Сильная. Желанная. Ничья - Елена Левашова

же вчера пошутил! Нет, ты точно идиот… — Яр с силой хлопает ладонями по бедрам и вскакивает с места. — Я же образно выразился, Вац. Боже мо-ой… — он театрально взмахивает руками и изображает на лице ужас. — Ты понимаешь, что она может сделать? Обратиться в полицию, настрочить заявление об угрозах, домогательствах… Ты уверен, что Нестерова не записала ваш разговор? Черниговский, я когда-нибудь тебя убью!

— Да, я идиот! — окончательно раздражаюсь я. — Не знаю, что на меня нашло! Она… она так меня просила. Плакала так, что я… Внутри возникло какое-то странное чувство. Беспомощность, что ли. — Поднимаюсь и отталкиваю кресло. Отворачиваюсь, не желая смотреть Ярику в глаза.

Признаваться больно. Слова царапают горло, как разбитое стекло или песок. А признаваться в собственной слабости больнее вдвойне.

Успокойся, Вацлав. Остановись. Разожми напряжённые пальцы, опусти ладони в карманы брюк и посмотри в окно. Дыши глубже, чувствуй, как кровь бежит по венам, пробуждая в теле тысячи мурашек. Серое сгущается, закрывает неподвижное осеннее солнце, а листья — коричнево-красные и неживые звенят на ветру. Качаются в такт его рваным порывам, раздражая своей податливостью.

Я отстраняюсь от унылой, будто нарисованной черно-белой картинки за окном и возвращаюсь к столу. Всю ночь я думал о Тамиле. Гадал, уедет ли она из дома, испугавшись моих угроз, или останется, чтобы вступиться в схватку с головорезами?

— Вац, ты запал на нее? — выдержав небольшую паузу, осторожно произносит Яр.

— Нет… не знаю.

— Что случилось? Почему ты не рассказываешь про Басова? Это как-то связано?

— Ты убьешь меня во второй раз, — бросаю, с досадой потирая затылок.

— Шеф, мы одна команда. Попроси Региночку сварить кофе, и выкладывай… что там у тебя?

Исполняю желание Огнева. Освобождаю стол от бумаг, снимаю пиджак и зову Регину. Разговор будет долгим. Ри кокетливо подпирает ножкой дверь, виртуозно удерживая керамический поднос с дымящимися чашками. Выкладывает их на стол, демонстрируя глубокое декольте и подаренное мной нижнее белье.

Ярик провожает девушку сальным взглядом и сосредоточивается на кофе. Делает жадный глоток и переводит на меня полный любопытства взгляд.

— Не томи, Черниговский.

— Мне нужно срочно жениться.

— Кхм… Ты шутишь? — Огнев прокашливается. Возвращает чашку на стол, утирает рот салфеткой.

Пересказываю наш со стариком Басовым разговор, намеренно умалчивая о чувствах и болезненных воспоминаниях, всколыхнувшихся в душе. Яр понимает меня без лишних слов. Дураку понятно, что означается жениться на Стелле: прогнуться под Владимира, позволить связать себя по рукам и ногам. Да что там себя! Бизнес, авторитет, репутацию. Свободу. Я ведь когда-то готов был отдать жизнь ради Стеллы… Как же быстро все поменялось.

— Басову нужен штамп в паспорте? Вац, это же проще простого! — жестикулирует Яр. — Предложи Региночке стать твоей женой. Только сначала подготовь ее — чтобы не грохнулась в обморок от счастья! — довольный собой, хихикает он.

— Какая Регина? Ты с ума сошёл, Яр? Она двух слов связать не может! Басов раскусит обман через минуту! — бросаю я, меряя кабинет широкими шагами. Черт! Почему старику вздумалось давить на меня именно сейчас?

— Какая разница, Вацлав? Это всего лишь фиктивная жена. Покажешь Басову паспорт и…

— Нет, Яр. Владимир слишком умен и хитер, чтобы верить документам. Он пригласил меня на юбилей, и туда я должен явиться с женой. Умной, красивой и влюблённой в меня.

— Ну ты даешь, Вац! Среди твоих знакомых «малыш, забыл, как тебя зовут» таких нет. Скажи, где мне ее искать? Элитные эскорт-агентства?

— Не-ет… Только не это, Ярик. — Опускаю руки в карманы и пялюсь на пейзаж за окном, будто там — в осенней серости, таятся ответы на мои вопросы.

Думай, Вац, думай!

— На фиктивный брак согласится женщина в безвыходной ситуации. Догадываешься, куда я веду?

— Н-нет. На брак с тобой согласится любая здравомыслящая женщина. А… если ты отблагодаришь ее, так вообще… — неуверенно бормочет Ярослав.

— Свяжись с Тамилой Нестеровой и назначь встречу в моем кабинете.

— И что мне ей сказать?

— Скажи, что я тот, кто решит ее проблемы.

У меня темнеет в глазах от предвкушения свидания с Тамилой. Чудовищная опасность, которую я возле нее ощущаю, будоражит, стягивает грудную клетку тугим обручем, пьяня подобно наркотику. И, вместо того, чтобы бежать от нее со всех ног, я добровольно иду к ней…

Глава 8

Вацлав

— Тот есть ты хочешь сказать, что Нестерова нас послала? Тебя и меня? — протягиваю, столкнувшись с идиотским взглядом Ярика.

— Сейчас, Вац.

Физиономия Огнева выражает радость, удивление, любопытство — что угодно, только не обреченность. А мелькнувшая на дне карих глаз смешинка убеждает меня в собственной догадке.

— Передаю дословно, — Яр изящно достает из кармана листок, сложенный вдвое. И торжественно зачитывает, не взирая на мой испепеляющий гневом взгляд. — «Передайте этому самодовольному, гордому, беспринципному, жестокому человеку: если ему что-то от меня нужно, пусть приходит сам! А не посылает помощников!»

— Я понял, Яр. Можно было… не зачитывать. — Бросаю, напустив на лицо равнодушие.

— Да ладно тебе, Вац. Она забавная… эта чокнутая жена Нестерова. Тебе не кажется, что мы с ней намучаемся? Попроси Региночку и…

— Нет! Куда приходить? Или… сначала позвонить? — неуверенно произношу я.

— Она продиктовала адрес гимназии и время… И что же ты — поедешь? Сам? Просить ее об одолжении? Ты — мужчина, о чьем внимании мечтают все свободные и не очень женщины города? Ты — завидный холостяк, который…

— Перегибаешь, Яр. Не люблю лесть, ты же знаешь.

Прячу листочек с адресом гимназии в кармане и выхожу под осеннее хмурое небо. Оставляю пальто на заднем сидении внедорожника и сажусь за руль. До встречи с Тами у меня уйма времени… Можно выпить кофе или съездить домой и переодеться, а можно… застать ее врасплох, заявившись раньше времени. Снова увидеть ее такой — запыхавшейся, растерянной, сбитой с толку. Услужливое воображение рисует синие, как луговой василек глаза, пухлые губы без помады и бьющуюся голубую жилку на ее шее. Женский страх и мужское превосходство. Испуганная жертва и