеки, она резко отвернулась. Горелова не видела, как удивленно изогнулись харламовские брови.

      «Что это со мной? – Принялась она ругать себя. – Что это ты вдруг раскраснелась, как девчонка? Что тебе за дело до них? Ну, танцуют люди, и ты танцуй.» Тут Рябов отвлек ее каким-то нейтральный разговором, и Анна постепенно успокоилась. Но потом почему-то старалась не смотреть в сторону Харламова.

      Вечер шел своим чередом. Тосты сменялись танцами, танцы развлечениями. Анна засобиралась домой в одиннадцатом часу. Выбрав момент, пока народ пошел в очередной раз танцевать, она подошла к Яковлеву.

– Ну, что, дорогой, я пришла попрощаться.

      Николай Матвеевич, конечно же, клещом вцепился в нее, пытаясь уговорить остаться. Но Анна была неумолима. Он пошел ее провожать.

– Погоди, я тебе такси поймаю!

      Апрель вступал в свои права. На улице было довольно тепло, пахло весной и еще чем-то сладковатым. Центр города уже давно попрощался со снегом, вокруг было сухо и чисто. За закрытой дверью ресторана играла музыка, веселились люди, а здесь, на крыльце, было тихо и спокойно. Анна с удовольствием вдохнула свежий воздух и, слегка подняв голову, почувствовала на лице мягкое прикосновение теплого ветерка.

– Хорошо, правда? – тихо спросил Яковлев.

– Очень. – Одними губами прошептала Анна.

     Подъехало такси.